Троицкий синодик. Схиархимандрит Иосия (Евсеенок)

Схиархимандрит Иосия (Евсеенок)

Отец Иосия (в миру – Иван Зиновьевич Евсеенок) родился в 1896 году в деревне Соловьевка Климовского района Ропской волости Новозыбковского уезда Черниговской губернии (Брянской область). По другим данным, место рождения: село Высокие Гривы Александровской волости Барнаульского уезда Томской губернии. Происходил из крестьянской семьи. Восьмилетним мальчиком он пришел в Гефсиманский скит Троице-Сергиевой Лавры, где был послушником его отец. Пострижен в монашество с именем Иосиф, позже хиротонисан во иеродиакона. Сначала исполнял послушание сапожника, потом стал келейником последнего скитоначальника Гефсиманского скита игумена Израиля.

Не менее двух раз батюшка находился в тюремном заключении. Первая ссылка закончилась в 1946 году. Спустя два года после своего возвращения из ссылки он был принят в Лавру штатным иеродиаконом, но 24 декабря того же года вновь арестован органами УМГБ. В 1949 году осужден по ст.58-1,58-11 УК РСФСР и приговорен к ссылке в Туркменскую ССР. После ссылки вновь вернулся в Троице-Сергиеву Лавру.

В 50-х годах отец Иосиф являлся настоятелем Преображенского храма подворья Лавры в Переделкино. С середины 60-х годов подвизался в родной Лавре до последних дней своей жизни, пребывая в трудах, посте и молитве. 12 ноября 1955 года он был реабилитирован Военным Трибуналом ТуркВО по последнему периоду репрессий в 1949 году. В 1965 году – возведен в сан архимандрита.

17 мая 1970 года старец отошел ко Господу, приняв перед кончиной схиму с именем Иосия. Похоронен на Северном кладбище Сергиева Посада. Батюшка почитался братией и народом за святость жизни, кротость и смирение.

Рассказывает насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, смотритель Троицкого собора игумен Корнилий (Мороз):

«Схиархимандрит Иосия (Евсенок) – до схимы брат Иосиф – еще до революции был пострижеником Черниговского скита. Это один из легендарных лаврских старцев, который смог вернуться в Лавру после ее открытия в 1946 г. Возрождение Лавры застали всего несколько ее дореволюционных насельников, отец Иосиф – один из них.

Это был монах высокой духовной жизни, он обладал многими благодатными дарами, нес послушание духовника: наставлял, укреплял в вере всех, приходящих к нему, – чем обратил на себя внимание властей. В хрущевские времена он был сослан на Север, в лагеря. Через какое-то время он там заболевает воспалением легких.

Несколько дней он провел с температурой за 40° в лагерном лазарете. В конце концов, врачи, убедившись, что человек уже смертник: нечего на него тратить время и лекарства, – переносят его зимой в неотапливаемое помещение с уверенностью, что до утра он не доживет, и история его лечения на этом закончится.

Ночью батюшка видит видение: к нему подходит Преподобный Сергий и говорит: «О тех из вас, кто в изгнании, вне обители, я забочусь еще больше», – и протягивает ему при этом просфорку. Отец Иосиф точно видит, что это лаврская просфора, и ощущает в замерзающей ладони ее тепло, как будто она была только что испечена. Он съел эту просфорку.

Наутро, когда за ним пришли не только врачи, но и двое носильщиков с целью отнести труп к месту захоронения, они увидели, что батюшка не только жив, но и абсолютно здоров. Потом уже, когда отца Иосифа освободили, и он вернулся в обитель, батюшка об одном только скорбел: «Почему же я всю тогда просфорку съел? Это же была небесная просфорка, можно было хотя бы немножко оставить».

Воспоминания Галины Александровны Пыльневой:

«Возвращаясь мысленно к минувшим десятилетиям, когда обстоятельства позволяли бывать в Лавре практически еженедельно, хочется вспомнить о наиболее ярких представителях её братства. В этом отношении самым заметным, можно сказать замечательным примером дореволюционного монашества среди братии был отец Иосиф.

Говорил отец Иосиф просто, спокойно, убедительно уже потому, что всё им сказанное было подтверждено его личным опытом. Делился он этим как старший, желающий предупредить, передать лучшее из пережитого, уберечь от возможных ошибок.

