Троицкий патерик. Преподобный Антоний Радонежский

Впоследствии князь Грузинский поручил ему заведовать больницей. Андрей обладал прекрасным голосом, пел в церковном хоре. В 1812 году был прикомандирован к Нижегородскому ополчению. Ввиду недостатка врачей получил официальное разрешение на врачебную практику.

Под влиянием настоятельницы Арзамасской Алексеевской женской общины игумении Олимпиады (Стригалевой), с которой он находился в духовном общении, Андрей Медведев решил принять монашество. В подвале дома, где он жил, Андрей облюбовал уголок, куда удалялся, иногда на день и на два, для приучения себя к молитве и собранности духа. По указанию своего небесного покровителя преподобного Андрея Критского, явившегося ему во сне, в 1818 году Андрей Медведев стал послушником в Саровской пустыни. Пробыв в Саровском монастыре около полутора лет, он поступил в Высокогорскую пустынь, находившуюся примерно в четырех верстах от Арзамаса. Вначале на него была возложена обязанность пономаря. Кроме того, он занимался врачеванием, и многие обращались к нему за медицинской помощью.

27 июня 1822 года Андрей Медведев был пострижен в монашество с именем Антоний в честь преподобного Антония Киево-Печерского. 20 июля того же года епископ Нижегородский Моисей рукоположил его во иеродиакона, а 22 июля — во иеромонаха. После того как преподобный Серафим Саровский разрешил свой обет молчания, отец Антоний пользовался его советами и наставлениями. В 1824 году, совершая паломничество к киевским святыням, иеромонах Антоний посетил Троице-Сергиеву Лавру, а в первопрестольной столице был представлен архиепископу Московскому Филарету (Дроздову). Знакомство с иеромонахом Антонием, по словам святителя, произвело на него сильное впечатление.

Архимандрит Антоний (Медведев), наместник Троице-Сергиевой Лавры

9 июля 1826 года епископ Нижегородский Мефодий назначил отца Антония строителем Высокогорской пустыни и присутствующим в Арзамасском духовном правлении. Благодаря его усердным трудам пустынь вскоре стала процветающей. Личность нового настоятеля, его благоговейное служение и дар слова привлекали из Арзамаса и окрестностей многих богомольцев, которые обращались к нему с просьбой стать их духовным отцом. При вступлении Антония в должность строителя Высокогорской пустыни в ней было двадцать человек братии, при переходе его в Троице-Сергиеву Лавру в 1831 году — девяносто. В сентябре 1826 года епископ Нижегородский Афанасий (Протопопов) возложил на отца Антония набедренник, в 1829 году — палицу.

В январе 1831 года 38-летний строитель Высокогорской пустыни вновь отправился в Саров за советом к преподобному Серафиму. На сей раз отца Антония привела к Саровскому подвижнику особенно важная причина. Строителя Высокогорской пустыни начали смущать неотвязные мысли о близкой смерти. Ему постоянно казалось, что он видит свою обитель в последний раз. «Из сего я заключаю, — говорил Антоний преподобному Серафиму, — что скоро умру, и потому указал уже и место могилы для себя. Желаю знать о своей смерти единственно для изменения моей жизни, чтобы, отказавшись от должности, посвятить остальные дни свои безмолвному вниманию. Известие о скорой смерти не будет страшным для меня», — добавил отец Антоний.

Преподобный Серафим, державший собеседника за руку, взглянул на него с любовью и сказал: «Не так ты думаешь, радость моя, не так. Промысл Божий вверяет тебе обширную лавру». Отец Антоний подумал, что старец просто хочет отвлечь его от скорбных мыслей. «Батюшка, — признался он, — это не успокаивает меня, не усмиряет моих помыслов; я умоляю Вас: скажите мне прямо, не служат ли мои мысли о смерти указанием от Бога на мою близкую кончину? В таком случае я буду просить молитв о душе моей и приму мирно и благодарно Ваше слово. Мне хочется встретить час смерти с должным приготовлением». Преподобный Серафим с ангельской улыбкой отвечал: «Неверны твои мысли, я говорю тебе, что промысл Божий вверяет тебе лавру обширную». Преподобный дал отцу Антонию наказ покоряться во всем воле Господней, быть прилежным в молитве, милостивым и снисходительным к братии. «Матерью будь им, а не отцом», — говорил он. Преподобный несколько раз обнял отца Антония, благословил наперсным крестом и сказал: «Теперь гряди во имя Господне».

