Нравоучение тритцать первое

НРАВОУЧЕНИЕ
ТРИТЦАТЬ ПЕРВОЕ

А какия сего учения плоды, то посмотрим. Всякому, Сл. которой сею тайною просвещен, не должно никогда из мысли выпускать, на что сию тайну он принял, что чрез нее получил, и чем тогда обязался Богу? Каждая бо должность изрядно наблюдается, и светская и духовная, ежели сие крепко в памяти затвердится, на что ему сия должность поручена, что чрез нее получил, и чем притом одолжился Богу и человекам? Христианская должность сколь честна и великолепна, столь достойнейших требует обязательств. Обязуется, кому? Богу, испытующему человеческия утробы и сердца: в чем? Чтоб блюсти веру, и себя иметь в чистоте непорочной; а на сем весь закон и пророки висят.

С каким концем? Чтоб спасти душу, и приобресть живот. А сего щастия более человек желать не может: в сем все наше состоит блаженство. Так вопрошаю я тебя, Христианине, на что ты сию тайну принял? Отвещаешь ты мне, чтоб веровать во единаго Бога, и называться Христианином. Очень праведно: но покажи мне веру от дел твоих. Принял бо ты крещение, не только, чтоб верить в Бога, но и служить ему в преподобии и правде вся дни живота твоего; а служить вместе Богу и мамоне не возможно: угождая другому, Бога раздражим, прилепляяся к миру, от неба удалиться надобно. Ты убо злопостражди, яко добр воин Иисус Христов. Для чего? Для того, что никтоже, хотя быть добрым воином, обязуется куплями житейскими; иначе Воеводе не угоден будет. Изрядной пример, в котором Христианин уподобляется доброму воину; понеже он как воинскую на себя примет должность, то оставляет дом, стяжания, пространныя поместия, идет на вся, презирает вся, самую смерть дерзновенным встречает лицем, а только, чтоб полководцу угодить, и свою пред ним оказать верность: так и ты, Христианине, злопостражди, яко добр воин Иисус Христов. Оставь вся, и в след Христов иди. Аще кто не оставит отца или матерь, или жену, или села, и в след мене не пойдет, несть мене достоин, говорит наш Началовождь Христос¹. Что не так должно разуметь, чтоб мы все сие без всякой нужды кинули, и в некиих непроходимых лесах заключали себе. Нет! сия мысль не духовная, телесная. Тот ли повелит нам оставить отца и мать, которой столько приказал их почитать, и рождения долг до смерти платить? Разлучит ли он от мужа жену, когда и сам брак благословил, и мужа с женою сочетал, и человеку разлучать запретил?

