Утварь Троицкой Лавры

Многое из лаврских сокровищ не дошло до нашего времени. Нашествие татар, Смутное время, указ Петра Первого от 23 марта 1707 года о доставлении в синодальную домовую казну из монастырей серебряных слитков и вещей на нужды войны со Швецией и переделки вещей новых и старых, практиковавшиеся от очень отдаленного времени до наших дней — унесли много ценных памятников ювелирного искусства.

Но рассмотрим и это очень большое наследство, сбереженное нам любовию предков к своей старине и к обители, куда они несли свои вклады с лишком пять веков, о чем рассказывает рукописная лаврская «Книга вкладов», начатая в 1673 году. Начнем с храмов.

Их внутренний вид много потерял в своей красоте от позднейших переделок XVIII и XIX веков. Наибольшую цельность сохранил внутренний вид Троицкого собора. Большое впечатление оставляет иконостас, хотя и сильно пострадавший от переделок 1779 и 1850 годов, но все же великолепный своими пропорциями XV—XVI веков. Отличны его царские врата, дар царя Михаила Федоровича в 1643 г., исполненные русскими чеканщиками, подобные дверям Кирилло-Белоезерского и Саввино-Звенигородского монастырей. Из окладов особенно великолепен оклад рублевской Троицы из червонного золота (за исключением грубо закрывшей образ серебряной середины работы XVIII века) с чеканной каймой, с черневыми по ней образами и таким же светом, работы конца XVI века, с исключительными по пышности венцами и цатами изысканного рисунка тончайшей скани с финифтью, с редчайшими по величине и цвету сапфирами и изумрудами, на одном из которых — резное изображение Троицы. Перед этим образом стоял подсвечник о трех шандалах, вклад царя Бориса Феодоровича 1601 года, серебряный, местами золоченый, стильного рисунка и хорошей чеканки. Он теперь хранится в лаврской Ризнице. К южным дверям иконостаса примыкает серебряная сень над ракою преподобного Сергия, устроенная императрицей Анной Иоанновной в 1737 году. Древняя рака закрыта этим сооружением XVIII века, несколько нарушившим серьезность древнего храма, но все же великолепным. По композиции эта сень принадлежит несомненно одному из выдающихся архитекторов того времени, а по мастерству исполнения — лучшим монтировщикам и чеканщикам Петербурга. Самая рака — серебряная, начатая работой по повелению царя Иоанна Васильевича во второй половине XV века, окончена в 1585 году; за это были награждены царем Феодором Иоанновичем четырнадцать русских мастеров, делавших раку (во главе их в это время были два иностранца — Клеус Севастьянов и Борис Томосов), мастера Лисицыны — Иван и Булгак, Петровы — Тимофей и Дмитрий и др. Сплошь золоченая рака — прямоугольной формы, с продольной стороны расчленена на три части с большим, заполненным хорошей чеканной вязью, кругом в каждой части, с такой же надписью по верху раки. В описи лавры, произведенной по повелению царя Михаила Феодоровича в 1641 года, упоминается верхняя доска раки — «на верхней доске образ Чудотворца Сергия чеканной», — которой теперь на раке нет. Но в Ризнице хранится образ прп. Сергия, записанный в XIX веке, в древнем чеканном окладе, конца XVI века, мерою 46x16 вершков, несомненно тот, который окаймлял упоминаемое чеканное изображение прп. Сергия на раке. Вверху этой иконы — золотой чеканный образ Троицы, на полях 20 золотых черневых дробниц с изображениями святых и два резаных из яшмы образка. В описи 1641 года читается: «А над главою Чюдотворца Сергия образ Живоначальныя Троицы золот, чеканной, в венце у Троицы яхонт лазорев да два лалика, да четыре жемчюги на спнех, а около низано жемчюгом, а по сторонам у Живоначальныя Троицы над головою же Чюдотворца Сергия резаны две иконы на яшме, а по полям на доске 20 святых золоты», что и подтверждает вышесказанное. Подобная крышка сохранилась на раке Дмитрия царевича в московском Архангельском соборе, с чеканным его изображением в рост.

