30-летие преставления Святейшего Патриарха Пимена (Извекова, † 1990)

3 мая 2020 года исполнилось 30 лет со дня блаженной кончины Святейшего Патриарха Пимена – четырнадцатого Патриарха Московского и всея Руси. Среди выдающихся церковных деятелей ХХ века его имя занимает особое место. Строгая верность Православию, глубокая молитвенность, любовь к родным духовным и церковным традициям и церковнославянскому языку, смиренномудрие стали теми качествами, которые отличали его и помогали вести церковный корабль. Патриарх Пимен не дожил до торжества Православия в нашей стране, но он уже видел те изменения, которые должны были привести российское общество к духовному преображению.

О приснопамятном Святейшем Патриархе вспоминает митрополит Тульский и Белевский Алексий (Кутепов):

Послушный Премудрому Создателю, ветер времени, тихо шелестя, стремительно перелистывает страницы дней, недель, месяцев, лет и даже десятилетий. И вот минуло более 20 лет со дня тихой, безболезненной, поистине христианской кончины блаженной памяти Святейшего Пимена, 14-го Патриарха Московского и всея Руси, но Свет Христов, стяженный многими духовными трудами и болезнями его могучей личности, как при земной жизни и великом пастырском служении, так и по отшествии в мир иной не перестает изливать своего спасительного действия на всех, кому судил Бог знать силу его пастырского таланта и призвания.

Всеблагому Божиему смотрению угодно было через старца духовника Лаврского скита Святого Духа Параклита при монашеском постриге пророчески предуказать в наречении имени новоначальному иноку Пимену его жизненное послушание Живоначальной Троице.

Непосильным является дерзновение изложить описание данного Святейшим Патриархом жизненного ответа на это Божие призвание, поэтому осмелюсь остановиться лишь на некоторых чертах его могучей и многогранной личности, которые живо напечатлены в моей благодарной памяти и во многом определили мой жизненный путь во Христе.

Первые воспоминания о встрече с владыкой Пименом относятся к периоду его Патриаршего Местоблюстительства, а моей школьной и студенческой юности, когда мне приходилось посещать богослужения в Богоявленском Патриаршем Елоховском соборе. Незабываемое воздействие на мою душу оказывал голос: чистый, глубокий, безыскусственно простой. Этот голос создавал вокруг себя целое пространство чистоты, возвышавшей души слышавших к небесным высотам и проявлявшей в них неземные откровения.

Внутри открывалось священнодействие молитвы, и чувство умиления заставляло таять сердце, подобно воску. И это чувство увлекало за собой. Пытливый ум радостно принимал это внутреннее переживание. Не нужно было никаких внешних доказательств о бытии Бога, нужно было просто хранить полученный дар.

Во всей полноте глубины его души раскрывались во время чтений мефимонов (Великого Повечерия с Великим покаянным каноном прп. Андрея Критского) на Первой седмице Великого Поста. Это было чудо откровенной беседы человеческого духа, ищущего милости у Праведного Судии и Человеколюбивого Бога.

Неизгладимо впечатляющее переживание вызывало сольное исполнение Святейшим Патриархом светильна, на утрени первых трех дней Страстной Седмицы «Чертог Твой вижду Спасе…». Сердце воспламенялось ревностью духа и сокрушалось болью душевной и телесной нечистоты. Поэтому так нужна была исповедь вечером Великой Среды и так желанно приобщение Святых Христовых Тайн в Великий Четверг.

И еще. Глаза и взор Божиего Святителя, которые при елеопомазании за Всенощным бдением пронизывали насквозь, источая доброту и тепло, могущественно призывая: «Будь верен». Именно этот взор привел меня в Московскую Духовную Семинарию.

Особое чувство испытывал Святейший Владыка к Троице-Сергиевой Лавре. Она была для него родным отчим домом. Он с детства помнил величественную красоту лаврских храмов и богослужений. Еще юношей он пришел на послушание в самый тихий и строгий по Уставу монашеской жизни Лаврский скит Святого Параклита. На его глазах Лавра была закрыта, братия изгнана, наместник отец архимандрит Кронид арестован, и пышная красота покрылась саваном музейного холода и злосмрадия атеизма. Но на его же глазах и при его же участии по всепобеждающему зову Победителя ада и смерти, подобно четверодневному Лазарю, этот мертвец ожил. Ему пришлось развязывать погребальные ленты и снимать смертельный саван, и вместе с братией, Божиею благодатью собиравшихся вокруг нетленных мощей преподобного аввы Сергия, наполнять живым дыханием монашеской жизни остывшие храмы и стены древней святой обители.

Радуясь пополнению числа братии и совершая монашеские постриги, он нарекал новоначальных именами учеников и сподвижников преподобного Сергия. И всегда с особой заботой и попечением относился к большой лаврской келии – Московским духовным школам.

Старшая братия Лавры бережно хранила те духовные традиции, которые сложились во время наместничества архимандрита Пимена в Дому Живоначальной Троицы. Всем памятны были его поочередные служения Божественных литургий во всех лаврских храмах во время Успенского поста, которые всегда оканчивались чтением акафиста, а также его обыкновение – каждый вечер, по окончании братского молитвенного правила, совершать обход лаврской территории, во время которого любой монах мог подойти к отцу наместнику со своими личными вопросами и получить его отеческий совет, благословение и напутствие.

