IV. КЕЛЬИ И ПРОЧИЕ ЗДАНИЯ — 227

IV

КЕЛЬИ И ПРОЧИЕ ЗДАНИЯ

       Первоначальный беспорядок в монастыре в отношении к кельям. Упорядоченный вид, который дал монастырю преподобный Сергий. Преобразование относительно расположения келей, произведенное в половине XVI века. Превращение келей из деревянных в каменные. Значение в истории келей осады монастыря Поляками. Кельи и прочие здания по описи монастыря 1641 года. Перемены в отношении к кельям и прочим зданиям от 1641 года до настоящего времени

Преподобный Сергий удалился из мира для монашеского подвижничества в лесную пустыню. В лесу он расчистил полянку и на полянке поставил келью и церковь. Когда явились люди, желавшие жить с ним в пустыне и когда этим желавшим он позволил селиться около себя, то первые кельи поставлены были на расширенной более или менее полянке кое-как, в беспорядке, так что образовавшийся из них монастырек представлял собой беспорядочную слободку. По некотором времени преподобный Сергий получил возможность придать своему монастырю вид настоящего, благоустроенного монастыря, что он и сделал. Заменив первоначальную маленькую церковь настоящею, большою церковию, он расположил кельи вокруг церкви правильным, более или менее тесным четвероугольником. При этом под монастырь в смысле огороженного стеной пространства он занял очень большую, немного меньшую нынешней, площадь и устроил дело так, что по-за кельями, или сзади келей, между ними и стеной монастыря, расположил здания и постройки служебные, или так называемые службы. Этот вид правильного, более или менее тесного вокруг церкви, или – так как потом явилась другая церковь – вокруг церквей, четвероугольника келей со службами по-за ними и сохранял монастырь очень долгое время, а именно до 1556 года. В этом последнем году для расширения площади монастыря вокруг церквей произведено было в отношении к расположению келей преобразование. Восточная линия их четвероугольника отодвинута была от церквей на 40 сажен далее к стене, причем находившиеся за нею конюшни были вынесены вон из монастыря. Южная линия келей, которую некуда было отодвигать, так как она и без того стояла близко к стене, была протянута вдоль по стене до отодвинутой восточной линии. Северная линия, которая по месту также могла бы быть отодвинута, не была отодвинута, а была уничтожена, потому что за нею была братская трапеза и потому что в том же году за нею были поставлены государевы кельи, то есть дворец для приездов государя в монастырь. Что касается до западной линии келей, то их ряд, состоявший не из обыкновенных монашеских келей, а из келей, имевших служебное назначение и занятых чиновниками, которые заведывали службами (келарская палата и келья келаря, казенная палата и келья казначея, соборная палата, больница), по всей вероятности, протянут был из четвероугольника по всей стене (в направлении к северу) еще до 1556 года.

Таким образом, после преобразования относительно расположения келей, произведенного в 1556 году, внутренняя площадь монастыря около церквей очистилась и все здания его расположились вдоль его стен. После 1556 года площадь монастыря нисколько не прибавилась, а осталась та же самая, чтo и прежде, но в отношении к внешнему виду монастырь изменился: прежде со своим тесным четвероугольником келей вокруг церквей и с большими промежутками между кельями и стеной на сторонах восточной и северной он имел вид маленького монастыря с большими задворками; теперь, с отнесением келей к стенам и с очищением внутренней площади около церквей, он получил вид настоящего большого монастыря.

Из деревянных в каменные кельи начали быть превращаемы в 1552 году, когда в западной их линии складены были каменные больница и келарская (т. е. палата для угощения келарем почетных гостей). После этого та же западная линия превращалась из деревянных в каменные постепенно, история какового превращения остается нам малоизвестною; а что касается до линий южной и восточной, то они зараз складены были каменные вместо деревянных в 1640 году¹. Однако и к 1640 году, как увидим сейчас ниже, оставались еще в монастыре в виде исключения и кельи деревянные.

В истории келей, как в истории и всего монастыря, имеет значение осада монастыря Поляками: во время осадного сидения кельи, на наибольшую часть бывшие тогда еще деревянными, были приведены в такое состояние, что, вероятно, чуть не все перестраиваемы были вновь. Народу собралось в монастырь из его окрестностей, чтобы укрыться от Поляков, очень много, так что далеко не хватило для всех помещения, и оставшиеся без помещения создавали себе, по свидетельству Палицына, кущи, или лачуги, расхищая дерева и каменья из существовавших зданий («мнози же человецы без покрова суще и расхищаху всяка древеса и камение на создание кущам»). Власти Троицкого монастыря писали царю из осады в конце 1609 года: «а нам, государь, в осаде теснота и нужа великая: по дрова не выпустят, от келей кровли и задние сени и чюланы сожжены, а ныне жжем житницы»² (которые находились в монастыре и о которых сейчас ниже). В 1620 году для царя Михаила Феодоровича были поставлены в монастыре новые хоромы, это весьма вероятно понимать так, что прежние хоромы царя Ивана Васильевича приведены были в осадное время в такое состояние, что оказывались негодными для житья.

Опись монастыря 1641 года подробно перечисляет все находившиеся в нем здания, хотя не всегда точно и не всегда понятно обозначает их местоположение. Мы передадим опись, сопровождая ее частные показания нашими, где можем и где нужно, замечаниями и дополнениями.

«На монастырь взшед, – начинает опись с государева приездного дворца, – на правой стороне против церквей живоначальные Троицы и пречистые Богородицы Успения хоромы государя царя и великаго князя Михаила Феодоровича всеа Русии».

Первый приездный дворец для государей был построен в монастыре при Иване Васильевиче Грозном в 1556 году, одновременно с тем, как произведено было в монастыре преобразование относительно расположения братских келей. Упоминаемый в описи дворец не есть тот же дворец Ивана Васильевича Грозного, называемый только именем царствующего государя, а дворец новый, построенный на место дворца Ивана Васильевича в 1620 году. Это дает знать сохранившаяся во вкладной монастырской книге запись под нашим годом, что одна помещица, по фамилии Григорьева, позволила монастырю в своих вотчинах в Переяславском уезде «на государевы хоромы краснаго лесу высечь 1000 бревен, да на брусье 300 бревен». Дворец, как это видно из сейчас указанной записи и из сличения его с дворцом царицыным, равно как и из его изображения на виде лавры XVII века, был не каменный, а деревянный [см. в приложении таблицу № I]. На виде он имеет странную, едва ли соответствующую действительности форму: поставлены в линию шесть отдельных домиков, каждый со своим особым наружным всходом, над каждым из которых кровля, или навес. Судя по числу бревен, высеченных для его построения, следует думать, что он был значительно большой. Указание описи, что дворец находился против Троицкого и Успенского соборов, и его местоположение на виде лавры ХVII века дают знать, что он находился на месте доныне существующего Петровского дворца, составляющего главный академический корпус [см. в приложении фототипич. таблицу под № XII], иначе – что этот последний дворец поставлен потом на его месте (со всею вероятностию следует думать, что, в свою очередь, наш дворец был поставлен на месте дворца Ивана Васильевича, или, иначе сказать, весьма вероятно думать, что дворцы, начиная с первого из них, занимали одно и то же место; а мнение, что дворец Ивана Васильевича находился на месте теперешней академической столовой, недавно превращенной в столовую из академической библиотеки, ни на чем не основано (см. ниже, гл. X). На виде лавры ХVII века при дворце показан с юго-восточного угла сад с прудом.