Вся лучшая утварь собора и других церквей лавры хранится в Ризнице — ряд прекрасных потиров, Евангелий, крестов, панагий, водосвятных чаш, кувшинов, блюд, кубков, чар, ковшей и других предметов. Остановимся лишь на исключительных из собранных тут вещей. Редчайший оклад Евангелия на пергаменте (по Главной Монастырской описи № 2): на верхней доске, по басменному фону, местами грубо исправленному более поздней басмой, по серебряным пластинкам, исполнены резцом изображения Распятого Христа с Предстоящими и четырех евангелистов, а фоны изображений залиты чернью, с надписью той же работы, гласящей: «В лето 6852 месяца декабря в 18 день на память святого мученика Севастьяна создано бысть Евангелие се благоверным князем великим Семеном Ивановичем». Совпадение годов — сооружения оклада и поставления во игумены преподобного Сергия, 1343— 1344 годов, дает основание предполагать, что Евангелие было сделано Великим князем для вновь образовавшейся обители с молодым, но уже известным и чтимым основателем. Редчайший экземпляр черневой работы XIV века! Исключительны переплеты и на других Евангелиях. Так, золотой переплет Евангелия (№ 19) с отлично чеканными, несколько сухими, в кругах иконами Воскресения и евангелистов, с финифтью на горах и палатах, с фоном, забранным тончайшей сканью, залитой финифтью, напоминающей работу цат на Троице, богато осыпан крупными самоцветами, с резным изображением на крохотном яхонте Распятия. Надпись чернью датирует переплет, сделанный повелением Великого Государя Михаила Феодоровича в Обитель Живоначальной Троицы, 1632 годом. По указанию И. Е. Забелина работа Евдокимова Гаврилы. Очень редкий серебряный переплет Евангелия № 6, устроенный в 1392 году повелением боярина Федора Андреевича (Кошки?), сканной работы, с изображениями Вседержителя и святых на залитых финифтью фонах, с закроями с трех сторон из золоченого серебра, на которых изображены резью святые. Евангелие № 7 — вклад Федора Андреевича Голтяева, на пергаменте, верхняя доска серебряная, с чеканным изображением Распятия и евангелистов, с покрытым сканью фоном — работа начала XV века, напоминает о работах Грузии. Хорош переплет Евангелия № 8 1527 года; на переплете надпись: «зделанное тщанием Михаила Иванова, сына Алексеева в дом Живоначальныя Троицы Сергиева Монастыря, а мастер Иван Попов Новгородец». Евангелие № 9 — письмо и вклад инока Исаака Бирева, с чеканной травами доской, с 11 круглыми образками, исполненными чернью, с застежками такой же работы, может быть, рука мастера-итальянца; листы закрыты с трех сторон накладками, низанными жемчугом в решетку, с мелкими серебряными дробничками. Вклад 1531 года, Евангелие № 3 с басменным Распятием и двумя уцелевшими евангелистами — работа XIV в. Хороши переплеты Евангелий № 14 1602 года, с чеканной доской, и № 31, с резными, из лала, овальной формы изображениями Спаса и евангелистов — конца XVII века. Мы уже упоминали об изображении Троицы, резанном на большом изумруде средней цаты образа рублевской Троицы, и о двух иконах, резанных на яшме, в большом окладе образа — крышки от раки преподобного Сергия. На одной из них — поясное изображение Спасителя, русская работа XVI века, а на другом — два святых греко-итальянской работы. Кроме этих редких образцов резьбы на твердых драгоценных и полудрагоценных породах, в ризнице — целый ряд подобных резных изделий по камню, кости и дереву, начиная с XII—ХШ века и кончая современными образцами. На них остановимся главным образом в отделе панагий. Чтобы закончить обзор окладов Евангелий, отметим переплет XVIII в., высотою в аршин, сплошь серебряный, чеканный, с многочисленными образами на финифти; он очень пышен, но несерьезен.

