Две девушки

Две молодые девушки шли с работы. О, как они устали за целый день! Суета, брань, напряжение, нецеломудренные, двусмысленные слова, страстные, пожирающие взгляды… А дома… тоже ждет суета, забота, непонимание родных.

— Аня, подождем здесь немного, — сказала одна девушка другой.

— А чего, Оля?

— Да видишь как хорошо, тихо, птички поют!

Девушки остановились, огляделись, глубоко вдохнули свежий воздух.

— И правда, как хорошо здесь! — почти воскликнула Аня.

Оля молчала, она не могла налюбоваться на красоту Божьего мира. Ее большие глаза стали влажными.

— Вот, Аня, сколько мы ходили здесь, — заговорила она тихо и растроганно, — и не разу не видели этого. А вот остановились, всмотревшись, и увидели чудо любви Божией.

— Да, Оля, — согласилась Аня, — мы сильно осуетились. И на работе, и дома, и в храме, и везде-везде, даже когда дома одни, и то в суете идет время.

— Пчелка! Пчелка! — зашептала Оля, и пригнулась к цветочку.

Действительно, на желтеньком цветочке сидела пчелка.

Она была неподвижна, но еще живая.

— Укусит! — закричала Аня. — Не трогай, Оля!

Но Оля взяла пчелку в теплые ладони и стала тихо дуть теплым воздухом на насекомое. Пчела, почувствовав тепло, зашевелила усиками и стала перебирать застывшими лапками.

— Бедненькая, озябла, — сказал Оля. — И солнышко уже заходит, ведь погибнет ночью от холода.

— Давай возьмем ее домой, — предложила находчивая Аня, — согреем ее в печурке, накормим сахарным сиропом, а завтра, когда солнышко подогреет, выпустим ее, она найдет свою семью.

И вот девушки сделали из листа бумаги небольшой кулечек, посадили в него пчелку и понесли домой. На душе у них было как-то тихо-тихо. Маленькое добро, а душа согрелась…

Дома подняли шум. Мамаша кричала: “Две дуры! Пчелу принесли и радуются. Вот если бы рыбы свежей достали! А это — что?! Еще укусит!”

— Она кусает тех, кто сам кусается! — отшучивалась Оля.

Пчелку положили в вязанную варежку и в печурку. А чтобы она не умерла с голоду, на бумажку положили капельку меда (разыскали же!). А ночью все посматривали, жива ли. И ночь прошла как-то тихо, спокойно. Ане даже что-то хорошее приснилось: будто она летала по воздуху и у нее было два крыла, только побольше, чем у пчелки. Да так хорошо на душе было!..

Утром пчелку выпустили. Но она не сразу полетела: села на подоконник и долго водила усиками. Потом лапки чистила. Когда это все было сделано, стала пробовать крылышки, в порядке ли они. Затем несколько раз повернулась, помотала головой, будто прощаясь, а уж потом миг — и пчелки нет. Только жужжание… И скрылась… Оле и Ане было почему-то радостно, и грустно…

О, святая любовь Евангелия Христова! С тобой много радости, хотя и маленькой, а все-таки с ней легче жить на грешной земле… легче!

Хорошие девушки Оля и Аня! А вот пьяного мужика они не пожалели… Хотя его не спрячешь в ладонях и в печурку не положишь, а все-таки помочь и ему можно было.

…Девушки шли зимой той же дорогой. Видят, в снегу лежит пьяный мужчина. Весь окоченел, и главное — пьян до безчувствия. — Ой, какой пьяный — закричала Аня, — Бежим скорей домой!

— Помочь надо, — просто сказала Оля.

— Вот дура! — горячо запротестовала сестра. — Он же пьяница, вишь как надулся, непутный. Пусть замерзает себе!

Оле стало больно от этих слов сестры, но и подойти к пьяному было небезопасно. “Может быть, его обокрали и могут сказать в отделении милиции, что это сделали они, эти девушки”.

Оля обвела глазами местность. Кругом — ни души. Час был поздний.

“Замерзнет!” — мелькнула страшная мысль в голове.

Она перекрестилась и решительно подошла к несчастному. Какой же был ужас девушек, когда они услышали гневную матерщину из уст пьяного. На оклик Оли он так страшно взглянул, что у сестер заледенели сердца. В добавок он начал их поносить скверными словами, каких они никогда в жизни не слышали. У Оли вся благородная отвага отпала. Она, как напуганная лань, отскочила от пьяного и прижалась к сестре.

— Бежим скорее! — испуганно шепнула Аня.

Но Оля еще медлила. Сердце кололо состраданием к несчастному. Но когда тот стал ворочаться, стараясь встать на ноги, и притом что-то грозил, они обе побежали прочь. Отбежав порядком, они остановились, прислушались. До них доносился голос пьяного. Он ругался, грозил всех покалечить, кто только посмеет встать ему среди дороги. Девушки шли молча. На душе было скверно и грустно.

Когда Аня рассказала эту историю маме, та обрушилась на них с укором:

— Дуры нетесаные! Лезете не в свое дело. Прилично ли девушкам лезть к пьяному мужику?! Напился, и пусть себе валяется…

Оля все время молчала. А вечером в постели даже плакала почему-то… Ночью ей приснился сон. Она увидала Господа в образе доброго Пастыря. Он лазил по горам и стремнинам, весь израненный. Он искал пропавшую овцу…

На работе девушки узнали, что ночью замерз человек из соседнего цеха. Говорили, что его бросила жена и вышла за другого, взяв с собою ребенка, которого муж безумно любил. Он не вынес этого горя, напился, и вот дорогой замерз. И никто не спас его от этой смерти. Оля целую неделю ходила, как подбитая. Душа болела, горько было за себя, и все думала: “Неужели мы не могли помочь несчастному?” Долго она решала этот вопрос. Наконец решила, что помочь было можно, если бы в душе была…

Источник: Архимандрит Тихон (Агриков). С евангелием