СЛОВО на день Святителя Алексия

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ

       Взошед в вертоград, разными цветами испещренный, очи наши заблуждают, не знав, куда обратить взор свой, коим более цветом усладиться, и который из них один другому предпочесть. Подобно и мы, взошедши в сей вертоград священный, и разсматривая различныя празднуемаго нами святителя добродетели, яко прекрасные цветы, не знаем, на которую из них более обратить взор наш, и которую из них одну предпочесть другой.

       Воззрим ли на его благочестие? Он, так сказать, от пелен младенческих был посвящен Богу; даже самое имя, Алексий, удостоился получить от гласа небеснаго. Испытаем ли чистоту его тела? Был он страстей телесных победитель, и учинил себя достойным Духа Святаго храмом, так что прославил Бога, по Апостолу, не в душе своей токмо, но и в теле своем (1 Кор. гл. 6, ст. 20). Приникнем ли в его непорочность нравов? Все в нем душевныя дарования были яко струны на Богоустроенных гуслях, издающия пение согласное, услаждающее Бога и Ангелов Его. Разсудим ли о его просвещении? Был он скрижаль, перстом Божиим вся исписанная; ибо, как он был друг Христов, то Сын Божий, сый в недрах Отчих, вся, елика слышал от Отца своего, сказал ему. Поищем ли в нем человеколюбия и благости? Всего себя истощавал он на благотворение ближнему своему. Пожелаем ли в нем прилежания и бодрости в звании пастырском? Был он пастырь добрый, нещадящий души своея положить за своя овцы. Был светилъник горяй и светяй (Иоан. гл. 5, ст. 35). Сия его к должности своей ревность столь далеко простиралась, что даже промышлял, дабы и по кончине его, паства его была поручена доброму же пастырю, преподобному Сергию; а наемника, противу всех усилий державных лиц, никак избранием своим одобрить не согласился: и тем запечатлел блаженную свою кончину.

       Но можем ли мы изчислить все святителя добродетели? Они единому Богу известны, и Он исполнил на нем свое Пророком сказанное слово: прославляющия Мя прославлю. Мы сие очами своими видим, видим и удивляемся: удивляемся и радуемся, яко благ Бог Израилев для правых сердцем (Псал. 72, ст. 1), и яко у Него для них мзда многа на небесех (Матф. гл. 5, ст. 12).

       Трудился святитель подвигом добрым в жизни сей, по нашему мнению, не малое время, ибо жизнь его продолжилась за восемьдесят лет? Но что сии восемьдесят лет, в сравнении некончаемыя вечности? Можно весь его подвиг, сколь ни велик и многотруден, уподобить капле, противу океяна вечности, коего во услаждении он днесь погружен, яко пребывает в Боге, и Бог в нем пребывает. Не столь удивительно, что святитель днесь пребывает в Боге: то изумлять нас должно, что и Бог пребывает в нем, Бог безконечный, и неизмеримый, весь в нем вмещается. Вмещается: ибо Он избранным своим говорит: Вся моя твоя суть (Иоан. гл. 17, ст. 10).

       Что же праведник наш пребывает в Боге, не дозволяет о том сумневаться вера наша, не дозволяет иное мыслить и самый сей гроб. Прошло уже четыреста лет по кончине его, и вся Россия почитает святые останки его. Да как же почитает? Все почести и уважения, какия воздаются здесь державным земли, не могут с сим сколько нибудь сравняться. Все почести земным владыкам воздаются краткое время: а сему чрез толико веков, да еще может быть множество веков к таковому почитанию приложится. Владык земных почитают живых, а умерших или забывают, или и пренебрегают: а сего и умершаго не иначе любим и величаем, яко живаго. Владык земных и в жизни почитают не редко, не столько по внутренности и сердцем, сколько по наружности и видом. Но сему праведнику воздаем мы почитание нелицемерное, сердцем и духом к нему привержены, даже и самый его гроб объемлем, яко сокровище безценное.