В это время еще был жив наместник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Афанасий (Федоров), и не было речи о замещении его должности. Но преподобный Серафим за два месяца до его кончины предсказал назначение отца Антония в Троице-Сергиеву обитель. В понедельник первой недели Великого поста отец Антоний получил от митрополита Московского Филарета (Дроздова) письмо, к которому прилагался конверт, адресованный епископу Нижегородскому Афанасию. Митрополит Филарет предлагал отцу Антонию занять должность наместника Троице-Сергиевой Лавры, ставшую вакантной после кончины отца Афанасия, а Нижегородского владыку просил как можно скорее освободить будущего наместника Лавры от должности строителя Высокогорской пустыни и отправить его в Москву.

«Есть надежда, — писал владыка отцу Антонию, — что при помощи Божией, благоугодно Богу и преподобному Сергию можете вы послужить в его Лавре... Призвав Бога и взыскуя Его воли, а не моей, приглашаю Вас на служение сие. Да будет Вам к принятию сего звания благим побуждением то, что это не Ваша воля и что я Вас призываю как послушник преподобного Сергия, который о Вашем ему через меня послушании будет благий перед Богом о Вас свидетель и за Вас предстатель».

Позже святитель вспоминал: «Не хотелось мне брать человека из чужой епархии, тогда как много их в своей. Но в это время явился странник, который и назвал мне наместником Лавры отца Антония. В этом указании, совершенно совпадавшем с моею мыслию, я увидел указание Провидения».

15 марта 1831 года в церкви Преподобного Сергия Радонежского на Троицком Сухаревском подворье в Москве отец Антоний был возведен в сан архимандрита. 19 марта он прибыл в Троице-Сергиеву Лавру. Не без страха и смущения отправлялся отец Антоний к новому месту служения. Но скоро он освоился с обязанностями наместника Лавры. Более 46 лет архимандрит Антоний бессменно управлял обителью преподобного Сергия.

Отец Антоний снискал любовь и уважение богомольцев заботой о благолепии Лавры, торжественностью совершаемых им богослужений. «Может ли быть где в земных обителях такое благоговейное и благочинное служение, какое я видел и слышал в святой Лавре? — спрашивает в своем письме отцу наместнику игумен Малоярославецкого монастыря. — Истинно, блажени вы, живущие в дому сем Божием! А я, многогрешный и недостойный, за великую милость Божию принял бы, если бы удостоен был, хотя бы в лике нищих, издали еще раз услышать в жизни своей подобное пение, а потому от всей души моей молю о сем Господа Бога и Пречистую Его Матерь». Заботами наместника были пошиты священнические и диаконские облачения из парчи, бархата, глазета в таком количестве, что до сорока священников могли одновременно выходить на службу в одинаковых ризах. За редкими исключениями отец Антоний присутствовал при всех богослужениях, в какой бы час суток они ни совершались. Большей частью он и сам принимал участие в совершении церковных служб. Совершая литургию, отец Антоний всегда надевал серебряный медальон с частицами мощей святых угодников Божиих.

Господь являл ему знаки Своего благоволения. Во время великого освящения воды в праздник Богоявления, когда отец Антоний, читая молитву, произнес слова «Тебе поет солнце. Тебя славит луна», на его лицо упал луч солнца. «Вся внутренность встрепенулась во мне, — вспоминал отец наместник. — И до сих пор сердце мое сохраняет эту радость света благодати». Однажды, причащая братию, архимандрит Антоний видел, как два инока-старца, со страхом приступившие к чаше со Святыми Таинами, причастились из нее небесного огня.