«На другой стороне, на монастырь взшед на лево, против церкви чюдотворца Никона, хоромы государыни царицы и великие княгини, да государя царевича, две полаты, промеж их сени каменные».

Были ли поставлены особые государынины хоромы при Иване Васильевиче – не имеем сведений. Место наших хором – левая от входа половина теперешних архиерейских покоев (та половина их, в которой домовая церковь, а восточную половину занимали архимандричьи кельи) и затем галлерея трапезы с некоторою, может быть, частию и ее самой (разумея в галлерее и в трапезе то, что против церкви, т. е. юго-западный угол). На виде лавры ХVII века хоромы изображены именно так, как описаны в описи, то есть как две деревянные палаты с каменными сенями между ними (они не с самого края южной линии, на котором стоят архимандричьи кельи, а составляют 3–5-ю палаты от края). Хоромы стояли не отдельно, а в линии с монашескими кельями южной стороны [см. в приложении таблицу № I].

«На левой же стороне на монастырь взшед, вдоль по монастырю, от Водяных ворот с угла, четыре кельи деревянные с сенми архимарита Ондреяна... У архиморичих же келей келья каменая, переделана на двое (разделена на две половины, комнаты), старово дела (т. е. складенная до 1640 года, когда складен корпус), поземные (т. е. одноэтажные, подразумеваются две половины), живут в них архимаричьи сторожи (три человека); под каменною ж кельею погреб да ледник».

Место архимандричьих келей, находившихся с края от Водяных ворот в южной линии келей, есть правая от входа половина теперешних архимандричьих келей, или митрополичьих покоев. Так как нет никакого основания предполагать, чтобы настоятельские кельи переносимы были с места на место, то со всею вероятностию надлежит думать, что архимандричьи кельи XVII века стояли, а правая половина теперешних митрополичьих покоев стоит на месте кельи преподобного Сергия (что местом воспоминания о явлении преподобному Сергию Божией Матери избрана Серапионовская палатка – против этого совершенно ничего не может быть сказано, но чтобы на месте палатки находилась келья преподобного Сергия – это вовсе не может быть признано за вероятное: с какой стати смиреннейший преподобный Сергий поставил бы свою келью не в ряду других келей, а отдельно от них?)³. На виде лавры ХVII века – поземная каменная палата с самого края, а кельи архимандричьи, с дверями и одним окном внизу и тремя окнами вверху, – между нею и царицыными хоромами (а изображены как каменные, без проведения линий для обозначения бревен, или по забвению живописца, или потому, что в случае проведения линий последний не в состоянии был бы отделить их от хором царицыных, которые, как деревянные, тоже с линиями). Позади келей архимандрита, у стены монастырской, были еще небольшие хоромы, см. их в западной линии келей.

«От полат государя царевича (далее по линии к востоку) кельи каменыя, деланы ново, – келья камена, переделана на двое, перед нею сени каменые же, гостина. Под гостиными кельи подклеты, – в одном живут пешие служки, а в другом подклете живут конные слуги, которым доведетца в монастыре дневать и ночевать».

Гостиные кельи, как необходимо думать, назначены были для свиты царицы или же для свиты царя и царицы. Место их, как и значительной части дальнейших келей южной линии, занято теперь трапезою с ее церковию. «Деланы ново» значит, что складены в 1640 году, как и весь южный корпус (равно как и восточные корпуса) келей, о чем в Кратком летописце монастыря читается: «лета 7148-го (1640-го) живоначалныя Троица в Сергиеве в монастыре поставлены кельи каменные по обе стороны Святых ворот (т. е. восточная линия) и в поряд от архимаричьих келей (наша южная линия)».

От гостиных келей шли кельи монашеские. Все они были двухэтажные – верхние кельи и подклеты. Разделялись на пять особых отделений (с пятью особыми крыльцами, как изображено на виде лавры ХVII века). В верхних кельях во всех пяти отделениях жили монахи; что касается до подклетов, то в подклете первого от гостиных келей отделения жили книжные переплетчики, которые переплетали монастырские книги, в подклете второго отделения жили монахи, а три остальные подклеты были пусты.

Поперег монастыря, от Пятницкой башни к Святым воротам, был корпус келей двухэтажный, разделявшийся на четыре особых отделения (с четырьмя крыльцами, как изображено на виде лавры ХVII века, причем одно крыльцо служило для всхода и в кельи и в надворотную церковь). Сзади этого корпуса келей были три кельи деревянные, которые принадлежали (должно со всею вероятностию подразумевать – как частная собственность) тем старцам, против каменных келей которых они находились и о назначении которых говорится, что они для зимнего времени («позади тех келей, – каменных, – келья деревянная тех же старцев для зимнево времени»).

По другую сторону Святых ворот, к бывшим житницам, которые расположены были от северо-восточного угла монастыря по северной его стороне, или к Житничной башне, был корпус келей двухэтажный, состоявший из десяти особых отделений, причем дело, как кажется, должно быть понимаемо так, что корпус шедшим по его средине коридором разделялся на две половины: переднюю – на монастырь и заднюю – к стене.

На западной стороне, или вдоль западной стены, как мы сказали, шла линия не келей монашеских, за одним и, как нужно думать, случайным исключением, а служб отчасти в обыкновенном смысле этого слова, отчасти в смысле высшем – как ведомств монастырского управления (каковы ведомства келаря и казначея) с кельями самих чиновников, заведывавших отчасти в смысле особенном (ризница, больница).

«От Водяных ворот поперег монастыря (от юга к северу): кельи деревяные на подклетех, живут в них старой архиморит Нехтарей (его келейник и два монаха), подклеты стоят пусты».

Эти кельи разумели мы, говоря об исключении; считаем мы исключение случайным, предполагая, что сам Нектарий поставил кельи для себя и что после его смерти они были снесены.

«Против тех келей (архимандрита Нектария) хоромы, изба с комнотою; в верху живет в них резец, в подклетех обогреваютца пушкари, которые днюют и ночюют (в монастыре)».

Слово «против» в нашем случае значит насупротив. Насупротив келей, стоявших у Водяных ворот, на западной стороне, должны были стоять кельи по другую сторону ворот, у южной стены, иначе сказать: при выходе воротами в сад одни кельи – на правой руке, у западной стены, другие – на левой, у южной стены, за архимандричьими кельями.

«Подле стараго архиморита Нектарьевы кельи – келья тройня, деревяные с сенми, что бывал старой Розряд, поставлен был прежнему келарю старцу Александру Булатникову (который был келарем с 1622 по 1641 г.), а ныне отведены сидеть в них для счетного и сыскного дела».

