К 60-летию со дня преставления иеромонаха Гавриила (Лихоманова; † 27.07.1964)

 

Иеромонах Гавриил (Лихоманов)

Иеромонах Гавриил (в миру Григорий Александрович Лихоманов) родился в 1886 году в деревне Шеболты Вологодской губернии в благочестивой крестьянской семье, родителей звали Александр и Иулиания. Образования не получил, так как с малых лет приходилось много трудиться по ведению домашнего хозяйства. В возрасте двадцати трех лет, в 1909 году, поступил послушником в Тотемский Спасо-Суморин монастырь.

Заветное стремление Григория послужить преподобному Сергию исполнилось в 1912 году, когда его приняли послушником в Гефсиманский скит при Лавре. Но уже через два года он был призван в действующую армию и в одном из боев попал в плен. Неоднократно пытался бежать, скрываясь в глухих лесах и на болотах, но его ловили и снова отправляли на каторжные работы. В плену Григорий пережил ужасные испытания, голод, побои и издевательства от немцев.


Игумен Израиль (Андреев)

В 1919 году он вернулся в город Сергиев. Лавра была закрыта, и Григорий поступил в Гефсиманский скит, который существовал под видом трудовой сельскохозяйственной артели. В скиту нес послушание портного. Духовным отцом Григория стал игумен Израиль (Андреев), под руководством которого молодой человек учился основам монашеского делания и возрастал духовно. В 1923 году Григорий был пострижен в рясофор. В течение нескольких лет был келейником священномученика митрополита Петра (Полянского), сопровождал его в ссылку.

Братия Лавры. Фото конца 1960-х – начала 1960-х годов

После 1926 года Григорий Александрович был репрессирован и какое-то время находился в тюрьме или ИТЛ, но точные даты и место его заключения неизвестны. После открытия в 1946 году Лавры вернулся в обитель и в 1948 году был пострижен в мантию с именем Гавриил. 24 декабря 1950 года был рукоположен во иеродиакона митрополитом Ленинградским Григорием (Чуковым) в Трапезном храме Лавры. 11 января 1953 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I рукоположил его в сан иеромонаха.

 

Братия Лавры. Фото 1960 года

В Лавре отец Гавриил нес послушание портного, а также трудился за свечным ящиком. К отцу Гавриилу с почтением относились и монахи, и прихожане обители.

В последний день своей жизни иеромонах Гавриил причастился Святых Христовых Таин и после полудня тихо отошел ко Господу. Погребен на Северном городском кладбище Сергиева Посада.


Архимандрит Иосиф (Евсеенок, в схиме отец Иосия)

Об отце Гаврииле делился воспоминаниями архимандрит Иосиф (Евсеенок, в схиме отец Иосия; † 1970), ближайший сподвижник старца еще с первых лет монашества в Гефсиманском скиту: «53 года прослужил старец Гавриил в монашеской жизни в лучших условиях воспитания монашеского духа, воспитывался у лучших старцев ХХ века, от которых усвоил опыт борьбы с грехом и насаждение добродетелей, которые он оставил новому поколению монашества…

Пишущий эти строки был сподвижником отца Гавриила в Гефсиманском скиту, с самого начала нашей монашеской жизни, теперь последний представитель дореволюционного периода монашества Лавры, живой свидетель непорочной жизни и добрых нравов раба Божия отца Гавриила.

 

Гефсиманский скит

По его личному предсмертному завещанию я с радостью надежды на вечную его жизнь отпел его соборно, при участии всей братии Лавры, по монашескому чину, в присутствии многих мирян. За его святую жизнь народ любил его и наполнил Духовской храм. Также, по причине его маловместительности, много людей было и вокруг храма. Большинство из них терпеливо ожидали на площади Лавры, чтобы воздать последний долг поклоном и прощением.

После отпевания длинною вереницей шел народ за гробом. Многие заранее уехали на кладбище на общественном транспорте и там многочисленной толпой встречали гроб отца Гавриила. Святая жизнь покойного многих воодушевила на мужественное и ревностное хранение нашей православной веры, терпение, трудолюбие и подражание добрым его делам, чтобы несомненно получить милость Божию и наследовать вечную жизнь в Царстве Небесном».

 

Архимандрит Тихон (Агриков)

Архимандрит Тихон (Агриков, в схиме отец Пантелеимон) также вспоминал старца с большой теплотой и любовью. Вот что он писал об отце Гаврииле:

«Отец Гавриил был портным в Лавре преподобного Сергия. И кто только ни носил сшитые им когда-то подрясник, или рясу, или мантию, или еще что-либо подобное!

За двадцать лет службы в Лавре преподобного Сергия отец Гавриил одел сотни, может быть, и тысячи духовных лиц в сшитые его руками одежды.