       Положим, что добродетельному мужу не былоб никакой на небеси вечной награды, положим сие, хотя сему быть не возможно; однако сие самое вечное на земли имяни его в праведных прославление, сие памяти их благочестивое празднование, сие к самым гробам благоговейное всех уважение, не сильно ли возбудить нас, творить добродетель, и исполнять заповеди Божия, отвергать и гнушаться жизнию порочною и нечестивою?

       Посмотрите вы на подобных себе человеков, но ищущих славы не Божией, а мирской. Колико сносят они трудов и бедствий! даже добровольно стремятся на смерть. А иные вымышляют различные памятники, чтоб сколько нибудь память свою в потомстве продолжить. Но что же они чрез то приобретают? Лишаются своей надежды. Как скоро восхитит их смерть, все их забывают, и об них воспоминать почитают излишним. А весьма не редко, коим в жизни удивлялись, и их прославляли, тех по смерти презирают, а иногда и проклинают. В повести писанием вносят их деяния, чтоб хотя на тленной бумаге продолжить память их: но и сии повести суть тщетны. Выходят они от разных разныя: одни похваляют, а другие ругают; одни прославляют, а другие поносят. Кому же верить? Едва ли кому. Ибо люди обыкновенно управляются пристрастиями: одни хвалят по ласкательству, другие поносят по злобе; а все по недостатку доброты сердца и истиннаго разсуждения.

       Что же скажем о воздвизаемых памятниках? Время, все разрушающее, и их скоро опровергает. А ежели они и долговременно стоят; то на них мало посмотрев некоторые по любопытству, удивляясь не им, а искусной работе гробниц, мимо проходят, и тотчас об них мыслить перестают. А некоторые, еще указывая на них перстом, вот, говорят, сей-то был злотворный и пагубный человек: а воздвигло ему памятник сей тщеславие, да что он был богат богатством неправедным. Ах, как жалко! скажет честной человек, что иной жил благочестиво и добродетельно; но могила его ни чем не возвеличена для того, что он никакова после себя не оставил богатства, поелику все оное истощил на бедных. Так по сему их ли бедных, но добродетельных людей почитать неславными и несчастливыми? О! не дай Бог! вера наша есть драгоценна, есть Божественна. Она все мирския славы выставки и разсказы пренебрегает, яко знаки пристрастия и суеты: а выдает славною и любезною одну богоугодную жизнь.

       Но меня паки к себе обращает сей священный гроб. Мы на сей славный памятник взираем с любовию, с благоговейным почтением, и ради бы к нему пригвоздить сердца свои. Но кто же сему праведнику воздвиг таковый памятник? Оставший ли после него знаменитый род? или оставил он сам много богатства, на сооружение себе памятника? Ах, нет! ни род, ни богатство: а воздвигли ему сей памятник, род его духовный, чада его духовные, иже не от крове, ни от похоти плотския, ни от похоти мужеския, но от Бога родишася (Иоан. гл. 1, ст. 13). Воздвигло ему сей памятник богатство веры и благочестия. Украсил раку его Благоверный Великий Князь Василий Ивановичь. Он долгое время не имея чад, молил усердно насадителя и разширителя тварей, Бога, да благословит его сим даром, и царства его наследником. Прибегал и ко гробу сему, дабы в нем опочивающий ходатайством своим испросил ему сие благословение Божие. Напоследок получив оное, и приписывая его милости Божией и ходатайству святителя, не хотел отяготить совесть свою, чтоб остаться пред ним неблагодарным. Не зная другим чем воздать, заблаго разсудил гроб его украсить драгим среброкованным окладом; не столько оценяя свое приношение, сколько озъявляя свою веру, усердие и благодарность. Потом и другие движимые благочестием, всяк по мере своей прилагали ко украшению животворнаго гроба. Вот от кого, и почему воздвизаются памятники мужам, богоугодно пожившим, и побуждение святое, и приношение богоугодное, и прославление ни чем непресекаемое!