Отец Антоний обладал даром прозорливости. В этом имел случай убедиться при печальных обстоятельствах своей жизни граф М. В. Толстой, известный духовный писатель.

«Володя, третий сын мой, в 1871 году перешел в пятый класс гимназии, — рассказывает М. В. Толстой. — Утром 22 июля я поехал в Сергиев Посад повидаться со знакомыми и ночевал в гостинице. На другой день, выехав рано в обратный путь, я встретил на дороге жену мою с Володей, которого она везла на лечение в Посад. При первом взгляде на него я ужаснулся: он был едва жив в сильнейшем припадке холеры. Мы приехали в гостиницу, из которой я только что выехал. Призванный доктор Нил Петрович Сахаров сказал мне откровенно, что не имеет надежды спасти больного, но употребил все средства, какие только возможно. Мы поспешили позвать священника. Володя в полной памяти исповедался и причастился святых Таин. В три часа пополудни он тихо скончался. Почтенный старец М. М. Евреинов, сильно любивший Володю, поспешил к нам при известии о его кончине. Наместник Лавры отец Антоний в тот же день пришел в гостиницу и, увидев тело Володи на столе, внезапно заплакал и сказал как будто сам себе: „Это он! Его я видел во сне“. После того он зашел к нам и, увидевшись с Евреиновым как со старым своим знакомым, рассказал ему, что накануне утром, задремав пред совершением литургии, видел святую Марию Магдалину, проходившую с сонмом девиц мимо обильной яствами трапезы. Подле стоял прекрасный отрок. Старец сказал ему: „Я готовлюсь к служению и не могу вкушать пищи, а тебе можно“. Тогда услыхал он голос Марии Магдалины: „Оставьте его: он уже отозван ко мне“. — „Увидев покойника, — прибавил отец Антоний, — я узнал в нем того отрока, которого видел во сне“. И не мог удержаться от слез.

Мы похоронили Володю в Сергиевой Лавре, близ алтаря Успенского собора. Отпевание совершил отец наместник с многочисленным собором братии в Троицкой церкви».

Много потрудился архимандрит Антоний для благоустройства лаврских храмов. До его прихода в обитель в Лавре были только две теплые церкви — трапезная Сергиевская и больничная во имя преподобных Зосимы и Савватия Соловецких. В Троицком соборе на чугунный пол зимой настилали сено, чтобы ногам было не очень холодно. Архимандрит Антоний сделал теплыми Троицкий собор. Никоновскую церковь, Духовскую и Смоленскую, и число богомольцев в зимнее время заметно умножилось. В новом корпусе монашеских келий была устроена Варваринская церковь. Серапионова палата, служившая складом облачения и различного имущества, была приведена в благолепный вид.

В душе отца Антония сочетались два стремления: к созерцательной жизни и к общественной, благотворительной деятельности. С самого переезда своего в Лавру он старался оказывать вспомоществование нуждающимся. Заботами отца Антония было организовано постоянное кормление странников на особо предназначенную для этого сумму. До его приезда в Лавру монастырские строения были в крайне плачевном состоянии. Ограда и башни, практически неиспользуемые, пришли в негодность. Отец Антоний позаботился об их восстановлении. Пятницкая башня стала приютом для бедных сирот, где детей учили чтению, письму и закону Божию. Впоследствии на двух этажах этой башни соорудили келии для странствующих иноков, а ученики были переведены в другую башню. Сто бедных сирот жили и учились на полном содержании монастыря, а еще сто приходили учиться и обедать, но жили у родителей. В 1861 году училище и общежитие были переведены в лаврский Дом призрения, устроенный при архимандрите Антонии. В северной, южной, западной и частично восточной стенах были оборудованы помещения, где мальчики-сироты обучались различным ремеслам.