Не узаконил же и того, чтоб мы кинув и имения и села, добровольно нищетствовали: когда сам повелевает нам снабжать братию свою, а тем самим самаго его, наделять бедность, снискивать себе спасение хотя от мамоны неправды. Но когда нам велит оставить, то тем повелевает предпочесть всем его, и все отвергнуть, ежели оно не допускает до Христа: свободен Христианин, ничто его не привязывает к себе, единому только не разрывно привязался Христу: свободою, пишет к Христианам Павел, стойте, и не паки под игом работы держитеся². Оставляю отца и мать, ежели не оставивши их, Самаго потеряю Христа. Но что за безумие тех оставлять родителей, которые меня привлекают ко Христу, и во всякой погрешности скорые и горячие увещеватели? Пускай возмутся от меня имения вся, и стяжания вся, да остануся со Иовом наг, ежели богатство так пленило меня, что я отдавши ему все сердце, не имею горячести ко Христу. Но что? Когда моя богатая дверь отверзется всем, мои житницы сиротам и вдовам пристанище, или как Иовлею, так моею рукою остриженная шерсть согревает плеча убогих, то не должен ли я Богу благодарить, что чрез Свои милостивыя дары зделал меня толикаго множества благодетелем? Тогда надобно отвергаться всего, когда мне при них великия препятствия делаются в том, чтоб христианское течение благополучно совершать. Да в таком случае надлежит, по глаголу Господню, отказаться и себя самаго³. Не более ли тела душа, не более ли души Христос? Так отречемся тогда и самих себя, когда будем искать не того, что нам угодно, но что Христу, что идет в созидание церкви Его. В сем, Слуш. вся премудрость, чтоб смотреть во всех делах, во всех словах, славы Христовой, пользы ближняго, или созидания церкве. Когда нас желание наше клонит, чтоб мы нечто сказали, понеже оно нам праведно быть кажется; то тотчас ли надобно уста распростирать? Никак: вся ми лет суть, но не вся на пользу, то есть, не то делать надобно, что вообще делать позволено; но то, что во общую клонится пользу. Разсуди первее близ тебя стоящаго брата состояние, разсудивши сам мыслию претворися в него, и прилагай к себе то, что бы имел к нему говорить; не раздражит ли тебя, и упользует ли? Пред младенцем можно скрыть то, что до мужескаго надлежит возраста; при старце произносить младенческое очень соблазнительно; иначе не отрекаешься себе самаго, вредишь брату, не угождаешь Христу. Многое множество ныне надменных, высокомысленных, превозношающихся. И такой род всех меньше снисходителен к ближнему и не угоден Христу. Такия в самых всенародных и благочестивых собраниях возносят бровь, и свои зеницы на не благороднаго вознесть не удостоевают. Боже мой! и сколько тут мало любви! тому не терпит при себе стоять, котораго, может, паче их желания, Христос в свое тело принял, кровию омыл, из простаго обещается на небеси сотворить царем. Христе мой! сколь велика твоя благость! и сколь жестока человеческая злоба! может опасаются, чтоб таким снисходительством их не повредилась честь. Но сия есть не разумная опасность. Снисходительною любовию честь, ей, умножается; и котораго гордаго за страх почитали; теперь того же, ежели любовен, почитают от любви, от сердца. Спаситель обращался со грешниками, с мытарями, с блудниками. Но умалилась ли тем Его честь? Никак. Грешники к коленам припадают, грехов отпущения прося: мытари вся продают, чтоб только одного Его иметь, блудницы слезами омывают пресвятыя ноги Его, и власами своими отирают. Благословил ли кого Бог, чтоб ему служили подобные ему человеки? Так пусть благословит и он Бога, стараяся во всем им оказать себя любовна, милостива, снисходительна, так чтоб они, узнав сие, благодарили Христу, что Он такому их вручил не господину, но родителю, и жалели бы, ежели бы попустил им по своей воли жить. Снабдил ли кого Бог богатством? То для сего ли кому возноситься? Отделил тебя Бог богатством от прочих, но не отделил от них любовию, милостию; да еще и больший подал случай, чтоб ты, ежели не можешь другим чем, то хотя щедротою прославлялся у всех. Так надобно поступать и почтенным и богатым, чтоб прочия люди, смотря их во всем любовных, сказали бы: сколько сии блаженны люди, что и здесь от Бога почтенны, и в оном веке несравненно за свое добронравие почтенны будут. Ежели так мы живем, то изрядно помним, на что мы некогда святыя купели тайною освящались: понеже сие самое есть отрещися себе самаго. Честь меня к корысти клонит? Отвергаю: богатство к не милосердию? Проклинаю: Христос смирению учит? Приемлю: милосердым быть повелевает? Лобызаю: вот здесь человек отвергается самаго себя, а повинуется Христу, и ничего выше Его не почитает. И для сего-то крещением просветилися мы. Но ежели и то подумаем, что мы чрез то получили. Ежели кто не исправляется обещаниями, то пусть исправится хотя туне данными уже благодеяниями. Неизреченная обещает нам Христос, но велико есть и то, что уже мы получили. И вы такия были, пишет к христианам сосуд избранный: но омыстеся, но освятистеся, но оправдистеся именем Господа нашего Иисуса Христа, и духом Бога нашего⁴. И вся уже здесь? Никак! остается еще то, что око не виде, ухо не слыша, и на сердце человеческое не взыде. А когда мы благодатию Христовою омылися; так да не скверним себя: когда Духом Святым освятилися; так да блюдем сию святость: когда оправдилися; так греху паки да не работаем. Аще бо умрохом греху, како паки жити будем в нем? Всяк, возглашает возлюбленный Иоанн, рожденный от Бога греха не творит⁵. То есть, христианин, де, когда на греховныя прельщается дела: то пусть разсудит своея породы начало, откуду он свое сродство ведет? от Бога: понеже крещающиися по глаголу Христову, раждаются водою и духом Божиим, и христианин есть рожден от Бога. Род убо суще Божий постараемся быть подобными нас родившему, и знатное сие наше преимущество какими пороками не обезчестить. Сие водится и в мире: от знатнаго родителя рожденный сын всегда в памяти держит высокость своея породы, и тем часто от подлых дел удерживается, опасаясь, чтоб своими пороками не умалить славу своея фамилии. Знатное нечто есть быть христианином: так как презренно и безчестно слыть неверным. Нет нам нужды до внешних; овец несущих от двора сего может призвать един только Христос: нам внимать надобно церкви Божией искупленной кровию Христовою. Обидяй, пишется во Апокалипсисе, да обидит еще, и скверный да осквернится еще; а праведный правду да творит еще, и святый да освятится еще⁶. Кийждо из вас ближнему да угождает во благое к созиданию, якоже и Христос не Себе угоди. Смотрите, чтоб святая вас связывала любовь: понеже едина принимала нас купель, един действовал Божий дух, одна всем подавалася Божия благодать, во едино тело крестилися, во единаго Христа облеклися. Прочь несогласия и раздоры: да бежит ненависть, любовь христианскую нарушающая; да известимся о своей совести в том, что нас от любви Христовой ни смерть, ни живот не разлучит. Таким образом хранится крещения печать, не нарушается Божий Завет, христианин, как град на горе поставленный, светиться будет. Впрочем, братие моя, увещевает вас С. Павел, ненавидяще злаго, прилепляйтеся благому, братолюбием друг ко другу любезни; честию друг друга больша творяще; тщанием не лениви, духом горяще, Господеви работающе, упованием радующеся, скорби терпяще, в молитве пребывающе, требованиям святым приобщающеся, страннолюбия держащеся, тожде друг с другом мудрствующе, не высокая мудрствующе, но смиренно живуще.⁷ Не бывайте мудри о себе, ни единиму же зло за зло воздающе, промышляюще добрая пред всеми человеки⁸. Так просвещенный христианин да живет. Аминь.