Помни последняя своя и во веки не согрешишь

Игум. Виссарион (Великий-Остапенко) [*]

Господь в чем застанет,
в том и судить будет

– Батюшка, а чем мы можем рассчитаться здесь за свои грехи?

– Господь говорит: «В чем застану, в том и судить буду» [1]. Это и нас касается. Но если грехов не много, мало грехов, то от них легко избавиться... А если большие и тяжкие грехи, то, может быть, и многие годы [придется] за грехи здесь пострадать. Некоторые тяжкие грешники, если и пошли на покаяние, но у них грехов много – большой груз за плечами.

– А как пострадать?

– Господь же знает.

– Т.е. все, что в жизни случается скорбного, претерпевать за наши грехи?

– Да, и поэтому тоже... Если согрешил один раз, какую-нибудь ошибку допустил, то за один грех, допустим, столечко отвечать; если маленький грех. А если большой грех – побольше нужно потерпеть, пострадать. А если тяжкие грехи – так, может быть, и несколько лет человеку придется потерпеть... Умирает человек, а грехов у него много – значит, за грехи придется давать ответ.

Хорошо, если человек осознал, что он – грешник. Но есть же и такие грехи, может быть, вообще непростительные. Может, я ошибаюсь, но грех подлежит наказанию. Бойся себя – бойся греха. По милости Божией я сознаю свои ошибки. Бог есть Любовь – нет таких грехов, которых бы Господь не простил. Только проси́те, и да́стся, ищите, и обря́щете, толцы́те – и отве́рзется. Если же человек не кается – долго придется страдать, может быть, годы, чтобы рассчитаться за грехи. У меня тоже ошибки были. А за ошибки нужно тут [в этой жизни] рассчитаться.

Матерь Божия – Она здесь была, и один раз я перед Нею тоже согрешил. А Матерь Божия знала, и Она плакала. Я ошибку допустил какую-то, и Она плакала. Еще с той стороны икона в келии была, и Она плакала. И я думал: за мой грех плачет, я согрешил, не надо было поступок этот совершать. И потом я себя укорял, винил себя.

Господь создал человечество
не для вечной муки,
а для вечного блаженства

Вечная мука есть... Вечная мука – никогда конца ей не будет. Есть и вечная радость. А Бог есть Любовь... Господь только любви желает, только к любви приводит человека, человечество. Бог есть Любовь – Господь не для муки держит человечество, а для вечного блаженства, для вечной радости. Бог не требует от нас каких-то больших подвигов. Бог есть Любовь, и от нас должна исходить любовь, чтобы нам заслужить вечную радость. И надо пойти по этому пути – трудиться, себя укорять, себя утруждать, себе не доверять. Бог не требует от нас ничего сверх силы, ничего невозможного.

Надо постоянно благодарить Господа. Бог есть Любовь, Он дал нам жизнь и [уготовал] вечное блаженство, но чтобы заработать вечное блаженство, вечную Любовь, надо потрудиться. Надо прославлять Господа Бога. Сознавать, что Он есть Творец.

Любовью испытывает нас Господь – по какому пути мы пойдем... Надо стремиться к блаженству... Бог есть Любовь. Чтобы мы заработали блаженство от Господа надо постоянно благодарить Господа Бога. От человека зависит, какую он изберет себе дорожку. От человека многое зависит. Надо стремиться к добру. Часто от человека исходит неблагодарность. Многие испытывают большие трудности, но мы должны за все благодарить Господа Бога. Слава Богу за все. Слава Тебе, Господи, слава Тебе. От нас это требуется, пока Господь продлевает нам жизнь временную... Живем, чтобы заработать вечное блаженство.

Умрем или для вечного мучения
или для вечной радости

Лично я знаю, что смерть предстоит, а как-то и не думаешь о ней, как будто и не будет смерти. И я не готов и не готовлюсь к смерти.

– Батюшка, а как надо готовиться к смерти?

– Умирать [всем нам придется] – умрем или для вечного мучения, или для вечной радости. Я же – как будто и не смертный, а это опасное состояние такое, нежелательное. В чем застанет, в том и судить будет Господь. Если мы [пребываем] в таком состоянии, это нежелательно... Поэтому и в данный момент я вам и говорю, что я о смерти не думаю. Вроде и не будет ее, а ведь не сегодня-завтра она будет, мы же все смертные. Вот такое состояние у меня.

– А что надо делать?

– Проси́те – и дастся, ищи́те – и обря́щете, толцы́те – и отве́рзется. То есть, в данный момент я уже знаю, что я не сегодня-завтра умру, я долго не поживу... Да и зачем долго, не нужно долго.

– А как думать о смерти?