Отец Антоний признал необходимым завести в монастыре иконописную мастерскую, для которой построили особые светлые и обширные залы. Когда мастерская начала действовать, отец Антоний пожелал устроить в монастыре школу иконописания. В северо-западной башне была обустроена литографическая мастерская, где изготавливались литографии с видами Лавры, репродукции икон и других священных предметов. В верхнем этаже этой башни действовала мастерская, где вырезали миниатюрные образки из кипариса и кости. В тогдашнем Донском (ныне Варваринском) корпусе из братских келий была устроена странноприимная мужская больница, в которой безвозмездно лечили паломников. Вне Лавры оборудовали женскую больницу и богадельню. По принятии на лечение больных сначала исповедовали и причащали Святых Таин. При обеих больницах существовали домовые церкви, которые могли посещать выздоравливающие. Первого числа каждого месяца больных исповедовали и причащали Святых Таин.

Отец наместник заботился и о помощи заключенным. Попечительный о тюрьмах комитет в Сергиевом Посаде облегчал их участь преимущественно благодаря пожертвованиям архимандрита Антония. «Это ведь тоже люди», — говорил он. Не менее 70 тысяч рублей истратил отец наместник на строительство нового здания городской тюрьмы, в котором условия содержания были лучше, чем в старом. При тюрьме была оборудована церковь в честь иконы Божией Матери «Утоли моя печали».

Отец Антоний помогал и частным лицам. Собственные средства его были невелики, но многие, зная о склонности наместника к благотворительности, давали в его распоряжение значительные суммы. Очевидцы рассказывали, что отец Антоний всегда ходил с кошельком, полным мелких серебряных монет, и оделял ими встречающихся просителей.

При всем значении внешней благотворительности архимандрита еще более важное место в его деятельности занимало духовное попечение о братии монастыря и обо всех, кто обращался к нему за советом и руководством. Учитель благочестия, он способствовал врачеванию греховных болезней, укреплению мужества в искушениях, утешению скорбящих и при личном общении, и через переписку. Твердо смиряя непокорных, отец Антоний всегда был снисходителен к раскаявшимся. По завету преподобного Серафима, он старался не бранить, а исправлять провинившихся, стремясь представить перед исправляемым красоту добродетели и безобразие порока.

Желающим вступить в жизнь иноческую отец наместник говорил: «Иночество есть крестоношение, есть жизнь, подражательная Самому Иисусу Христу. Его любовию делается это чудо, что и в капле воды блестят лучи Его солнца, и капля светит и светится. Тою же любовию совершается богоподражательность иноческая: в немощном — Сильному, в грешнике — Богу». «Люби находить Бога в себе, в своем сердце, люби созерцать Его в природе, в красотах небесных, — писал отец Антоний своей духовной дочери. — Мудрствуй о Нем выше облаков и солнца. Падай пред Ним и взывай: „Отец мой! Помилуй мя!“ И как после света молнии облака разрешаются дождем, так чувства твои прольют теплые и отрадные слезы».

Госпожа М. хранила письма отца Антония в бархатном переплете с золотым обрезом как драгоценную святыню. О значении этих писем она говорила: «Оставшись вдовой с малолетними детьми, я была убита горем. На меня нашел такой столбняк, что я все молитвы перезабыла. Даже „Отче наш“ не могла прочесть. Отец Антоний своими беседами, письмами и частым причащением меня святых Таин воскресил, оживил. Письма его и до сего времени утешают и успокаивают мое сердце и руководят меня на пути к Небесному Царствию».

Отец Антоний собирал переводы аскетических сочинений преподобного Паисия (Величковского), содействовал изданию первого жизнеописания преподобного Серафима Саровского, помогал насельникам Оптиной пустыни в издании полезных для иночества книг. По поручению митрополита он просматривал переводы трудов преподобных Исаака Сирина и Иоанна Лествичника, когда шла подготовка к публикации их творений в Московской Духовной академии. Митрополит Филарет избрал архимандрита Антония своим духовным отцом и нередко посылал к нему людей, нуждающихся в назидании и утешении. Как человеку, опытному в духовной жизни, святитель посылал ему для проверки некоторые из своих проповедей. Из переписки митрополита Филарета видно, что святитель не принимал ни одного важного решения как в управлении епархией, так и в государственных делах без согласования с отцом Антонием.