Коснемся ряда великолепных потиров. № 1 — потир 1449 года, один из ранних вкладов в лавру, дар великого князя Василия Васильевича Темного, с мраморной чашей, в золотой оправе с чеканкой и сканью, на золотом же поддоне, с надписью, содержащею дату 1449 год и имя мастера Ивана Фомина. Интересны три потира, тоже с выточенными из камня чашами, «№ 2 с яшмовой чашей и № 4 и № 5 с чашами из горного хрусталя, оправленые в серебро, с серебряными поддонами, вклад Дмитрия Ивановича Годунова 1595 года. Потир № 3 золотой, с черневыми изображениями Деисуса и символов евангелистов, с черневыми травами и надписями на чаше и на восьмигранном ложчатом поддоне — вклад Бориса Федоровича Годунова в 1592 году; этот потир, благородной формы, одна из многочисленных великолепных черневых работ, вкладов Годунова в Троицкую лавру, показывает любовь к этого рода работам и то высокое совершенство, какого достигла в России в XVI веке резьба по металлу и ее заполнение совершеннейшей по своей чистоте и оттенку чернью. Эта работа представлена в Ризнице вышеупомянутым окладом Евангелия 1531 года, по описи — № 9, затем замечательным образцом — большим золотым блюдом, вкладом царя Иоанна Васильевича 1561 года, с черневым двуглавым (еще с двумя коронами) орлом и чудеснейшей в клеймах черневой надписью между травами, характера итальянского Ренессанса. Затем развитие техники черневых работ, достигшей столь высокого развития к концу XVI века, продолжается и в XVII веке, чему образцы: потир № 10, с отличным черневым изображением Вседержителя и Таинства Евхаристии, и крест, с изображениями чернью на лицевой стороне большого числа святых, оба предмета — вклад думного дьяка Ивана Тарасьевича Грамоти - на 1639 года. Далее эта техника проходит весь XVII век, принимая другой характер рисунка при Хитрово, и, почти непрерывно, меняя лишь рисунок, доходит до нашего времени. Самый ранний образец черневой работы в Ризнице — замечательная серебряная панагия № 97, конца XII — начала XIII века, крестовидной формы, с резными изображениями четырех святых на лицевой стороне, двух сбоку и такими же изображениями святых и херувимов в орнаменте из переплетающихся кругов на исподе; местами по контурам, а на исподе — и по фону, изображения залитые чернью; тоже и на яблоке; на боку надпись, дающая возможность в числе других оснований относить эту панагию к вышеупомянутому времени. Переходом от Евангелия Симеона Гордого 1343 года к XVII веку служит наперсный крест № 45, исполненный с лица и по яблоку чернью, судя по рисунку изображений — несомненно XV века, местами рисунок грубо возобновлен позднейшим резцом. Вернемся к потирам. Чтобы закончить их обозрение, упомянем № 7 — 1618 года, вклад архимандрита Дионисия, № 9, князя Куракина 1626 года, хорошей формы, сплошь гравированный, № 14— вклад митрополита Платона 1789 года, работы московского мастера Карла Миллера и № 15, вклад императрицы Екатерины II с резными из камня изображениями на чаше. Последние два отлично сработаны из золота с алмазными украшениями. Обратимся к крестам. Из крестов напрестольных, крест № 2 — серебро-золоченый романского типа, грубо исполненный, с армянской надписью, читающейся в переводе: «Я протодiакон монах обновил сей крест, и да помянет Господь всех сотрудников, в 1259 году»; крест № 3, сделан повелением архимандрита Дионисия и Авраамия Палицына в 1618 году, их же вклад — крест № 14; деревянный, обложен басмой; крест № 5 с горельефно резанным из горного хрусталя изображением Распятого Христа, западного характера XVI-XVII веков, с концами, оправленными в золото в России, вклад князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого 1618 года; крест № 10 с чеканными, залитыми финифтью изображениями Распятого и Предстоящих, по боку и на исподе чеканен травами, с залитым белой финифтью фоном, теперь почти выкрошившейся, вклад князя Ивана Борисовича Репнина 1681 г; крест № 16 — деревянный, семиконечный, с накладным отливным изображением Спасителя на фоне зеленой финифти, с вложенными в углубления резными изображениями праздников, по концам обложен сканным золотом — XV века; крест, присланный царьградским патриархом Филофеем игумену Сергию, вложен в половине XVII века в золотой восьмиконечный крест с чеканкой и чернью, с камнями и обнизкой из жемчуга, «а делал Андрейко Петров сын Малово».

Из дарохранительниц интересна № 5, сребро-злащеная, шестигранной формы, с конусообразным верхом, с чеканным чином по граням, конца XVII века.

Ковчег-мощевик. Апостолы Петр и Павел.
Школа мастера Амвросия (?) 1463 год.
Принадлежал игумену Троице-Сергиева монастыря Вассиану Рыло

В Ризнице несколько примечательных ковчегов для мощей: ковчег № 1 с надписью: «В лето 6981 (т. е. 1473) сия рака сделана при великом князе Иване Васильевиче и при архиепископе Феодосии по повелению игумена Вассиана», с отлично гравированными по контурам изображениями святых на наружной и внутренней сторонах створок, окаймленных снаружи сканью: на яблоке изображение Нерукотворного Образа. В Ризнице есть еще небольшой складень того же игумена Вассиана, украшенный сканью на створках, с резным на дереве изображением в средине выемочного креста и отлично резанными предстоящими Божией Матерью и Иоанном.

