Синаксарь Святого и Великого Четверга

Во Святой и Великий Четверток божественные отцы, все прекрасно устроившие, по преемству от божественных апостолов и евангелистов, заповедали нам совершать четыре празднества: святое умовение, Тайную вечерю, то есть преподание нам страшных тайн, необычайную молитву и воспоминание предательства.

Стихи на умовение

Бог, Коего нога ступала древле в Эдеме, на вечери умы­вает ноги учеников.

Стихи на Тайную вечерю

Двоякая вечеря: ибо она предлагает и Пасху законную и Пасху новую — Кровь и Тело Господа.

Стихи на божественную молитву

Ты молишься, Христе, — ужас и капли запекшейся кро­ви на лице Твоем! Но этой молитвой Ты искушаешь враж­дебную смерть!

Стихи на предательство

О развратители народа! К чему мечи, к чему дреколья — на Того, Кто согласен умереть для искупления мира?

Так как еврейская Пасха имела совершиться в пят­ницу, а надлежало, чтобы вслед за образом по­следовала и самая истина, чтобы, то есть точно так же Пасха — Христос принес Себя в жертву за нас, посему Господь наш Иисус Христос, как говорят божествен­ные отцы, предварительно совершает ее с ученика­ми в вечер четвертка. Ибо этот вечер и вся пятница считается у евреев за один день — так они измеряют время, называя нощеденствием. Совершил Он тог­да Пасху с учениками, как говорили некоторые и в числе их божественный Златоуст, по закону: стоя на ногах и опираясь на посохи и прочее, как повелевает закон, чтобы не оказаться нарушителем закона. Все это приготовил Зеведей. Ибо он-то и нес кувшин во­ды, как говорит великий Афанасий, хотя другие гово­рили об этом различно. Потом, показывая ученикам более совершенное, преподает в горнице, уже при на­ступлении ночи, таинственную Пасху ради нас. Ибо, когда была вечеря, говорят, Он возлег с двенадцатью. Заметь, что это была не законная Пасха, ибо [здесь] и вечеря и возлежащие и хлеб и вода, а там все пече­ное огнем и бесквасное. Пред начатием вечери (так говорит божественный Златоуст) восстает, снимает одежды, наливает воду в умывальницу, Сам лично исполняя все. Он и вразумляет Иуду и напоминает ученикам, чтобы они не искали первенства, как убеж­дает их и после умовения, говоря: «Желающий быть первым да будет последним из всех», причем пред­ставляет Себя Самого в пример. Кажется, что прежде всех Христос омыл Иуду, севшего по безрассудству на первое место, потом же приходит к Петру. Сей, бо­лее пылкий, чем прочие, возбраняет учителю, а затем предлагает более, чем можно. Итак, умыв ноги их и указав необычное возвышение чрез уничижение, Он снова надел одежду и, возлегши, убеждает любить друг друга и не искать первенства. Когда они ели, Он заводит краткую речь о предательстве, а как учени­ки устрашились при этой речи, Иисус тихо говорит одному только Иоанну: «Тот, кому Я, обмакнув, ку­сок подам, есть предающий Меня». Ибо если бы уз­нал это Петр, то, как более всех пылкий, задушил бы его. И еще: «Опустивший со Мною руку в блюдо», — то и другое случилось. Потом немного спустя, взявши хлеб, говорит: «Приимите, ядите»; подобно и чашу: «Пейте из нее все: сие есть Кровь Моя Нового Завета, сие творите в Мое воспоминание». Между тем, со­вершая сие, Он и Сам ел и пил с ними. Смотри, Он тело Свое называет αρτον (квасным хлебом, а не бес­квасным αςημα), да будет же стыдно тем, которые для жертвы приносят пресный хлеб. После куска вошел в Иуду сатана, который прежде только искушал его, а теперь окончательно вселился. И, пошедши, говорит, заключил условие с первосвященниками предать Его за тридцать сребреников.

