XIV. Слово на Рождество Христово

СЛОВО

Празднуем мы величайший веры нашея праздник. Почему и радость наша должна быть величайшая и от других дней отличная. Ибо праздник непременно должен приносить и радость. Но разве другие дни для нас были не радостны? О нещастливы мы, естьли в один день думаем быть радостными, когда протчие дни проходили у нас во мраке и унынии. Когда великий мы празднуем праздник, тогда радость наша не может в один только тот день открыться; но великая радость в великий праздника день должна составиться из тех радостей, которые мы всякой день в жизни своей имеем: так как из многих не великих светильников вкупе соединенных великий производится свет. Ежели кто до сего дня никакова в совести своей не чувствовал, ни спокойствия, ни утехи, ни удовольствия; то едва ли может быть, чтоб в таковой прохлажденной и мрачной душе вдруг возсиял великий свет радости духовныя.

Знаю я, что вы все, яко чада церкви и питомцы веры, желаете, особливо в сей великий праздника день духовныя насладиться радости, и не вотще праздновать воплотившемуся для спасения нашего Богу; но молю, послушайте, в чем состоит радостьдуховная, и кто прямо ею наслаждается.

Радость духовная называется потому, что суть и другие радости. Есть радость плотская; есть мирская радость. Всех их свойство есть то, чтоб некоторым исполнять сердце человеческое услаждением и удовольствием. Но в сем их общем сходстве много есть несходства и противности.

Плоть находит свое удовольствие во услаждении чувств. Она увеселяется зрением телесных красот, слышанием приятнаго пения, и ласкательных похвал, вкушением сладостных яствий и напитков, лежанием на мягких постелях и всякою нежностию. Мирская радость раждается от высокомерности. Кто громкими возвеличен титлами, оказывает себя везде со славою, обвешен разными честей знаками, заставляет других пред собою унижаться и дрожать; драгими блистает одеждами, и на возвышенных сидит колесницах; таковый человек почитает себя выше жребия человеческаго, столь преисполнен сея радости, что уже другой какойлибо, кроме радости сея, не приемлет и не понимает. И сия есть радость мирская.

Нельзя не обмануться столь лестным видом таковых радостей. Да и самым делом большая часть людей таковаго рода радостей и желает, и ищет, и к получению оных всякия усилия и истощения охотно употребляет.

Мы не так строги, чтоб сии радости совсем охуждали и отвергали. Человеки мы: почему своиственно, дабы что нибудь человеческое нас иногда утешало и ободряло. Но потребно, чтоб все было в своих пределах и управляемо благоразумием. О радости мы не можем иначе судить, как по основанию ея. Ежели ея основание есть твердо и непеременяемо, то и радость должна быть твердая, и нашего ревнования достойная.Но естьли основание слабо и превратно, то и радость должна быть или никакая, или умеренная, и большаго усилия нашего не заслуживающая.

Плотской радости какое есть основание? услаждение чувств. Всегда ли сие услаждение продолжается? Никак! на краткое время: а потом следует отягощение или разслабление; да из того же раждаются и болезни, которые бывают мучительнее, нежели каково было минувшее услаждение; а по крайней мере наступившая старость и дряхлость все чувства притупит, и учинит их ни к какому услаждению нечувствительными. Вот поколебалось основание твоей радости: а потому и самая радость изчезла.

Какое же есть основание и мирской радости? Гордость житейская; тоесть чести и богатства. Тверды ли сии подпоры? Но вот что пророческий глас к таковым вопиет: Опираешися ты на трость Египетскую, которая вместо того, чтоб поддержать, уязвит тебя (Исаии гл. 30, ст. 6). Чести изменяются; богатства внезапу пропадают. Имеем мы примеров больше, нежели надобно, что многие, чем выше были вознесены, тем тяжчае пали. Многим тем тягостнее была бедность, что наступила она после великаго изобилия. Да хотя бы чести и богатства и доставляли какое удовольствие, то не сами по себе, но порядочным чести и богатства потреблением: что уже не к чести и к богатству относить надобно, но к добродетели душевной, которая честию и богатством управлять умеет.