Незадолго до кончины отец Иосиф принял схиму с именем Иосия. В памяти он остался как живой пример того дореволюционного монашества, на котором можно учиться тому, как вера даёт душе ясность, мужество, бодрость и глубокое душевное спокойствие.

От его присутствия становилось проще и мирнее на душе, было очевиднее, что заповеди о любви к Богу и людям неразрывны, а исполнение их хотя бы в какой-то мере возможно всем, кто к этому стремится. Теперь, спустя годы, особенно выступает его величие и внутренняя духовная красота, к которой ведёт один путь – путь веры и смирения.

«Из монахов старшего поколения нельзя не вспомнить отца Серафима, прозванного «пушистым». Он, как и отец Иосиф, был тоже из минувшего мира «настоящих монахов». Оба архимандрита были не только настоящими дореволюционными монахами, они были монахами с детства, о чём сейчас нигде не упоминается.

Как рассказывала моей матери покойная Екатерина Павловна Егорова (урождённая Васильчикова), в начале 20-х годов жившая в Сергиевом Посаде и часто посещавшая Гефсиманский скит, будущий архимандрит Иосиф пришёл в скит восьмилетним мальчиком вместе со своим отцом. В Гефсиманском скиту отец Иосиф был иеродиаконом и келейником скитоначальника игумена Израиля.

После закрытия всех лаврских скитов отец Израиль вместе с отцом Иосифом жили в домике недалеко от церкви Михаила Архангела, и иеродиакон Иосиф служил в этом храме. Об этом ещё в 70-е годы прошлого века вспоминали старожилы тех мест. Во вновь открытую Лавру он в сане иеродиакона прибыл одним из первых в 1946 году, вернувшись из ссылки. В 1948-49 году снова был отправлен в ссылку.

В конце 50-х годов москвичам стало известно, что отец Иосиф, теперь уже архимандрит, служит как настоятель храма в Переделкине. И этот небольшой старинный храм превращался тогда в небо на земле. Молящимся передавалось вдохновение батюшки. Его паства вместе с ним молилась на одном дыхании. Он говорил в своих проповедях о святителе Григории Паламе в те годы, когда труды этого великого защитника Православия не печатались на русском языке. Из глубины своего личного молитвенного опыта отец Иосиф разъяснял Евангельские слова: «Вниди в клеть свою».

В середине 60-х годов архимандрит Иосиф вернулся в родную Лавру. Вскоре, встретив его в обители, я не удержалась от вопроса: «Батюшка, Вам не хочется назад в Переделкино?». И услыхала в ответ: «Монах своим хотением не живёт». К концу 60-х годов Святейший Патриарх Алексий I (Симанский) и отец Иосиф, тогда уже схиархимандрит Иосия, были, возможно, единственными или почти единственными постриженниками Гефсиманского скита, оставшимися в живых, и, несомненно, их сближали личные воспоминания о монашеской юности под кровом аввы Сергия.

Есть нечто знаменательное в том, что схиархимандрит Иосия ушёл из жизни 17 мая (н. ст.) 1970 года, ровно через месяц после кончины Святейшего. С тех пор минуло несколько десятилетий. В день кончины отца Иосии долгое время собирались на его могиле духовные чада, из Лавры приходил иеромонах и служил панихиду.

Однажды я увидела в Троицком соборе иеродиакона, который сослужил отцу Иосифу в Переделкине, подошла к нему и спросила: «Вы служили в Переделкине?». Полным волнения голосом человек этот воскликнул: «Вы помните, вы помните, как мы служили?! Мы со слезами служили!». В другой раз мне показалось знакомым лицо одной прихожанки в храме Положения Ризы Пресвятой Богородицы. И снова на мой вопрос: «Вы бывали в Переделкине?» последовал восторженный возглас: «Батюшка отец Иосиф!».

Эта женщина Е. рассказала, как она сопровождала батюшку, когда он ходил по требам. Пришли в один дом, там батюшке дали деньги. Е. подумала: «Мог бы и не брать». Потом пошли в другой дом. И батюшка оставил здесь те деньги, которые ему дали раньше. Основное впечатление от личности батюшки: он шёл по жизни прямой дорогой, встречая всё случающееся на пути как монашеское послушание, не спотыкаясь, не уклоняясь, не страшась. Он говорил «как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи», имея своим ориентиром Христа, а средством – оружие молитвы».