«От тех келей погребы и ледники каменые; на них полата каменая с одного (одна на погребах и на ледниках), а в полате полатки переделаны (переделены, перегорожены): полатка гостиная, полатка, где меды ставят. Позади гостиной полатки кельи деревяные, живет в них чашник старец; против чашниковых келей полатка, живут в них (sic) погребные сторожи».

Погреба и ледники были против носившей имя первых Погребной (иначе Пивной) башни⁴. Гостиная палатка на погребах, как нужно думать, представляла собою отделение келарской гостиной палаты и служила, вероятно, для угощения в ней чашником, который, состоя под начальством келаря, был непосредственным заведующим погребами, гостей менее знатных. Под палаткой, где меды ставят, вероятно, должно разуметь палатку, в которой меды-питья ставились для выстаивания; если упоминаемая в другом месте палата сытная есть она же, то она будет палатой, в которой меды сытились и оставлялись для выстаивания. Что погреба и ледники не в самой стене, а отдельно от нее, видно из того, что позади гостиной палатки, которая была на погребах, находилась келья чашника.

«От того сряду против соборные церкви живоначалные Троицы келья камена, живут в ней понамари (двое), да просвирники (двое). Поверх той кельи полата, а в ней ризная казна».

«Подле того сряду кельи каменые, живет в них келарь старец Аврамей Подлесов (с келейником); в подклетех живут келарские сторожи».

После 1641 года и ризница перестроена и дальнейшая западная линия келей была перестраивана, так что место келей келаря с уверенностию указать нельзя. Но с большою вероятностию должно полагать, что находящиеся сзади нынешней ризницы приемные архиерейские покои (т. е. покои, назначенные для приезжающих архиереев) занимают место наших келей.

«Подле келаревых келей полаты гостиные, теплая и летняя, словет келарская, да чюлан каменой, а в теплой келарской гостиной полате живет старец. А над келарскими полаты сушило каменое; а под келарскою в подклетех масло бьют конопляное».

«Подле келаревых келей» нужно понимать не в том смысле, чтобы далее от них по линии, а в том смысле, что сзади них. Келарские гостиные палаты были поставлены в самой монастырской стене. Они начинались в расстоянии пяти сажен от Погребной, или Пивной, башни и имели протяжения, или длины, двадцать сажен (что келарские гостиные палаты находились в самой стене монастырской, составляя часть нынешних наместничьих келей, – это совершенно ясно говорит опись 1641 года при описании стен и башен, это совершенно ясно видно из речей Симона Азарьина в новых чудесах о перестройке этих палат в 1643 году, и как находящиеся в стене монастырской они изображены и на виде лавры ХVII века).

Назначение келарских гостиных келей, или келарской, как мы говорили выше, состояло в том, чтобы келарь принимал и потчевал в них почетных богомольцев. Этих почетных богомольцев, как нарочно приезжавших, так и проезжавших мимо, было у Троицы всегда очень большое число. Митрополит Иоасаф в своих замечаниях на постановления Стоглавого собора говорит, что в Троицком монастыре «безпрестани гость бывает день и нощь». Относительно второй указанной категории гостей, то есть проезжавших мимо, иностранцы передают, что никто не проезжал мимо монастыря без того чтобы не заехать в него, ибо иначе опасались несчастия с собой в дороге.( В 1654 году был было кем-то поднимаем вопрос о сокращении расходов монастыря на проезжих гостей, которых не только в самом монастыре кормили, но и на дорогу довольствовали хлебными, и рыбными, и питейными запасами. Дело доходило до царя Алексея Михайловича, который положил свою резолюцию: «гостем и всяким проезжим и прохожим людем против чюдотворцовы заповеди воздавать достойная честь и всякой покой им чинить, понеже бо о том великий чюдотворец Сергий заповеда учеником своим»⁵. О заповеди преподобного Сергия см. выше, в его жизнеописании (стрр.45–47).

«От того сряду полата казначейская, где сидит казначей старец Симон (Азарьин) для казенного збору, а в полате и у казны живут (два монаха и два сторожа). А посторонь той полаты полатка с комнотою крепостная (архив крепостных актов на вотчинные владения) и крепостная приказана старцу Исидору Нармо(а)цкому; а перед нею в передней живут казначейские полаты сторожи. А по обе стороны и позади казначейские полаты и поверх – полаты со всякою монастырскою казною; а под полаты погребы каменые».

Казначейская палата находилась в линии нынешних келей, начиная собой линию. Как представлять себе крепостную палату «посторонь» казначейской палаты, то есть не в ряд с нею, а сбоку ее, не совсем ясно. На виде лавры ХVII века спереди линии келей, против того места, где должна быть полагаема в них казначейская палата, стоит башня. Может быть, в этой башне, действительно приходившейся «посторонь» казначейской палаты, и была крепостная палата.

«Подле казенных полат кельи каменые, да назади келья деревяная, живет в них казначей старец Симан, а с ним (келейник и пять старцев). А под теми кельи погреб каменой».

(На виде лавры ХVII века сначала (от Троицкого собора) надписано: «палата казенная», потом: «келарская палата». Это ошибка: должно быть наоборот.)

«От казначейских келей кельи на подклетех пусты».

«Полаты соборные, а в них сидят архиморит Ондреян, да келарь старец Аврамей и казначей старец Симон для росправы всяких монастырских дел, а в полате сторожи (двое). Под соборными полатами в подклетех живут оловянишники (один), да с ним живут служебники переменяясь; под полатами погреб каменой».

«Под церковию Соловецкими чюдотворцы кельи, живут в них старцы болничные (61 человек); а под болницами погребы каменые. Под церковию Соловецких чюдотворцов полата каменая (невразумительно, как представлять себе взаимное положение погребов и палаты, но речь передается нами верно); от тое полаты в ряд полата же, ставят в ней капусту соленую».

Этим кончается западная подстенная линия зданий (если только уже и палата, в которой ставят капусту, не вне линии).

Далее в описи указываются следующие здания.

«Подле той полаты (предшествующей, в которой ставится капуста) онбар деревяной, в нем стоит городовой наряд: пищали полуторные и полковые и тюфяки и иной мелкой наряд».

На место деревянного амбара неизвестно когда потом была складена каменная двухъярусная, или двухэтажная, оружейная палата⁶. Автор Краткого описания лавры, еще заставший эту палату (разобранную в 1779 году), определяет ее место позади Смоленской церкви к Каличьей башне и несколько ко дворцу, то есть с северной стороны Смоленской церкви и несколько впереди ее ко дворцу или к ректорскому академическому корпусу. Можно предполагать, что каменная палата поставлена на месте деревянного амбара. Но вероятнее думать, что она поставлена на другом месте и что амбар был сломан только тогда, когда она была складена. В этом последнем случае амбар нужно будет отодвигать назад, что будет согласоваться и с указанием его места в описи. При позднейшей оружейной палате находилась неизвестно когда складенная двухэтажная келья для монаха оружейного и для его послушания (т. е., как вероятно, мастерской для починки мелкого оружия).