В левой створке той же работы шесть праздников, правая — позднейшего набора. По боку складня надпись: «В лето 6964 (т. е. в 1456) сия икона делана в Сергиеве монастыре при благоверном Великом князе Василии Васильевиче повелением игумена Вассиана Сергиева монастыря, а рукою инока Амвросия». Судя по характеру работы, вышеупомянутый ковчег, а равно и напрестольный крест № 16, исполнен тем же мастером, иноком Амвросием. Этим сопоставлением устанавливается существование в лавре в XV веке утонченной школы золото-серебряного и резного дела. Упомянем еще ковчег № 11, одностворчатый, полукруглый, суживающейся кверху формы, гладкий, с черневыми изображениями на створке Распятия, а на исподе св. Феодора Освященного, начала XVI века; № 12 — гладкий ковчежец с накладными литыми изображениями «чина» и двух рядов святых. Эти ковчеги были, очевидно, размещены в соборах.

В Троицком соборе на аналое — доска с врезанными в нее ковчежцами и панагиями: одной серебряной черневой, с изображением Распятия и Предстоящими; затем золотой ковчежец с эмалевым изображением грузинской царицы Кетеваны, держащей в руке часть мощей, и овальной формы золотой ковчежец, украшенный сканью и эмалевой же звездочкой с рубинами и жемчугом. Все три — грузинской работы. 

В Ризнице — ряд образцовых эмалевых работ, подобных упомянутому изображению грузинской царицы, напоминающих западную, так называемую перегородчатую, эмаль. Как пример такой работы упомянем золотые образки на митре NQ 6; эта митра по алому бархату низана сплошь жемчугом в клетку; между клетками она богато украшена дробницами, запонами с камнями; на четырех золотых киотчатых дробницах, рельефною чеканкою, залитые разноцветной финифтью священные изображения. Подобной же работы пять образков на напрестольной одежде № 2, вероятно перенесенных сюда с какой-то упраздненной митры. Сюда же должно отнести и упомянутый выше крест № 10 — образцы очень тонких и очень распространенных в XVII веке, во времена Нарышкиных, работ. Как на родоначальника подобных работ в Ризнице нужно указать на № 100, небольшой золотой образ преподобного Сергия, вклад оружейничего Богдана Хитрово 1666 года, отличающийся от описанных совершенно плоским рельефом. К подобным работам относится наперсный крест № 8.

В Ризнице отлично сохранилось кадило, одно из первых в лавре, среброзлащеное, с надписью: «Замышлением игумена Никона...» 1405 года; оно — чеканное, редкой формы, с чеканным «чином», отлично сработано. Его форма повторяется в золотом кадиле 1616 года, вкладе царя Михаила Федоровича, работы Данила Осипова; оно наведено местами чернью и богато украшено самоцветами. Следует отметить серебряное кадило, ложчатое, местами золоченое, с чеканными травами, вклад княгини Анны Васильевны Трубецкой 1629 года. Формою напоминает кадило ладаница № 20, серебряная, вызолоченая, шестигранная, теремчатая, на круглом поддоне, с резным изображением Деисуса, вклад Василия Федоровича Янова 1641 года.

Обращает на себя внимание паникадильце 1568 года, вклад царя Иоанна Васильевича, в виде гладкого серебряного яблока, схваченного четырьмя золотыми полосками, на которых четыре золотых пера, в виде змеек с шандальцами на высокой части изгиба, с двумя золотыми личинами: верхняя держит подвесное кольцо, нижняя — жемчужную ворварку. В зубах змеек четыре щитовидных подвеска, на которых наведены — с одной стороны изображения двуглавого (без короны) орла и единорога, а с другой надпись: «в лето 7076 (т.е. 1568) апреля 1 повелением благочестивого государя царя и Великого князя Ивана Васильевича» и т.д.

В Ризнице много наперсных крестов и панагий, из которых особо интересны: крест № 45 и затем панагии № 97 и № 42, последняя резана по контурам вглубь, на яшмовой пластинке с лица изображение сидящего на престоле Спасителя, а с обратной стороны тем же способом исполненной головы Медузы, окруженной змеями; это — панагия, так называемый «змеевик», здесь она в гладкой золотой оправе с гнездами для камней, экземпляр византийской работы XI—XII (?) века.