       Но пусть бы и сии самыя внешния украшения или истлели, или временем истребилися: но тем не меньше в память вечную будет праведник. Все земное есть гораздо ниже возвышенныя и всегда пребывающия праведника славы. Вспомните, что об них говорит богодухновенный Апостол, что они в пустынях скиталися, в горах и в вертепах и в пропастях земных; следовательно какие тут были памятники над гробами их? Даже и места их погребения от человек были сокровенны: однако со всем тем какое об них Апостол делает заключение? Яко их не бе достоин весь мир (Евр. гл. 11, ст. 38). Как! весь мир, и небо и земля, и воздух и все твари не могли никак сравняться с их достоинством? Так, их же не бе достоин весь мир.

       Так по сему, какиеб мы не устрояли над гробами их памятники, сколькоб они ни были преогромны, сколькоб ни были драгоценны, были бы они несравненно унизительнее, нежели требует достоинство их. О коль честни суть друзи твои Боже! зело утвердишася владычествия их (Псал. 138, ст. 17). Да тот же Апостол и решит удивление наше: он об них же объявляет, что они были, яко ничтоже имуще, а вся содержаще (2 Кор. гл. 6, ст. 10). Ежели так, что они вся содержали, то возобладали всем; а конечно всем возобладали, когда возобладали Богом: то уже нет ничего на земли, чтоб мы могли принести святым сразмерное достоинству их.

       Ах! так мы несчастливы, несчастливы, что не можем угодникам Божиим ничего в приношение посвятить, чтобы сколько нибудь было сходно с их достоинством? Но остановимся и помыслим, и скорбь нашу облегчим. Потому-то святые и должны быть нам любезнее. Люди мира сего требуют от нас даров, злата, сребра, богатых угощений, и приношений им всякаго рода; а без того, сколько бы ты к ним усерден и почтителен ни был, не очень благосклонно принимают, а иногда и изгоняют, но святые не такова духа. Они, подражая Господу своему, благих наших не требуют. Так чего же требуют? Того, чтоб мы подобны им были в чести и в славе Божией. В святых нет зависти. Хотят, чтоб все их богатство было сообщено и нам, даже неимоверно сказать, желалиб, колиб можно, сами лишиться спасения, толькоб мы получили спасение. Моисей просил Бога за прегрешившаго Израиля, чтоб Он его простил и помиловал; а ежели не благоволит явить ему Своего милосердия, то его бы самаго изгладил из книги живота. Чудесная духа решимость! А Павел подобно ему желал сам анафема, или отлучен быти от Христа, только бы все братия его, Израильтяне спаслися. О как велики и недосмыслимы святых души!

       Так по сему таковым праведникам удобно мы можем угодные дары приносить, сколькоб кто беден ни был. Принеси ему усердие, веру, любовь, добродетель: аще же грешник ты, принеси покаяние и исправление не ему, но чрез него Богу. Сие приношение угоднее святым, нежели всего мира сокровища. Аще же и в сих добродетелях ты скуден, то займи их у самых же святых; они в том щедры и податливы. Угасающую твою искру веры зажги от их пламеннаго веры светильника. Скудную твою к Богу и ближнему любовь умножи и возрасти от их сокровища любви изобильнаго. Колеблющуюся твою добродетель подкрепи столпом их великаго подвига. Жестокость твоего нераскаяннаго сердца, умягчи и разогрей размышлением о их делах богоугодных. Сие приношение весьма будет им благоприятно, и радость их небесную умножит. Ибо радуются Ангели, а с ними и все святые о едином грешнике кающемся (Лук. гл. 15, ст. 7).

       Ты же святителю Божий! подкрепи нас своими молитвами в благочестивом решении нашем. Приими малое сие и скудное гроба твоего украшение не для того, чтоб сия наружность сама по себе была тебя достойна, или тебе угодна: но сию наружность приими знамением внутренняго нашего к тебе усердия. А за сие даруй нам ты сам, чтоб мы лучший дар, а именно, веру, любовь, добродетель и покаяние во грехах могли принести Богу чрез ходатайство твое. Аминь.

       Говорено в Чудове 1804 года, Маия 20 дня.