Приписанное в описи в другом месте, но относящееся сюда читается: «в городе же у Конюшенных ворот тюрма». Выражение «в городе» может быть понимаемо двояко – или что в монастыре, или что в монастырской стене. Который смысл оно имеет в нашем случае – нельзя решить. Дальнейших сведений о тюрьме не имеем.

«Против болницы полата каменная, куют в ней кузнецы монастырьское всякое железное дело».

Каменная кузница поставлена в монастыре в 1624 году. Краткая летопись монастыря, записавшая об ее поставлении, определяет ее место «за братцкою поварнею», а на месте братской поварни ХVII века стоит Смоленская церковь. Автор Краткого описания лавры указывает место кузницы (разобранной в 1743 году) также за Смоленской церковью, без указания ее местоположения в отношении к оружейной палате. За Смоленской церковью будет не против больницы, а вбок от нее, и вероятно, что опись несколько грешит против точности.

«Подле кузничной полаты поварня братцкая каменая, посторонь той братцкой поварни – поварни каменые же, стряпают в них в государев приход; у поварен же хлебенная изба. Против поварен две кельи деревяные, живут в них поваренной большой старец» (и меньших шестеро).

Как мы сказали, на месте братской поварни ХVII века находится Смоленская церковь.

«Против соборных полат подле трапезы изба деревяная болшово хлебенново старца (и хлебодара), подле избы онбар с хлебы; против хлебенной избы кельи деревяные, живут в них старцы мукасеи и которые квашни месят и хлебы пекут (17 человек)».

«Трапеза братцкая с хлебодарнею... под трапезою хлебня и иныя службы... на трапезе келья, живет в ней часовник старец».

Трапеза находилась на месте нынешней колокольни, а изба хлебенного старца, амбар с хлебами и изба мукосеев и квашников должны быть полагаемы с северной ее стороны, к поварне, на которой они и показаны на виде лавры XVII века. Если часы, стоявшие на трапезе (выше, стр. 226), поставлены были на ней с самого начала, то они сделаны были в 1556 году, и следовательно, построение трапезы нужно было бы относить к более раннему времени, каковым вероятным ранним временем был бы 1552 год, когда поставлены каменные больница и келарская.

При трапезе была церковь преподобного Михаила Малеина (ангела царя Михаила Федоровича), поставленная (приставленная к трапезе) в 1621 году. В описи читается об этой церкви при описании других церквей: «церковь преподобнаго Михаила Малеина, камена, на подклете, у трапезы, верх у церкви один, глава и крест обиты железом немецким». О самой трапезе при описании церкви сообщается: «трапеза подписана настенным письмом». (Павел Алеппский в своем описании поездки патриарха Макария в Троицкий монастырь дает знать, что старая трапеза, как и нынешняя, состояла из двух трапез – праздничной и будничной. О праздничной трапезе он говорит, будто она никогда не открывалась как только в присутствии царя, то есть будто в ней монахи обедали единственно в те разы, как бывал в монастыре царь; по его словам, она представляла собой большую залу, свод которой опирался на столб, стоявший в ее середине, что будет как в Московской Грановитой палате, по подобию которой действительно у нас строились большие залы и по подобию которой в самом Троицком монастыре была построена летняя келарская палата).

Восточная линия келей по правую сторону Святых ворот со входа на монастырь не доходила до самого северо-восточного угла, или до самой северной стены, но кончалась там, где кончается теперь академический инспекторский корпус. Далее к углу и от угла по северной стене до оружейного амбара шли житницы, отчасти монастырские, отчасти служни и крестьянские: «от братцких (восточных) келей в угол (северо-восточный) и х Конюшенным воротам монастырские житницы, а от монастырских житниц для всякаго обереженья служни и уездных людей житницы и онбары и клети по оружейные онбары».

Пространство, занятое житницами, составляло Житничный двор, который, как можно думать, отгорожен был от монастыря особым забором. Кроме житниц, была на дворе келья, в которой жили житничные старцы, и «анбар, идеже приход и росход хлебу писаху», то есть житничная контора, и потом на дворе же стояла, замешавшись между житницами не совсем понятным образом, палата каменная с пищальным порохом.

В половине ХVII века оставалась целою житница преподобного Сергия, то есть, как нужно думать, житница, поставленная преподобным Никоном на месте житницы преподобного Сергия, сгоревшей в 1408 году, когда монастырь выжжен был Татарами. Симон Азарьин в новых чудесах сообщает, что христолюбивые люди брали трески (щепочки) от порога или от угла ее на исцеление зубным болезням и всяким скорбям («Житница преподобнаго чюдотворца Сергия и доныне Богом соблюдаема цела на память и на удивление преподобных трудов его, от нея же христолюбивии от прага или угла трески емлюще зубным болезнем и всяким скорбем на исцеление и относят в домы своя, благодаря Бога и преподобнаго»)⁷.

Не упоминается в нарочитом описании зданий, но упоминается в переписи запасов амбар соляной, находившийся где-то за Успенским собором («да в анбаре за церковью пресвятые Богородицы Успения семьдесят две рогожи (т. е. куля) соли». На виде лавры ХVII века как будто изображен амбар у юго-западного угла трапезы собора – может быть, это и есть наш амбар).

«На монастыре жь два колодезя, один у поварен, а другой против архимаричих келей, над ним сруб брусеной высок, верх шатром, покрыт тесом; из того колодезя вода трубами приведена к погребом для медвеных ставок, а как понадобитца из того колодезя вода опричь медвеных ставок, и из колодезя меденою трубою подымают воду вверх вoротом, а труба стоит в колодези всквозь цепник болшой и из трубы льется вода в цепник».

На монастыре было два пруда (кроме пруда в царском саду)⁸. Один пруд был позади житниц, между ними и братскими кельями, следовательно на месте теперешней академической библиотеки («на монастыре жь пруд позади житниц, от пруда жь и от братцких келей в угол и х Конюшенным воротам монастырские житницы», но в книге планов и фасадов 1745 года показан пруд, если только наш, а не позднее выкопанный, у северной стены монастыря, близ Житничной башни). Другой пруд был у трапезы, или у поварен; в этот последний пруд проведена была вода посредством каменной трубы из Верхнего пруда, который был за монастырем и который есть нынешний Белый пруд, находящийся за старой лаврской гостиницей («по левую сторону Красные башни промеж башен же Сушилные и Житничные проведена из-за города из Верхнево пруда сквозь монастырь к хлебне и к поварням труба камена»).

Укажем теперь перемены, происшедшие с кельями и с прочими зданиями с 1641 года до настоящего времени, причем будем держаться того же порядка, который в описи.

Вместо деревянных государевых хором, поставленных в 1620 году, в конце первой четверти ХVIII века построен был каменный дворец, называвшийся также чертогами. В настоящее время это академический ректорский корпус. См. о нем ниже, в гл. Х [и фототипическую таблицу № ХII].

Царицыны хоромы имели быть уничтожены, когда в 1687 году было приступлено к строению нынешней трапезы, так как эта последняя заняла ту или другую часть их места.