– Как же о ней думать? Ведь сказано – помни последняя своя, и во век не согрешишь (Ср. Сир. 7, 39). И где она, смерть, и кто будет принимать меня? Смерть – она же страшная. Умрем – или вечное мучение, или вечная радость. Я не готов для вечной радости. Я как-то и не думаю, что будет радость ... Радости я не заслуживаю... Вот, в таком состоянии нахожусь я. Как будто я и не умру, как будто и не обязательно думать о смерти... А ведь она мгновенно постигнет. А какая будет смерть? Смерть грешников люта. А я как бы и не страшусь и не думаю умирать, будто я бессмертный – вот в таком состоянии я нахожусь в данный момент.

Видишь, сказано – смерть грешников люта. Лютая, страшная. А я еще и не боюсь ее, а я и не страшусь ее. Надо, обязательно надо бы – поплакать. Смерть грешников люта – поплакать надо. А как будто и смерти нет, как будто я и не умру – вот в таком состоянии нахожусь. Это состояние – незавидное.

– А что же делать?

– Надо прийти в такое состояние – вот мне лично, – чтобы помнить, что смерть грешников люта. Именно, помнить о том, что лютое состояние должно посетить меня, потому что оттуда уже [не возвращаются].... Умрешь – другой жизни уже не будет. А я не плачу. Готовлюсь к смерти, а не плачу, не рыдаю и не ожидаю смерти. А я, можно сказать, на смертном одре лежу.

– Батюшка, вы еще поживите. А как нам к смерти готовиться?

– Смерть грешников люта. И умирать [страшно]... Раз люта – лютая смерть, – мне думается, я не ошибусь, если постоянно буду плакать.

Нет, я еще не готов умирать. Я считаю, что мне плакать надо. Чтобы вы, когда посещаете меня, слезки у меня видели. Чтобы я плакал, чтобы я рыдал, чтобы я смерти ожидал. Потому что жизнь уже прожита, а зачем страдать? Надо умирать, а у вас – вот я замечаю, – у вас ни у кого нет желания, чтобы мне умереть.

Не потерять вечность

И все мы знаем, что вот человек сегодня живой, а завтра, может быть, уже его не будет. А Господь в чем застанет, в том и судить будет.

Мы все живем на земле временно, а не вечно. И у меня и грехи есть, и ошибки есть. Но и время еще есть раскаяться. Сегодня живешь, а завтра, может, не будет тебя. Можно сказать, мы плохо готовимся к смерти. А она через минуту может постигнуть, она совсем рядом, и Господь в чем застанет, в том и судить будет. А желательно, чтобы мы всегда готовы были умереть. А мы, вот и я, не готовы к смерти.

– А как же, Батюшка, надо готовиться?

– Каждая секунда, каждая минута готовит нас к вечности. Надо постоянно себя укорять, осуждать, себя не любить, сокрушаться: «Господи, спаси меня! Я окаянный, я грешный, я блудник». А Господь в чем застанет, в том и судить будет. Поэтому многие из нас, вот и я лично еще и не поплакали, еще и не готовы к смерти. Мы не готовы, потому что лентяи, и нерадивые, и грешные, бессовестные. Может быть, [окажемся несколько готовы], если только добрые дела есть. Добрые дела нас спасают.

Мне кажется, что я не готовлюсь к смерти. Я очень далек от того, к чему надо приблизиться нам грешным. Мне кажется, я не по правой дорожке иду: не плачу, не рыдаю, себя не осуждаю. Такой я окаянный. Так что прошу прощения, миленькие. Мне, кажется, что я не спасаюсь и не спасусь. По-видимому, я не на правильном пути – надо себя укорять, осуждать, рыдать, плакать, а я окаянный. Я чувствую, что я не спасаюсь. Прошу прощения, миленькие, прошу ваших святых молитв, ваших слезок. Приближаюсь к смерти, а мне кажется, я не готов умирать, не подготовлен к кончине. Плохой я христианин, плохой монах, плохой человек. Прости меня, Господи, грешника. Помолитесь, миленькие, за меня окаянного.

– Батюшка, как не потерять вечность?

– Да, себя укорять, но надеяться на милосердие Божие. Здесь мы временно, а будущее наше – вечность. Дай Господи, чтобы не потерять вечность. Господь же милостивый. Бог есть Любовь. Настолько Господь милостивый и так Он нас любит, так жалеет Своих чад! Только бы мы не изменили доброго желания своего – быть с Богом в вечности. Тем более, что этого Господь и ждет от нас. Бог есть Любовь – настолько Господь милостивый. У Господа не забыта никакая пылинка, и как Господь любит человека, человечество! Вот это не забывать.

Не терять надежды
на милосердие Божие

Может быть, вам не так чувствуется близость к вечности, а ко мне она, может быть, вот-вот [придет] – уже настает. Уже приближаемся к этому последнему нашему исходу – а там вечность. Оттуда нет возврата. Мы, верующие, имеем надежду на милосердие Божие. А иначе можно в отчаяние прийти. Мы верующие, и нас хранит надежда на милосердие Божие. А если бы не было этой надежды, тогда сразу можно было бы прийти в страшное состояние. Все же есть у нас надежда на милосердие Божие.