В ризнице есть еще, в виде круглой панагии, бронзовый вызолоченный змеевик, с изображением на одной стороне Божией Матери со Спасителем Младенцем и греческой надписью: «Богородице, призри и помогай имеющему Тебя. Аминь»; на обороте— голова Медузы, окруженная змеями, с греческою надписью: «Свят, свят, свят — Иисус Саваоф, исполнь небо». Из слов молитвы видно, что подобные образа-змеевики в греко-русской Церкви были как бы символом, напоминанием о победе над древним змием, отцом грехов — «и исполнилось небо и земля славы Твоея» — были как бы толкованием слов: «тамо гнездящихся сокрушил еси змиев». Укажем еще несколько панагий.

Панагия № 65 с отлично вырезанными по гелиотропу изображениями — с одной стороны святого Игнатия, с другой пророка Даниила — греческая работа XIV века. Панагия золотая обронной работы чернью; в середине — резанное из сапфира изображение Христа — итальянская работа XVI века, сзади — черневые изображения Марии Магдалины и Ксении Римляныни — русская работа конца XVI века или начала XVII века, с золотой тонкой работы цепью; эта панагия висела на образе Троицы — копии XVI века. Панагия № 13 с резным изображением на яшме Божией Матери с Младенцем Христом. Панагия № 25 круглая, складная; на ней снаружи изображение Вознесения Господня, литое, а внутри гравированое изображение Троицы и Знамения Божией Матери. Редкие крестовидной формы панагии № 99 и 100 серебряные с рельефным Распятием и гравированным изображением святых, высокая работа раннего периода. Панагия № 82 резная из мягкого камня, с изображением Божией Матери с Младенцем Христом, а с обратной стороны святителя Николая; в серебряной сканной оправе крупного рисунка. Панагия № 81 напоминает описанную под № 25, но буквы на ней наведены чернью и изображение Знамения Божией Матери и Троицы окружены также черневым орнаментом. Панагия №61 глубоко резана из мягкого камня, на лицевой стороне Успение Божией Матери, сзади в пяти кругах Николай Чудотворец и четыре евангелиста, между кругов — поясные изображения трех мучеников и святителя Стефана: XIII—XIV века. Интересны панагия № 35, резная по камню, с изображением Бориса и Глеба на конях, начала XV века; № 84, резанная из дерева, сверху Преображение, сзади поясное изображение святителя Николая, тонкой резьбы XV века, № 24 двухчастные створы прямоугольной формы, с изображением на одной стороне «О Тебе радуется», на другой «Хвалите Господа с небес» хорошей резьбы из кости, конца XVI века; половина панагии № 13 с изображением Знамения Божией Матери, а на обороте, в середине, изображение Благовещения, окруженное двенадцатью пророками в кругах — прекрасная резьба XVI века — и целый ряд других первоклассных панагий.

Также многочисленны и разнообразны по формам наперсные кресты, резные по кости и дереву. Из них выделяется крест № 25 русской работы XV века, резанный из дерева, двустворчатый, наподобие складня. С внутренней стороны его изображено: на левой створке в середине Спас в силах, над ним Троица, и под ним два ряда святых; на другой створке шесть праздников, на обороте левой створки тоже шесть праздников, а на оборотной стороне праздников — Знамение Божией Матери, окруженное херувимами, и святые. Крест № 37 — серебряный, хорошей формы, но грубой резьбы, со вставленным над головою Распятого Христа миниатюрным резным из кости изображением Знамения Божией Матери; внизу надпись «бустрофедон» [1]: «пантелимоначюд» и затем вторая строка «ищомацровт» (т. е. «творца мощи»), — редкое явление для креста XV—XVI века. Интересны своей драгоценностью и тонкостью ювелирной работы панагии и кресты XVIII века, например, круглая бриллиантовая панагия 1744 года в серебряной оправе, с финифтевыми изображениями Нерукотворенного Образа и Владимирской Божией Матери, осыпанными бриллиантами и яхонтами, с круглой бриллиантовой подвеской, на оборотной стороне которой — эмалевый портрет императрицы Елизаветы Петровны.