Когда вместо деревянных архимандричьих келей построены нынешние каменные, называемые теперь митрополичьими покоями, так как теперь архимандрит лавры есть митрополит, – остается неизвестным, но представляется вероятным думать, что одновременно с трапезою (которая построена в продолжение 1687–1692 годов) или вслед за нею: одна из палат в покоях, или кельях, именно та, в которой теперь домовая церковь, носила название патриаршей палаты (как назначенная для патриархов в случае их приезда в монастырь), но едва ли бы получила она свое название, если бы кельи были строены, когда в России уже не было патриархов (последний патриарх, Адриан, скончался 15 октября 1700 г.). 17 мая 1746 года был в лавре великий пожар, в который выгорели все его монашеские кельи. Следовательно, после пожара в 1746 году все кельи, а в том числе и архимандричьи, были возобновлены. В нынешнем своем виде они от митрополита Платона, который в 1769 году покрыл их железной крышей вместо деревянной (так по Краткому описанию лавры, которое, как нужно думать, несколько ошибается, ибо они значатся как крытые железом в описи лавры 1768 г.), а в продолжение 1777–1778 годов росписал (и украсил лепной работой) внутри, а снаружи, с северной стороны (которою кельи смотрят на монастырь), придал им «порядочный» фасад (из книги планов и фасадов 1745 г. видно, что антресоли над покоями на южную сторону также надстроены митрополитом Платоном). Наружность покоев остается после Платона в одном и том же виде до настоящего времени, но внутри они несколько были переделываемы и отделываемы при всех последующих митрополитах (о характере убранства, или отделки, залы покоев, бывшего перед митрополитом Филаретом, несколько дает знать этот последний своим вопросом наместнику Антонию в одном не помеченном месяцем письме 1837 г.: «возобновляя внутренность залы, неужели вы сделаете ее так же пестрою, как была?»). Галлерея по стене монастырской от покоев до Луковой башни была сделана или митрополитом Платоном, или еще до него, ибо при нем уже упоминается (в описи 1768 г. говорится о беседке в Луковой башне: «от полуденной стороны близь архимандричьих келей состоит (в ограде монастырской) каменная галлерея; в ней по накатному потолку убрано штукатурною и лепною работою; крыта тесом»).

Зала митрополичьих покоев, называвшаяся прежде царской палатой, украшена портретами государей с государынями и архимандритов лавры. Портреты государей и государынь суть (не в порядке их размещения в зале, а в порядке хронологическом): Иоанна Васильевича Грозного (1533–1584), Иоанна Алексеевича (1682–1696) с его супругой Парасковьей Федоровной († 1723), Натальи Кирилловны Нарышкиной, второй супруги царя Алексея Михайловича († 1694), Петра Великого (1682–1725) с Екатериной I (1725–1727), Петра II (1727–1730), Анны Иоанновны (1730–1740), Елизаветы Петровны (1741–1761), Екатерины Великой (1762–1796, в одной из других комнат еще другой портрет Екатерины) и Павла Петровича (1796–1801) с Марией Федоровной († 1828). Портреты архимандритов лавры суть: преподобного Дионисия (1610–1633, в списке настоятелей № 48)⁹, Афанасия Вольховского (1752–1758, после епископа Тверского и Ростовского, № 67), Гедеона Криновского (1758–1761, после епископа Псковского, № 68), Лаврентия Хоцятовича (1761–1766, № 69), митрополита Платона (1766–1812, № 70), архиепископа Августина (1812–1819, № 71) и митрополита Филарета (1821–1867, № 73, большая фотография с малого портрета). Сохранилась в покоях старинная из росписных изразцов печь.

При построении трапезной церкви была уничтожена и значительная часть южного корпуса келей, остаток от которого представляет собой нынешний Варваринский корпус. В описи лавры 1768 года он значится имеющим шестнадцать сажен с аршином длины и семь сажен с полуаршином ширины. Возобновленный после пожара 1746 года корпус стоял до 1827 года, когда был разобран и когда на его месте поставлен был новый корпус. В 1840 году новый корпус горел и был возобновлен. Прежде чем называться, по церкви, Варваринским, корпус назывался Донским (и просто Доном: в архиве лаврском есть дело о вырытии в 1811 г. кладезя против Дону, т. е. нашего корпуса, и трапезного алтаря). Отчего корпус назывался Донским – сказать не можем. (Может быть, оттого, что он был под горой, нанизу, в каковом значении употребляется выражение «на дону», cfr. в Словаре Даля слово «низ»; может, потому, что он был ссыльным корпусом для монахов худых нравов, представлявших собою своего рода Донское казачество.) В 1892 году, кроме Варваринской церкви, в нем помещались: в верхнем этаже – братская больница, в нижнем этаже – монастырская аптека и больница для странников и вообще людей сторонних¹⁰.

Пристройка к южной монастырской стене за трапезою жилых помещений для монахов, служащих на поварне и в трапезе (должно подразумевать – по-за рвом, о котором сказали мы выше, стр. 172), сделана когда-то до 1768 года, ибо по описи лавры сего года значатся пристроенными к стене служебных монашеских келей – пять с каменным против них палисадником, две и три – всего десять на протяжении в общем тридцати одной сажени. А о дровяном сарае, неизвестно когда поставленном, митрополит Филарет пишет наместнику Антонию от 19 марта 1832 года: «дровяной сарай за трапезною церковию подвинуть к ограде, как пишете, я согласен».

Восточная линия келей горела в пожар 1746 года и была возобновлена после него, как и остальные линии. Затем южная половина этой линии, от Пятницкой башни до Святых ворот (называемая теперь Предтеченскою), «была возобновлена с лучшим против прежняго расположением» в продолжение 1820–1821 годов, а южная половина северной половины (сколько ее теперь принадлежит монастырю) была с основания перестроена в 1816 году. Другая, северная, половина северной половины линии отошла в 1814 году к академии – это инспекторский академический корпус, о котором см. ниже, в гл. X, об академии. Эта северная половина северной половины линии, отошедшая к академии, во второй половине ХVIII века носила название келарских келей (так называется в Кратком описании). Происхождение названия необходимо объяснять так, что келари жили в нашей половине половины линии то или другое последнее время перед уничтожением их должности в 1764 году. Вероятно думать, что из западного корпуса келей они перешли в наш восточный корпус в 1739 году, когда учреждена была должность наместника и когда наместники заняли под свое жилье их бывшие кельи. Поперечные стенки в Успенских воротах от стены монастырской к корпусам келей для заграждения задних дворов за этими последними и сторожка в воротах сделаны в 1783 году, а когда после сего года сделана находящаяся против сторожки зимняя лавка для продажи деревянного масла и икон – не имеем сведений.

Лавка для продажи книг, находящаяся у Святых ворот, на левой руке от входа (и весьма неудачно загораживающая вид в левую сторону), построена в 1895 году.