Если говорить о жизни отца Гавриила до Лавры, то эта жизнь, как большая повесть, изобилующая многими приключениями, трудностями и опасностями, граничащими со смертью. Отец Гавриил в Первую мировую войну был в плену. Не один раз пытался бежать. Его ловили и снова отправляли на каторжные работы. Он переносил ужаснейшие испытания, голод, побои и издевательства от немцев. Не одни сутки просиживал он где-нибудь в яме или скрывался в глухих лесах, на болотах, прячась от врагов. Очень уж тяжек был этот плен в тылу у неприятеля. С какой глубокой благодарностью вспоминал отец Гавриил о своих благодетелях – поляках и австрийцах, которые, сострадая пленным русским солдатам, приносили им в лес картошку, хлеб, молоко, одежду и прочее. Как они на ломаном русском языке объясняли им, что в их деревне засели немецкие солдаты, которые рыщут везде, чтобы найти “руссиан” – беглых солдат, наказать их и снова отправить на каторжные работы. Ведь вот оно, добро-то, сделанное кому-либо, никогда оно не пропадет даром.

Отец Гавриил жил совсем рядом с моей келией, всего через две двери, потому часто бывал у меня. И когда выпадала свободная минутка, обязательно рассказывал про свои прошлые скитания, про хороших и добрых людей, вспоминает и плачет: “Отец мой милый, – сквозь слезы начнет он говорить, – какие же тогда были люди, какие крепкие верой и благочестием, а какие смиренные-то, а теперь посмотришь, что за народ пошел, молодежь-то какая? Наши отцы-то, помню, нам и онуч старых не давали, все босиком ходили, а мы теперь все шелка, да шерсть носим, а ведь монахи”, – и заплачет, бывало, старец, сидит, всхлипывает, утирается тряпочкой. И как жаль станет батюшку, отца Гавриила, а вместе с тем и страшно сделается от его простых, прямо-таки проницательных слов. Ведь и вправду сказать, какие были наши отцы и какие стали мы?

Старец любил все простое, естественное, не цветастое, не пестрое, сам он ходил во всем скромном, бедном – монашеском и такой идеал старался привить другим, особенно молодым монахам.

А какое самоукорение, самоосуждение было у отца Гавриила! Стоило ему только в чем-либо ошибиться или забыть, на какое место положил катушку с нитками, как он уже вслух укорял себя: “Эх ты, кулёма (это его обычное выражение), да что же это ты все стал забывать да обмишуриваться?” И хлопал при этом себя по голове.

Будучи крепким и хорошо сложенным физически, отец Гавриил, как истинный монах, постоянно боролся с собой, со своими немощами и держал себя строго. Старец очень мало кушал с братией. Ему некогда было рассиживаться в трапезной и ждать, когда принесут, да когда все пообедают. Ему каждая минутка была дорога. Куча скроенных одежд всегда лежала, ожидая шитья. Братия один за другим шли в его полутемную мастерскую и толклись там, подзадоривая старца скорее сшить подрясник или залатать худую мантию. По этим же причинам отец Гавриил совсем мало бывал и за богослужением, и только в большие праздники он надевал свою простенькую рясу, засаленный клобук, неизменные грубые сапоги и шел в храм на послушание за свечной ящик.

Не знаю, чем я особенно завоевал расположение отца Гавриила, только помню, что ко мне он относился как-то особенно нежно, с доверием. Я еще был послушником в Лавре, это в первые годы моего служения (1952–1953). И вот ведь до сих пор помнится, как однажды, в какой-то большой праздник, после богослужения пришли мы на братскую трапезу. Я тогда боялся руку протянуть и взять что-либо со стола, даже за обедом. Старец, видя мою робость и беспокоясь, что я останусь голодным, все подвигал ко мне поближе то хлебушка, то тарелку с кашей, то свой паек сахара бросал незаметно в мою кружку. А когда выходили из-за стола, то всегда почти у меня в кармане подрясника оказывались или конфетка, что подавали в праздник к чаю, или пряничек, или ватрушка, словом, что-либо сладенькое, праздничное. Я догадывался, что отец Гавриил сам этого не ел, а мне тихонечко в карман совал. И это меня всегда глубоко трогало. Даже теперь, вспоминая об этом, не могу удержаться от слез. Какие же были добрые, простые души, какие святые и милые!

Отец Гавриил был выше среднего роста. Стройный, широкоплечий, с открытым русским лицом, добрыми глазами и большой бородой с проседью. Ходил он всегда размашисто, быстро, бодро и не боялся никаких тяжестей. Часто он сам ездил в Москву на попутной машине или даже на электричке и оттуда вез целый воз купленного материала или сапог, тапочек, фуфаек, белья. Так заботился старец о братии Лавры: надо было всех обуть, одеть, чтобы никто ни в чем не имел нужды.