В Ризнице сохранилось также немалое количество церковной и трапезной серебряной посуды. Отметим несколько характерных предметов: две большие серебряные чаши — № 11, для выноса просфор и водоосвящения, вклад старца лавры Варсонофия Якимова, галичанина, 1581 года, и № 15, вклад келаря Александра Булатникова 1631 года, гладкая — 54 сантиметров диаметром; по верхнему краю ее идет широкая гравированная надпись красивой вязи; под надписью две литые львиные личины, хорошо пройденные чеканом, держат во рту круглые кольца-ручки; на дне чаши, в кругу, чеканное изображение креста на фоне города, округлено гравированным сиянием и шестью камнями в кастах; по низу поддона сквозное литье. Затем ряд больших блюд: описанное выше, золотое № 1,1561 года; № 3, «1708 года дачи стольника Юрия Иванова сына Кологривова жены ево Марфы»; блюдо в виде четырехлепесткового цветка, с чеканными фигурами плавающих морских чудовищ и зверей; клейма указывают на работу лондонских мастеров. Блюдо № 4 петербургской работы 1768 года, овальной формы, с чеканным по дну изображением извержения китом пророка Ионы и херувимов по борту. Образец московской работы этого же времени 1765 года (сосуд для святой воды) — чаша, суживающаяся кверху, на трех чеканных ножках в виде львов, между которыми широкие ложковидные клейма, чеканные, в стиле «рококо», с крышкою такой же работы и двумя литыми ручками. Очень богат отдел столового серебра; выделяются: № 33 «братына Корнилья Федоровича Опракьсина», серебряная, местами позолочена, горшковидной формы, с «кровлею», чеканена травами по костям, в средине которых изображения кентавра, единорога, всадника и грифов; внутри, на дне, чеканная горельефная фигура полуобнаженной женщины с яблоком; крышка увенчана фигуркой воина; внутри поддона надпись «братина стала 20 рублев кроми кровли». Очевидно братина сделана под имевшуюся уже крышку. Ряд серебряных кружек с крышками, работы различных городов Германии и Прибалтики: № 175 — вклад 1599 года, простой, приятной формы, оригинально украшенная крупным чеканным орнаментом; № 183, пышной, несколько расплывчатой формы, с причудливой ручкой, богато украшена чеканным барочным орнаментом и мифологическим сюжетом (плавающих морских чудовищ), — гамбургская работа, прислана по указу царей Иоанна, Петра и [царевны] Софьи, 1688 года; № 189, высокая кружка с чеканным и резным орнаментом и резной надписью, дающей дату — 1605 год, римская работа. Разнообразны кубки аугбургской и нюренбергской работы; ряд ковшей, чарок и братин. Миска № 25: серебряная, местами позолоченая; внутри чеканена чередующимися ложками: две рисунчатых золочены, затем две гладких белых; по дну — такой же орнаментированный круг с животными, в средине его просекное полуяблоко, с четырьмя литыми фигурами птичек и зверьков; поддон в виде гладкого обручка, — персидская работа начала XVII века, вклад донского казака Вонифания Родилова 1622 года. Много ковшей с надписью «Царь Иван Васильевич...» и братинок с надписью: «братина Троецкаго Сергиева монастыря». Ряд столовых ложек; из них отметим: № 12, серебряная, золоченая; на ней внутри по краю надпись «князь Федор Борисов внук Вели- каго князя Василья Васильевича правнук Великаго князя»; внутри ложки изображен обедающий юноша; конец рукоятки украшен отливным бюстом юноши; вклад 1513 г. Ложка № 13 — вклад 1586 года, с надписью: «лжица кнже Ивановы дочери Михайловича Глинскаго княжны Анны Ивановны»; внутри гравированы рыбы; рукоять сплошь забрана сканью, с пятью камнями в гладких кастах, работа русского мастера, тогда как предыдущая, несомненно, с иностранным влиянием.

Мы рассмотрели лишь наиболее характерные предметы лаврской утвари и видели разнообразнейшие приемы обработки металла и его украшения; закончим наш обзор еще одним характерным памятником — прекрасным оловянным, слюдяным фонарем конца XVII века, висевшим, надо думать, в одной из двух больших папертей лаврских соборов. Железный каркас фонаря обложен рельефным сквозным орнаментом, отлитым из олова (в особо приготовленные для этого медные формы), причем между железом и позолоченным листовым золотом оловянным литьем проложена окрашенная слюда — способ обработки, вышедший из употребления еще в XVIII веке, но в конце XVI и в XVII очень распространенный, давший нам прекраснейшие царские врата Сольвычегодского собора и многих других церквей, иконостасы глав московского Благовещенского собора, большое количество фонарей, ларцов и обрамлений.

Пожелаем, чтобы все эти прекрасные приемы работ, созданные творческой любовью мастеров, возродились вновь; будем изучать их и приложим все усилия для этого возрождения со своей стороны, тем более что уже многое сделано в этом направлении в последние два десятилетия.

[1] Бустрофедон, дословно: поворот быка (древнегреч.) — древнейший способ письма, при котором направление строк чередовалось то справа налево, то слева направо, как вел борозду бык на пашне. — Ред.