На западной стороне монастыря после 1641 года явился новый корпус келей – это корпус, который прикладен к монастырской стене на протяжении от старой Водяной, а теперешней Соляной башни до бывшей Пивной башни (летних наместничьих покоев) и который теперь называется Певческим. Корпус складен в два приема в продолжение 1781–1783 годов. На протяжении тридцати четырех саженей, начиная от Водяной башни и до старой постройки, состоявшей из погребов и ледников с палатой наверху их (выше, стр. 232–233), он складен, или прикладен, был к стене, в 1781 году. Затем сейчас помянутая старая постройка, являвшаяся теперь неудобною, на протяжении девяти саженей была разобрана, и в 1783, а может быть, и 1782 году вместо нее была сделана прикладка к корпусу «под одно с ним лицо», или он еще был протянут по стене на девять саженей, так что всего составилось сорок три сажени. Корпус складен был с тем назначением, чтобы перевести в него на житье соборных певчих, прежнее помещение которых предполагалось к уничтожению, о чем сейчас ниже.

Вместо ризничной палаты 1641 года в 1782 году был складен новый, существующий до настоящего времени, ризничный корпус. В лаврском архиве есть большое и любопытное дело о построении новой ризницы (1780 г., № 51), но, к сожалению, не во всем совершенно понятное без плана, который должен был при нем находиться, но которого при нем нет. Павел Алеппский говорит о старой ризнице, что в середине трапезы Троицкого собора была потайная в нее дверь (вып. 4-й, М., 1898 г., стр. 30), не объясняя, в чем состояла эта потайность. Дело объясняет ее, хотя и не с совершенною обстоятельностию, именно дает знать, что ход из трапезы собора в ризницу, «самой узкой и неспособной», состоявший «из малой двери» и после построения новой ризницы заделанный, находился «вверху» и вел прямо в ризницу без лестницы к последней, находившейся во втором этаже, из ее нижнего этажа, или из наружного крыльца. Должно понимать это таким образом, что в трапезе Троицкого собора, вверху западной ее стены, под сводом, была сделана малая дверь, к которой всходили по приставной лестнице, когда нужно приставлявшейся и когда не нужно отставлявшейся, что от этой двери сделан был глухой висячий переход прямо к ризнице, то есть ко второму этажу, и что таким образом хода в ризницу не было видно ни из трапезы собора, ни снаружи, что в первом случае нельзя было проникнуть в дверь без приставной лестницы (которая могла быть убираема), а во втором случае – без разломки стен прохода. О местности старой и новой ризницы говорится в деле, что она «есть косогористое, а особливо с западной и южной стороны». Между старой ризницей и трапезой Троицкого собора, расстояние между которыми было пять аршин, находился естественный или, может быть, искусственный ров, имевший глубину в северном конце два аршина и в южном конце три аршина с половиной, и ход в усыпальные палатки, которые под трапезой собора, был с запада, из этого рва. К 1782 году ризница состояла не из одной палаты, как в 1641 году, а из нескольких соединенных между собою палат, или флигелей, именно: начиная с севера, – флигеля, в верхнем этаже которого жил эконом, а в нижнем – ризничий, трех палат ризничных с находившимися под ними кельями и чуланами пономарей и нежилыми палатками, из которых одна, находившаяся под боковой, или сбоку на задней стороне пристроенной, ризничной палатой, давая знать о местности, называлась палаткой «на песках», и флигеля, в котором жили певчие. Все эти флигеля и палаты были соединены между собою «не ровно», выдаваясь один из-за другого и одна из-за другой то в одну, то в другую сторону и имея окна не на одной высоте, так что весь этот корпус «делал Троицкому собору великое безобразие». Из трапезы собора было два хода в кельи ризничего и пономарей с двумя дверями в стене трапезы. Ходы эти, «примыкаясь к трапезе (как-то) неровно, (также) делали собору великое безобразие». Вместе со всем этим безобразием корпус пришел от давнего построения в совершенную ветхость и стал небезопасен к падению. По обеим причинам и решено было построить новую ризницу вместо старой, стройка которой, как мы сказали, произведена была летом 1782 года. [План и фасад ризницы из книги планов и фасадов см. на таблице № X.]

В 1641 году «сряду» от ризницы находились, или вплотную к ней примыкали, кельи келаря. Это те кельи, в которых перед 1782 годом жили экономы и которые сломаны со всем ризничным корпусом. В нынешнем ризничном корпусе на месте бывших келарских – экономских келей находятся кельи запасные архиерейские, именно назначенные для помещения приезжающих в лавру архиереев. Жили ли экономы то или другое время в этих новых кельях или же они напостоянно переселились в нынешнее свое помещение, находящееся в верхнем этаже корпуса, что между Святыми и Успенскими воротами, перед сломкой старого ризничного корпуса, сказать не можем (см. несколько ниже).

В 1641 году сзади келаревых келей в монастырской стене на протяжении двадцати саженей от Пивной, или Погребной, башни находились келарские гостиные палаты. Это нынешние наместничьи кельи с сенями перед ними и канцелярией Духовного собора. Должность наместника в лавре учреждена в 1739 году. Так как на него вместо келаря была возложена обязанность принимать и угощать почетных богомольцев¹¹, то нужно думать, что он поселился в кельях келаря, а что келарь тогда перешел в северо-восточный корпус, получивший от его житья в нем название келарского (выше, стр. 240–241). Когда наместник перешел на житье в келарские палаты, а его место в келаревых кельях занял эконом – сказать не можем, но вероятно в 1764 году, когда учреждена была должность эконома в лавре и были отобраны от нее вотчины, или вскоре после этого года. Лишенная вотчин и посаженная на казенное жалованье (штаты), в росписании которого на прием гостей была ассигнована ничтожная сумма («обще властям для приезжих и праздников и на рыбу братии 500 рублей»), лавра, вероятно, сразу же и прекратила денно-нощный и роскошный прием гостей, так что келарские палаты стали ненужными для их прежней цели¹². Келарских палат, представлявших собой большие залы, было две – зимняя, теплая, и летняя, холодная, а между ними было келарское крыльцо – выступивший несколько из стены наружу (отчего и название – крыльцо) проход между палатами и вдававшийся внутрь между ними с внутренней стороны, длиной около 3 саженей. В настоящее время зимняя келарская палата с келарским крыльцом составляет жилище наместника, причем крыльцо расширено против прежнего через пристройку с внутренней стороны, или со стороны монастыря, между палатами продольной стены, захватившей то пространство, на которое вдавалось крыльцо внутрь между палатами. А летняя келарская палата теперь разделена стеной на две половины, из которых одна составляет сени к кельям наместника, а другая – канцелярию Духовного собора. Когда увеличено было крыльцо и поделена была палата надвое – точным образом остается неизвестным. Говорится о переделке наместничьих келей в деле о постройке новой ризницы, и есть особое дело о том же 1782 года (№ 13), затем есть таковое же дело 1828 года (№ 50). Но в двух первых делах говорится о том, что предполагалось сделать, и не говорится о том, что было сделано; в третьем деле, дополнением к которому служат письма митрополита Филарета к наместнику Афанасию 1828–1830 годов, говорится не столько о переделке келей, сколько о несостоявшемся обмене их на помещение Учрежденного собора, а что говорится о переделке, то остается невразумительным. Из первых двух дел видно, что до постройки новой ризницы ход в наместничьи кельи был не теперешний, не через летнюю келарскую палату, а по наружной галлерее, шедшей подле южной стены этой палаты (к которой, делая «некоторую непристойность», выходил нужник ризничего); что летняя палата, которая дотоле еще не была переделана и которую еще и не предполагалось переделить надвое, не была проходною, так как не имела дверей на северную сторону, быв входна только с келарского крыльца, с запада; что сейчас указанные двери только предполагалось в ней сделать с целию через нее устроить ход в наместничьи кельи. В нарочном деле о кельях говорится о наместничьей приборной палате, находившейся за ризницей, и под нею бане, которые пришли в совершенную ветхость и которые предположено было сломать. Относительно помещения Учрежденного собора, на которое предполагалось было обменять наместничьи кельи, в деле 1828 года говорится: «по ветхости наместничьих келей ныне занимаемых переделить Учрежденный собор от кладовой отца казначея до парадной лестницы, что под башнею, для келлий наместнических с тем, чтобы башню разобрать». Может быть, келарская палата переделена надвое в 1849 году, когда настроено было над нею помещение для живописной, переделена с тою целию, чтобы поперечною проведенною в ней стеной придать большую крепость ее сводам, очутившимся под полом живописной. Что примыкавшая к келарским палатам с юга Пивная башня обращена была в жилое помещение в виде летних наместничьих келей и что эти летние наместничьи кельи упоминаются под 1780 годом – мы сказали выше (стр. 166–167).