С особым сожалением вспоминаю о том, что старец целых двадцать лет проработал в полутемном помещении. А работа его требовала светлой и просторной комнаты. Он почти всегда имел дело с электрическим светом – и днем и ночью. Мастерская вся завалена была худыми сапогами, рваными подрясниками, стоят три-четыре поломанные ножные швейные машины; воздуха совсем нет, и он, труженик милый, безропотный ангел, копается, шьет, не зная отдыха ни днем ни ночью. “Батюшка, да ты отдохни хоть немножко, – скажешь ему, – ведь все-то все равно не переделаешь”. Старец остановится, поднимет усталое лицо, поправит очки, посмотрит да и снова сгорбится за своим делом. “Отдохни, говорю”, – в самое ухо крикнешь ему. Закивает головой отец Гавриил да и скажет, бывало: “Отдохну, отдохну, вот скоро надолго отдохну”.

 

 Могилка отца Гавриила на старом кладбище Сергиева Посада

Наверное, за год или полтора до смерти, отца Гавриила и его мастерскую перевели в другое место, более светлое, просторное. Старец с неохотой шел на новое место. Он как будто чувствовал, что ему остается совсем мало времени жить и трудиться. Через силу перебравшись, он как-то стал еще больше болеть, часто лежал в уголочке на своей койке и не мог встать. У него держалась температура, которая не спадала ни днем ни ночью. Редко, но я навещал старца на его новом месте. “Ну как, батюшка, здесь живется?” – спрашивал его. “Опять импература, – ответит он тихо, – и откуда только она берется”. Слово “температура” старец никогда правильно не выговаривал, говорил “импература”. Однажды, лежа на койке, тихонечко сказал мне: “Я хочу тебе оставить на память этот посох” (а посох-то был подарен ему митрополитом Крутицким Петром, когда отец Гавриил был у него то ли келейником). Я тогда ответил, что, дескать, “ладно, батюшка, потом, ведь ты еще поживешь”. И еще что-то из святынь старец хотел мне отдать, но я ничего не взял. Мне просто не хотелось этим признавать, что старец скоро умрет. А сейчас вот жалею, что от отца Гавриила у меня ничего не осталось на память. Хотя, когда он еще был поздоровее, то сшил мне две рясы: зимнюю и осеннюю. И вот теперь, когда надеваю их, так и вспоминаю моего милого труженика, старца иеромонаха Гавриила, которого уже нет здесь с нами, – оттрудился, отмучился и ушел на вечный покой».

 

 


Основные источники: Пострадавшие за Христа на Радонежской земле в годы гонений и репрессий ХХ века. Синодик с краткими биографическими справками [в 2  т.] / Сост. иером. Пафнутий (Фокин).  Сергиев Посад: СТСЛ, 2021 Т. С. 150–151; Тихон (Агриков), архим. У Троицы окрыленные. Воспоминания. 2-е изд., испр. Сергиев Посад: СТСЛ, 2012. С. 566–575.   


27 июля 2024

< Назад | Возврат к списку | Вперёд >

Интересные факты

«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
«Дело бывших монахов Троице-Сергиевой Лавры»
17 февраля 1938 года — особенный день в истории Троице-Сергиевой Лавры и Радонежской земли. В этот день были расстреляны несколько человек лаврской братии, а также духовенства, монахинь и мирян Сергиево-Посадского благочиния.
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
Подписание Екатериной II указа об учреждении Сергиевского посада
22 марта (2 апреля н. ст.) 1782 года императрица Екатерина II подписала указ, одним из пунктов которого повелевалось учредить из сел и слобод близ Троице-Сергиевой Лавры лежащих, «посад под имянем Сергиевской и в нем ратушу...».
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
Учреждение братского кладбища Троицкой обители
23 марта 1861 года митрополит Московский и священноархимандрит Троице-Сергиевой Лавры Филарет (Дроздов) благословил учреждение на восточной окраине Посада «киновии усопшей братии Лавры» или, другими словами, братского кладбища Троицкой обители...
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
Исцеление крестьянки И. В. Фомичевой у мощей преподобного Сергия
20 марта 1909 г. крестьянка Тверской губернии Ирина Васильевна Фомичева, 25 лет, получила исцеление ног у мощей преподобного Сергия.
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
Крестный ход вокруг Сергиева Посада
В праздник Покрова Божией Матери в 1812 году по благословению митр. Платона (Левшина) наместник Троице-Сергиевой лавры совершил крестный ход вокруг Сергиева Посада для избавления города и обители от французов.