Его любовь к обители преподобного, имя которого он носил с крещенской купели, выразилась в том, что он просил у преподобного благословения быть погребенным в родной Лавре, и в свой первый приезд по избрании на Патриаршество, когда он вступил в нее в качестве Священноархимандрита, вечером он пригласил к себе помощника эконома игумена Стефана (Смычникова) и вместе с ним прошел в крипту Успенского собора, где только что были завершены работы над местом погребения почившего Святейшего Патриарха Алексия I, и, указав на место справа, попросил его к следующему приезду соорудить здесь склеп, в котором, по его кончине, он будет погребен. Когда работы были окончены, в очередной свой приезд он молитвенно поклонился гробу блаженнопочившего предшественника своего и, осенив место своего вечного упокоения, попросил до времени покрыть его белокаменными плитами, сказав: «Се вселюся. Зде покой мой во век века». И всякий раз, прибывая в Лавру, он неукоснительно приходил и совершал молитву у гробницы Святейшего Алексия. На несколько минут задерживался у избранного им места, подражая глубокопочитаемому им свт. Димитрию, митрополиту Ростовскому, молитвенное паломничество к целокупным мощам которого он совершал вместе со своими родителями будучи отроком и в день памяти обретения мощей которого в 1927 году совершился его монашеский постриг.

Из крипты Успенского собора, по обыкновению, Святейший направлялся в крипту Смоленского храма к могиле приснопамятного митрополита Крутицкого и Коломенского Николая (Ярушевича), где совершал заупокойную молитву. Затем направлялся в Троицкий собор для поклонения мощам прп. Сергия и через Никоновскую церковь и Серапионову палату проходил в Патриаршие покои.

В бытность мою по благословению Святейшего Владыки наместником Троице-Сергиевой Лавры, когда вся наша Церковь готовилась к встрече великого юбилея 1000-летия Крещения Руси, во время частых приездов Святейшего в обитель прп. Сергия мне иногда доводилось быть свидетелем его совершенного доверия Божиему попечению о судьбах Церкви, выражавшемуся в глубокой внутренней сосредоточенности и ровном благоговейном молчании.

Мне, по молодости увлекавшемуся важностью разрешения различных жизненных проблем в организации всех сторон братского общежития и, особенно восстановления храмов обители, хотелось поделиться с ним новыми возможностями и успехами, а также постигавшими иногда разочарованиями. Но он не только не позволял себе отвлечься от своей внутренней сосредоточенности, но силой, рождающейся от нее тишины, давал почувствовать мне всю неприемлемость тщеславного самонадеяния и помогал вслушаться в его тишину. Когда же замечал, что я не способен проникнуть в меру его упования на Бога, он обычно говорил: «Запомни: Церковью управляет Бог».

И до сегодняшнего дня этот мудрый урок Святейшего Владыки и Отца помогает мне не забываться ни в печали, ни в радости и стараться быть послушным Деснице Господней.

Значимым в духовной жизни Святейшего всегда было благоговейное почитание Божией Матери и Её возлюбленного избранника прп. Серафима. Стяжание Святого Утешителя Духа Истины, указанное Саровским чудотворцем как цель христианской жизни, было постоянным делом его пастырского разъяснения, обращенного к церковному народу. Путь достижения этой цели возможен и доступен всякому христианину, какого бы звания и положения он ни был при условии ревностного исполнения евангельской христовой заповеди. Всякий, по-христиански честный труд, совершаемый во славу Божию, приводит к этой цели, и не случайно одной из больших забот в его Патриаршем служении было желание создания современного мощного церковного художественного предприятия, которое могло бы возродить исконные традиции православного прикладного искусства и служить духовному утешению и просвещению народа. По его благословению в Пушкинском районе Московской области, в пос. Софрино, расположенном на полпути между Москвой и Троице-Сергиевой Лаврой было заложено, построено, освящено и вступило в строй на сегодняшний день всемирно известное художественно-производственное предприятие «Софрино». По его же благословению небесным покровителем для работников этого предприятия избран преподобный Серафим.

И еще один необычайный дар и бесценное напутствие приняты мной от старца Патриарха.

Если в тебе живет Христос, ты знаешь – смерти нет. Последние месяцы земной жизни и служения Святейшего Владыки ясно показывали и ему самому, и тем, кто был рядом, что земная жизнь его угасает. Но сила его веры, выражавшаяся в его молитвенном подвиге, его повседневных патриарших трудах, без всяких слов свидетельствовала, что право погасить свечу, возженную и поставленную на высоком Церковном Свечнике, принадлежит только Богу.

До последнего мгновения Святейший осуществлял свое ответственное служение. 3 мая 1990 года в три часа пополудни было назначено заседание Священного Синода. Накануне и с утра он занимался с бумагами, готовясь к работе в Синоде, и когда было получено известие, что все Преосвященные, приглашенные на сессию, собрались, он попросил принести себе куколь и, прежде чем возложить на главу, решил присесть на располагавшуюся в помещении библиотеки кровать. С ним осталась доктор, Лариса Николаевна Логинова, а все остальные удалились, чтобы дать возможность Святейшему отдохнуть перед выходом в Синодальный зал. Буквально через несколько минут меня пригласили вернуться, и Лариса Николаевна, сказав, что Святейший Владыко отходит, пригласила меня совершить подобающую молитву.

Во время чтения отходной он мирно затих, с детской доверчивостью Богу вручив свою душу, чтобы Он Сам провел его через грань, отделяющую мир видимый от мира невидимого.

Это было так, как будто небо сошло на землю, и живший с самого раннего детства в моем сердце болезненный страх смерти навсегда покинул меня, наполнив все существо радостной уверенностью в том, что блаженны умирающие о Господе.