О перестройках западной линии келей, начиная от ризницы, в Кратком описании лавры читаем: «в 1742-м году декабря 8-го дня имянным ея императорскаго величества государыни императрицы Елисаветы Петровны указом, данным бывшему лаврскому настоятелю архимандриту Кириллу, велено линию начиная от церкви святыя Троицы и больничную церковь по усмотрению и разсуждению как наилучше перестроить. По силе котораго ея императорскаго величества повеления та линия, называемая Казначейская, в последовавшие потом 1743, 744 и 745 годы, при настоятеле обители преосвященном Арсении перестроена. В них окны и двери прибавлены в свету и приведены в надлежащий вид. При них на восточную сторону сделана на каменных столбах с сводами во всю линию галлерея, а в том месте, где она кончится, для хода в наместничьи, казначейския и экономския кельи у крыльца сделана каменная башня. В 1746-м году маия 17 был великий пожар, который зачался сперва в доме лаврскаго слуги Варлаамова и от котораго как на ограде деревянная кровля с кровлями башенными, так и все братския кельи, что в них было деревяннаго, погорели. После сего случая те кельи возобновлены и приведены уже в надлежащий и порядочный по архитектуре вид и в них окны в стену прибавлены, а снаружи на монастырь сделаны галлереи деревянные на каменных столбах».

После того как Елизавета Петровна повелела «как наилучше перестроить» западную линию келей, ей подаваем был на усмотрение проект перестройки (он в книге планов и фасадов 1745 г.)¹³. По проекту, почему-то не вполне осуществленному, предполагалось поставить башни на обоих концах линии, и башни несколько иной, более нарядной формы, чем существующая. Вход в наместничьи и прочие кельи до башни был рядом с нею (башнею), с южной стороны, прямо против северо-западного угла северной паперти Троицкого собора. Экономские кельи, которые упоминаются вместе с наместничьими и казначейскими кельями, как видно из сказанного выше, действительно были в этой линии келей, в ризничном корпусе, сзади, по длине самой ризницы (см. лист 1-й [фототипич. таблица № VI], общий план лавры – «ризница церковная и при ней келии экономския»). Относительно крылец со всею вероятностию нужно думать, что на всю линию было одно крыльцо и что частнейшие входы в кельи были с галлереи, а именно представлять себе дело так, что первоначально у этой линии келей, так же как у южной и восточной, были наружные крыльца, что когда отломаны были эти крыльца, то не сделано было внутренних лестниц, а сделана была галлерея, имевшая заменять крыльца, а на галлерею сделан один общий ход¹⁴. С галлереей во всю длину линия оставалась до 1820 года. В продолжение 1820 и 1821 годов она была возобновлена, причем галлерея была уничтожена, а для входа в келлии были сделаны внутренние лестницы и причем линия получила тот простейший вид, который она имеет в настоящее время (в издании Краткого описания 1818 г. читаются слова: «в сем состоянии они и до ныне пребывают», а в издании 1824 г. этих слов уже не читается. В издании 1818 г., как и предшествующих, говорится, что башня служила для хода в наместничьи, казначейские и экономские кельи, а в издании 1824 г. – что только в наместничьи келлии, чем и дается знать, что для хода в казначейские кельи сделана внутренняя лестница. Упоминание об экономских кельях в 1818 г. и неупоминание в 1824 г., может быть, должно быть понимаемо так, что в промежутке этих годов экономы переселились с прежнего места на нынешнее). Что касается до нынешнего простейшего вида западной линии келей, то, нужно думать, к нему относятся слова митрополита Филарета в письме к наместнику Антонию от 31 декабря 1861 года по поводу одного предполагавшегося наместником долга: « и я не хвалил предшественников, что ввели лавру в долг, чтобы изуродовать западный корпус келлий». В 1849 году, как мы упоминали, надстроено над Учрежденным собором и над сенями наместничьих келей нынешнее помещение иконописной, а в продолжение 1858–1859 годов над казначейским корпусом келей надкладен третий этаж.

(Односкатный, на четырнадцати столбах, навес для дров, находящийся за казначейским корпусом, сделан в 1829 году.)

Прежняя трапеза со всеми окружавшими ее кельями и строениями, за исключением поварни, была разобрана или тотчас, или вскоре после построения нынешней трапезы, церковь которой была освящена 24 июля 1692 года. Оставленная поварня обращена была в служнюю поварню (которая до тех пор была под келарскими гостиными палатами), а в 1735 году в ней устроена была церковь Смоленской Божией Матери. Поварня государева, находившаяся посторонь братской поварни, если не была разобрана, когда в конце первой четверти ХVIII века построен был новый каменный дворец, чтo ныне ректорский академический корпус, то, по всей вероятности, была разобрана, когда в 1735 году из братской поварни была устроена Смоленская церковь, ибо, находясь посторонь церкви, она находилась бы вовсе не на месте.

Стоявшие за Смоленской церковью кузница и келья оружейного монаха были разобраны вследствие именного указа императрицы Елизаветы Петровны, «для лучшаго в монастыре проспекта и пространства», в 1743 году. А находившаяся здесь же Оружейная палата была разобрана в 1779 году (а об оружии см. выше, стр. 169–171).

На Житенном дворе, по описи лавры 1768 года, было десять деревянных на каменном фундаменте двухэтажных житниц, мерою каждая по десяти сажен в длину и по пяти в ширину, построенных в продолжение 1753–1754 годов. Ряд их, как видно из одного документа, начинался от учительского семинарского корпуса, который шел от чертогов к монастырской стене по линии теперешнего классного (бывшего баккалаврского) корпуса [см. фототипич. таблицы № ХI и ХII]. В 1773 году, за употреблением двух житниц на другие стройки, их было восемь, причем четыре были с хлебом, а четыре стояли пустыми. В 1785 году, за употреблением трех житниц еще на другие стройки и одной, кажется, за продажей, их оставалось четыре. Когда вынесены из монастыря все житницы и Житничный двор совсем был очищен – не имеем точных сведений, но, по всей вероятности, до 1797 года, когда по приказанию императора Павла на месте нынешней академической больницы была построена семинарская больница (о чем см. в гл. X).