А из сего уже и вы сами можете доразумевать, какое есть твердое истинныя радости основание. Оно состоит в духе спокойном и совести незазорной. Кто во глубину сердца своего с богомыслием взойдет, и найдет, что оно ни в чем его не попрекает: муж ли он? Не зазирает себя, чтоб верность супружества нарушил, или худой детям своим подал пример. Гражданин ли он? не стыдится пред собою, чтоб кого огорчил или обидел. Богат ли он? не воздыхает, чтоб богатство употребил на одну роскошь, и мотовство. Беден ли он? не смущается, чтоб когда на свой жребий роптал, и терпение Християнское посрамил малодушием: Судия ли он? не осуждает сам себя, чтоб правду когда продавал на мзде, и немощнаго предал в руце сильнаго. Приставник ли он? не краснеет, чтоб в порученной ему должности не сохранил верности, и в чем либо солгал или обманул своего начальника.

Кто в таковом совершенстве сохранил сердце свое, будет ли он о чем смущаться? Нет! он спокоен; понеже тот ничего не опасается, кто сердцу своему страж. Он радостен: понеже источник его совести ни чем не смущен. Нет ветров страстей тишину внутреннюю возмущающих: нет пороков волн душу его обуревающих. С стороны ли его что возмутит и поколеблет? Но посмотрите на каменную гору среди страшнаго пенящагося моря стоящую: она не колеблется и не движется. Подобен ей человек, котораго внутренность благоразумием и добродетелию ограждена и утверждена.

Скажите вы мне, могут ли услаждения чувств, чести и богатства таковую человеку доставить безопасность и спокойствие. О нет! они то наипаче и внутренность возмущают, и другим дают случай нам завидовать, нам делать подлоги, нас обносить, и оклеветывать, и дух наш отягощать несносным унынием и мучением. Что сии слова, которые Дух Святый произносит: праведник, яко лев уповая ходит (Притч. гл. 28, ст. 1); тоесть, будучи обезопасен с стороны совести своея ничем не смущается. Что же говорит и Пророк? Радость и веселие в селениях токмо праведных (Псал. 117, ст. 15). Что же значит и сей глас Героя Христианскаго: радуюся во страданиях моих (Колос. гл. 1, ст. 24). Вот истинная радость: понеже основание ея есть свято. Вот радость непременяемая: понеже основание ея есть непоколебимо.

Любезнейшие чада церкви! с таковою то душею надлежит праздновать праздник сей, и излиется в ней миро радости духовныя. В сем случае сердце твое должно быть благовонным кадилом, которое, когда принесешь ты ко олтарю, оно возгорится пламенем Божественным, и осветит тебя светом небесным.

Но что я говорю? грешники от таковаго моего слова не придут ли в уныние, и не скажут ли мне: ужели для нас несчастливых день сей есть безплоден и нерадостен? он радостен и для вас, грехом помраченные души! Ибо Великий Спаситель прииде в мир грешные спасти (1 Тим. гл. 1, ст. 15). Но естьли в вас покаяние? признаете ли хотя болезни свои и уврачеваны быть желаете ли? и сию начинающуюся токмо возгарать жертву Бог не уничижит. Хотя естьли в нас сие, чтоб сей день тем прославить, дабы от него начать считать начало исправления своего. Естьли хотя сие? древние Христиане, как видим мы из отеческих писаний, в сей праздника день обще все святых таин причащалися. Прямое было торжество, когда было общее и святейшее пирование. Но сие святое обыкновение, ослабевшу благочестию, ныне упразднилося.

Но о воплотивыйся нас ради Боже! открыл Ты славу Свою в создании, когда все из ничего произвел: открой ныне большую славу, когда нас, по добродетели ничто сущих, яко вновь созиждешь. Идеже умножися грех: да преизбыточествует Твоя благодать (Рим. гл. 5, ст. 20). Где Тебе свет Свой открыть, как токмо на седящих во тьме. Аминь!

Говорено в Чудове монастыре 1782 года.