Вот смотрю на Матушку [Пресвятую Богородицу]. Она же всегда тут. И [преподобный] Серафим... Серафимчик, да, – он же рядом. Слава Богу! Мы верующие, и у нас есть надежда. А иначе можно в отчаяние прийти. Хотя иногда и говорю так, а все равно – страх какой-то. Ну, дай Господи, чтобы страх был не такой, от которого в отчаяние можно прийти.

Не любить себя. Так стараться [думать] – что мы окаянные, мы заслуживаем наказания, и только милосердие Божие нас спасает. Никак нельзя терять надежду на милосердие Божие. А Господь Бог есть Любовь. До конца не терять любви к Господу Богу. Дай Господи, чтобы такие помыслы не оставляли нас, особенно когда уже назревает наша кончина – чтобы мы даже до кончины не потеряли надежду на милосердие Божие, на Господа, на нашего любвеобильного Отца Небесного. Мой долг – дай Господи, если Господь еще продлит мою жизнь, – [стараться], чтобы любовь к Господу Богу не терялась, а умножалась, увеличивалась любовь ко Господу, нашему Спасителю. Окаянный я, грешный я, не праведник. В данный момент [у меня] помысел – чтобы не допустить отчаяния. Грешные, да Божии. Не терять надежды на милосердие Божие. Все спасутся, кто не потеряет веры в милосердие Божие.

Как шаг, так и грех. В общем, везде виноваты... А милость – Божия, Господь же милостивый... Бог есть Любовь, и эта Божественная Любовь – Она нам помогает.... Проси́те, и да́стся; ищите, и обря́щете; толцы́те, и отве́рзется (См. Мф. 7, 7). Если мы на каждом шагу ограждаемся молитвой, слезами, то, конечно, нам не страшно – мы ограждены Господом.

Стараться убежать
от вечного мучения

Учитывая, что мучение – вечное, стараться убежать вечного мучения. Пока есть еще у нас время и возможность душеньку спасти. Я имею в виду, что верующему есть возможность спасти душу. Если уж совсем потеряна вера – тогда мучение, а так: и́же (слав. – тот, который) веру и́мет и крести́тся – спасе́н будет, и́же не имеет веры – осужде́н будет (См. Мк. 16, 16).

Мы же не будем укорять сатану: «А почему ты так сделал?» Нельзя же обвинять демона, а себя обвинять имеем полное право.

– За все, за все себя укорять?

– Да, и так мы будем ближе к спасению.

И вам подать руку помощи

Надо, чтобы кончина была мирная, добрая, богоугодная кончина. Чтобы [душа была готова] для вечного блаженства, для вечной жизни. Сегодня думаю: у меня же многие были, исповедовались. И я, конечно, с любовью относился, и так до сих пор – хорошее расположение такое. В данный момент думаю, что, наверное, я готовлюсь умирать, а раз готовлюсь умирать, так надо же и вас не оставить, и вам как-бы руку помощи подать.

Сон, будто я умер,
но страха я не испытывал

Я сказал послушникам, что в эту ночь мне сон снился, будто я умер. Они меня спрашивают: «А как вы там себя чувствовали?» – А мы в монастырь зачем приходим? – Чтобы душу спасти! – Я сказал им, что страха я не испытывал, страха не было: «Мы же идем в монастырь, чтобы душу спасти, так зачем же тогда испытывать страх?» – «А лично – как ты лично?» – «Господь же говорит: в чем застану, в том и судить буду. Если мы пошли в монастырь душу спасти, а сами махнули рукой на все, то, конечно, мы не спасемся. Мы в монастырь идем, чтобы душу спасти, а не трепетать». Я ответил, что страха я не испытывал. А может быть и [зря]... Но еще есть время помолиться. Господи, ими же Ты веси судьбами, спаси... Господи, я вот боюсь умереть. Плакать, и рыдать, и [себя] осуждать – и можно так жить.

Еще время есть поплакать. Может быть, еще проживем двадцать лет или даже больше...

Зачем ты в монастырь пришел? Мы же в монастырь идем, чтобы поплакать о грехах. Один Бог без греха, а мы все грешные, и идем в монастырь оплакивать грехи. Блажени плачущие. И горе смеющимся. Этим все и сказано. Помоги, Господи. Дай, Господи, моим чадушкам спастись – любимым, – и меня, окаянного, чтобы Господь спас.

Источник: «Исповедайтеся Господеви...» Игум. Виссарион (Великий-Остапенко): Духовные беседы. – Сергиев Посад, 2018. С. 40-46.

Примечания

[*] Здесь приводится фрагмент из брошюры «Исповедайтеся Господеви…», содержащей молитвенные воздыхания, поучения и краткие беседы отца Виссариона. Они представляют собой расшифровку аудиозаписей бесед с Батюшкой, записанных в последние годы его жизни. Эти беседы чаще всего происходили непосредственно в келье о. Виссариона.

[1] Слова Господа, не вошедшие в Евангелие, переданные св. мч. Иустином Философом в «Разговоре с Трифоном Иудеем».