Ученики же после вечери пошли на гору Елеонскую в некое селение, называемое Гефсимания. Спус­тя некоторое время говорит им Иисус: «Все вы соблаз­нитесь о Мне в эту ночь». Но Петр говорит: «Если даже все, но я не отрекусь от Тебя». А Он говорит: «Прежде нежели пропоет петух, дважды, трижды отречешься от Меня». Ибо в то время, как Его водили [к судиям], по­ет петух, и не раз, но два и три. Так и случилось, по­тому что Петр был объят безмерным страхом, а Бог показал слабость [человеческого] естества с тем имен­но намерением, чтобы Петр, которому Он поручил вселенную, познав в себе шаткость естества, был снис­ходителен к согрешающим; сверх того, троекратное отречение Петра изображало грех всех людей против Бога: первый — что Адам преступил заповедь; вто­рой — преступление писанного закона; и третий — со­крушение [казнь] Самого воплощенного Слова. Этот [тройственный] грех впоследствии Он исцелил через троекратное покаяние, трижды вопросив: «Петр, лю­бишь ли Меня?»

После сего, показывая человеческое естество, что для всех страшна смерть, говорит ученикам: «Душа Моя скорбит смертельно»; и, отшедши, как бы на вержение камня, молился трижды, говоря: «Отче Мой, если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя». И еще: «Отче, если возмож­но, да минует Меня чаша сия». Это Он говорил и как человек, а также хитро обходя (обманывая) диавола, чтобы он по этому страху счел и Его за человека и не воспрепятствовал таинству крестной смерти. Возвра­тившись и нашедши учеников погруженными в сон, обращается к Петру, говоря: «Так ли не могли вы и один час бодрствовать и бдеть со Мною? И ты, обещавший­ся подвизаться даже до смерти, спишь с прочими?» Перешедши за поток Кедрон, где был сад, вошел туда с учениками.

Он имел обыкновение ходить туда постоянно, по­этому-то Иуда знал место. И вот он, взяв отряд вои­нов, в сопровождении народа, пошел на Иисуса, дав им знак чрез целование. Часто Он, быв задержан, не­зримо проходил среди врагов; здесь же Христос Сам первый выходит к ним, говоря: «Кого вы ищете?» Они и тут Его не узнали, и не потому, чтобы ночь препят­ствовала; ибо были [на небе] светила и зажжены бы­ли светильники, но, впадши в страх, они отступили. Когда они возвратились, Сам Он отвечал им. Когда Иуда подал знак, Христос говорит: «Друг, для чего ты здесь?» — то есть: «Иуда, пришло время тому, за чем ты пришел». И затем говорит: «Как будто на раз­бойника вышли вы с мечами и кольями взять Меня?» А пришли они ночью, чтобы не произошло возмуще­ния в народе. Тогда весьма пылкий Петр, извлекши нож (а они только от вечери и были к ней подготовле­ны), ударив раба первосвященника, по имени Малх, отрезал правое ухо; повествование, между прочим, дает разуметь, что первосвященник не хорошо слы­шал и толковал закон. Христос вразумляет Петра, что ученику духовного Мужа нехорошо прибегать к ножу — ухо Малха Он исцеляет. Взявшие Иисуса ведут Его, связанного, в дом первосвященника Анны, кото­рый был тесть Каиафы, ибо там уже собрались фари­сеи и книжники, умышлявшие против Христа. Здесь происходят события, касающиеся Петра и служанки, и его отречение; и как ночь была в половине, то петух пропел трижды. Он же, вспомнив, горько заплакал. Поскольку время приближалось уже к утру, то ведут Христа к первосвященнику Каиафе от Анны, там Он принял заплевания, и были посланы лжесвидетели. Но лишь рассвело, Каиафа отсылает Его к Пилату. Ведшие же Его, говорит, не вошли в преторию, что­бы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху. Можно вывести такое заключение, что первосвящен­ники и фарисеи поступили тогда противозаконно, от­ложив пасху, как говорит божественный Златоуст, ибо надлежало им есть ее в ту ночь, но они переложили ее ради убиения Христа. А что тогда [именно] надлежа­ло ее есть, это показал Христос, вкушающий ее ночью, прежде Своей вечери, и потом уже установивший со­вершеннейшее. Ибо надлежало, как сказано выше, истине последовать за образом закона. [Ибо], Иоанн говорит, что все это было прежде праздника Пасхи в четверток и ночь его. Посему-то и мы [ныне] праздну­ем, со страхом совершая воспоминание о страшных и неизреченных оных делах и событиях.

По неизреченному Твоему милосердию, Христе Бо­же наш, помилуй нас. Аминь.

Источник: Никифор Каллист Ксанфопул. Синаксари постной и цветной Триоди. Перевод с греческого священника М. Покровского. - Свято-Троицкая Сергиева Лавра.