[О новых зданиях в Пафнутьевом саду, построенных в 1892–1896 гг., в «Историческом описании Свято-Троицкой Сергиевой лавры» (Св.-Тр. Серг. лавра, 1902 г., стр. 38–39) читаем следующее:

1. Новый странноприимный дом, находится на южной стороне лавры, по линии ограды Пафнутьевскаго сада; устроен в 1892 г. ко дню торжественнаго празднования 500-летия со времени блаженной кончины святаго основателя лавры, преподобнаго Сергия, и в ознаменование сего торжества. Здание двух-этажное с подвальным полуэтажем, длиною 34 саж. 1 арш., шириною 8 саж. Здесь может поместиться до 2000 богомольцев.

2. Больница-богадельня, построена в 1893–1895 гг. Это здание находится с западной стороны на противоположном от лавры берегу речки Кончуры; длина его 36 саж., ширина 8, а на концах, с выступами, 12 сажен; с восточной стороны, обращенной к лавре, оно 4-х этажное, а с противоположной стороны, обращенной к Ильинской улице, 3-х этажное. По средине здания, к востоку, выступает церковь во имя св. Иоанна Лествичника, вдаваясь трапезною своею частию в самый корпус, который разделяется ею на две равныя части: южная половина составляет больницу на 100 и более кроватей, а северная – богадельню для престарелых из монашествующих лавры и мирян, долго послуживших при лавре и от старости или болезни лишившихся возможности существовать своим трудом. Под церковию св. Иоанна Лествичника находится внизу аптека, а под нею – церковь св. великомучениц Варвары, Анастасии и Акилины.

3. Переходный или мастерской корпус, соединяющий вышепомянутое здание больницы-богадельни с лаврской оградой, а чрез нее – и с лаврой. <См. снимок> Это здание устроено в 1895–6 гг., имеет в длину 69 сажен, а в ширину 5 саж. Оно перекинуто чрез широкий и довольно глубокий овраг, по которому протекает речка Кончура. Поэтому вышина здания, по положению местности – различна: на оконечностях оно имеет с одной стороны один этаж, а с другой – два, а в средине – три этажа; у самой же лаврской стены оно поднимается до 6-ти этажей. Верхний, чердачный этаж представляет собой длинную полутемную переходную галлерею – из лавры в больницу-богадельню. По сторонам этой галлереи расположены разныя кладовыя. Посредине здания, внизу, поперек его перекинута арка чрез речку Кончуру, которая при построении этого здания направлена на это место по прямой линии, а ранее русло ея проходило извилинами в разныя стороны. В этом здании внизу помещается баня, разделенная на две половины – для братии и для рабочих; затем идут мастерския: слесарня, столярня, плотничная; здесь же помещается лаврская типография, открытая в 1895 году для печатания Троицких листков и других лаврских изданий – и переплетная мастерская; над типографией находится редакция Троицких листков, и помещения для братий, состоящих при названных издательских учреждениях, обязанных своим происхождением в лавре (бывшему) казначею оной, архимандриту Никону, ныне епископу Вологодскому.]

Автор Краткого описания лавры говорит о первоначальных кельях монастыря до их перестройки Арсением Могилянским, что они были с малыми окнами, которые сделаны были без всякого порядка, что к ним для всхода приделаны были деревянные большие крыльца и что таким образом они представляли собой нечто весьма непорядочное. Вообще, автор описания, как это он прямо говорит и как это дает он знать своим тоном, считает первоначальные кельи монастыря за нечто убогое и жалкое и совсем недалекое от настоящего безобразия. Но иметь такие представления о первоначальных кельях монастыря, о которых автор описания, сам уже не заставший их, говорит с чужих слов и к которым он чувствует нерасположение, питавшееся людьми ХVIII века ко всему старому, было бы далеко не основательно. Окна действительно были небольшие, но вовсе не были сделаны без всякого порядка, а напротив, как видим на изображении лавры ХVII века, совсем в надлежащем архитектурном порядке. Крыльца действительно были большие деревянные, но, составляя нечто необычайное для нас и для наших глаз, вовсе не составляли они безобразия, а благодаря старательной узорочности, с которою они сделаны, как это видим на том же изображении ХVII века, они прямо служили к украшению келей. Вообще, прежние кельи монастыря, насколько мы можем судить о них по изображению лавры ХVII века, были положительно хорошими и в своем роде очень красивыми, причем если сравнивать их с нынешними кельями, отличающимися слишком большой (как говорят – казарменной) простотой своей архитектуры, то никак нельзя будет сказать решительно, что предпочтение должно отдать последним.

Выше, делая выдержку из Краткого описания о западной линии келей, мы привели его слова обо всех кельях, что после пожара 1746 года «кельи возобновлены и приведены в надлежащий и порядочный вид и в них окна к свету прибавлены, а с наружи на монастырь сделаны галлереи деревянные на каменных столбах». Относительно галлерей дело должно быть понимаемо так, что ими обнесены были все линии келей монастырских, за исключением только келей архимандричьих или же со включением и сих последних. О галлереях (деревянных переходах на каменных стенах) у всех или вдоль всех линий келей, за исключением келей архимандричьих, говорят описи лавры 1768 и 1785 годов; о галлереях у всех линий келей, со включением и келей архимандричьих, говорит Миллер в своем описании лавры, составленном между 1770–1775 годами. Этот второй пишет: «Архимандричьи и властиныя, также братския и учительския кельи о двух этажах с открытыми на каменных столбах, а в некоторых местах и на сводах, утверждающимися переходами по всем четырем сторонам монастыря изрядно построенныя, придают оному немалое украшение». Выше мы сказали, что галлерея у западной линии, или у западного корпуса, келей была уничтожена в 1820–1821 годах. Вероятно, что около того же времени были уничтожены галлереи и других линий, или корпусов.

В первой половине ХVIII века, как это видим в книге планов и фасадов 1745 года, все здания лавры были покрыты так называемой голландской крышей (как бы двухэтажной и имеющей вид катафалка), которая заменена была на всех зданиях нынешней простой крышей при митрополите Платоне.

Все здания в лавре, не исключая и царских чертогов и со включением даже и двух церквей (Духовской и Михеевской), до митрополита Платона покрыты были деревом и постепенно все перекрыты железом при нем.

Замощение камнем дорог в монастыре начато было (и может быть, в один прием и произведено было) в 1784 году.

Что задворки монастыря оставались, так сказать, в первобытном состоянии до позднейшего времени, видно из того, что какая-то яма за свечной, находящейся в нижнем этаже казначейского, или западного, корпуса, была завалена только в 1832 году.

Оглавление