Возвращение великой святыни

Период с 1943 по 1953 г. был для Русской Православной Церкви особым в истории ее взаимоотношений с советским государством. В стране начала возрождаться религиозная жизнь, открывались храмы, духовные учебные заведения, монастыри, возобновилось издание «Журнала Московской патриархии». В 1946 году в ведение Московской Патриархии была передана Троице-Сергиева Лавра, в Москве открылись богословский институт и пастырские курсы (преобразованные в 1946 г. в духовную академию и семинарию).

Накануне праздника Святой Пасхи, в Великую Субботу 20 апреля 1946 года, произошло возвращение главы преподобного и богоносного отца нашего Сергия, игумена Радонежского, к его святым мощам.

Вот как повествует в своей книге «Закрытие Троице-Сергиевой Лавры и судьба мощей преподобного Сергия в 1918‑1946 гг.»  насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры игумен Андроник (Трубачев) о событиях, связанных с сокрытием главы преподобного Сергия, многолетним ее сохранением и последующим возвращением.

Одновременно с тем, как Святейший Патриарх Тихон и сотни верующих православных общин Сергиева Посада вели неравную открытую борьбу с государством за сохранение мощей преподобного Сергия, священник Павел Флоренский и граф Юрий Александрович Олсуфьев, по благословению того же патриарха Тихона, тайно от всех сокрыли честную главу Преподобного [1].

Это сокрытие главы преподобного Сергия было не только тайным, но и таинственным, освященным не только благословением патриарха Тихона, но и самого преподобного Сергия. В течение десятилетий графы Олсуфьевы жили в селе Буйцы Тульской губернии, у знаменитого Куликова поля. Жена Юрия Александровича Олсуфьева (урожденная Глебова) «София Владимировна была глубоко верующей. Когда наступила революция, она видела сон, будто к ней явился святой Сергий и сказал, чтобы она поселилась близ его гроба. Она исполнила его волю. Олсуфьевы купили в Сергиевом Посаде дом и стали там жить» [2].

Так преподобный Сергий задолго призывал к себе тех, кто должен был особо послужить ему в дни закрытия Лавры.

Поскольку о сокрытии главы преподобного Сергия известно по воспоминаниям не самих участников ее изъятия, а только по воспоминаниям ее последующих хранителей, тем более записанных через 60‑70 лет после изъятия главы и через 35‑45 лет после ее возвращения, то, естественно, необходимо поставить вопрос о достоверности и полноте источников и по возможности подвергнуть их проверке другими данными.

Непосредственные участники события – отец Павел Флоренский († 8 декабря 1937 г.) и Ю.А. Олсуфьев († 14 марта 1938 г.) – погибли задолго до того времени, когда о сокрытии главы преподобного Сергия стало возможно свидетельствовать открыто. Но о сокрытии главы в общих чертах знали члены их семей (А.М. Флоренская, К.П. Флоренский), а также участники дальнейших событий – П.А. Голубцов (архиепископ Сергий, † 16 июня 1982 г.) и Е.П. Васильчикова (в монашестве Елизавета, † 7 декабря 1994 г.). Именно их воспоминания позволяют с большой долей вероятности представить, как произошло сокрытие главы преподобного Сергия и возвращение ее в Троице-Сергиеву Лавру в 1946 г.

Архиепископ Сергий рассказывал об этих событиях с конца 1960‑х гг. (П.В. Флоренскому, С.З. Трубачеву, А.С. Трубачеву), но рассказы его были кратки, особенно когда он говорил о возвращении главы, так как некоторые участники и свидетели этого события были еще живы.

Е.П. Васильчикова:

1) Передавала письменный текст воспоминаний одному из наместников Троице-Сергиевой Лавры (судя по всему, архимандриту Иерониму, † 30 марта 1982 г.); копия текста, возможно, была передана также в конце 1970‑х гг. протоиерею Анатолию Просвирнину (впоследствии архимандриту Иннокентию, † 12 июля 1994 г.) – судьба обоих текстов неизвестна.

2) Отвечала на вопросы игумена Андроника (Трубачева) в 1985‑1990 гг.

3) Беседовала с П.В. Флоренским и А.И. Олексенко 28 мая, в июле 1991 г. и в 1992 г. – беседы записаны на магнитофон. И в ответах, и в беседах Е. П. Васильчикова часто противоречила сама себе, ссылалась на то, что за последние годы, когда она постарела и скончались ее дочь и муж, она многое забыла, что помнила раньше.

Рака с мощами прп. Сергия радонежского. Троицкий собор. Свято-Троицкая Сергиева Лавра

Воспоминания архиепископа Сергия и Е.П. Васильчиковой дополняются краткими сведениями архиепископа Ярославского Михея (Хархарова) и протоиерея Владимира Жаворонкова (1929‑2004) о пребывании главы преподобного Сергия в 1941‑1945 гг. в церкви Владимирской иконы Пресвятой Богородицы в селе Виноградово под Москвой и о ее возвращении в Троице-Сергиеву Лавру в 1946 г. (записаны в 1997-1998 гг. иеромонахом Зосимой из Троице-Сергиевой Лавры и уточнены игуменом Андроником 12 марта 2001 г.).

Существовал еще один уникальный первоисточник, но в настоящее время его судьба неизвестна. Отец Павел Флоренский подробно записал о сокрытии главы преподобного Сергия на древнегреческом языке (будучи уверенным, что большевики не обратят на такую запись внимание и не смогут ее прочитать). Запись эта была вложена (вклеена?) в Канонник, который остался у его сына К.П. Флоренского. К.П. Флоренский знал общее содержание записи (запись была переведена в 1950‑е гг. Е.М. Григоровой, жившей в доме Флоренских в Загорске, но перевод, вероятно из опасения, не был записан).

В связи с этой запиской регент Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Матфей вспоминал следующий рассказ архиепископа Сергия (Голубцова).

Узнав о содержании записки, К.П. Флоренский пришел к архиепископу Сергию и стал буквально требовать возвращения главы прп. Сергия. Владыка Сергий сначала делал вид, что не понимает, о чем идет речь. Но когда он убедился, что К. П. Флоренский знает о сокрытии главы прп. Сергия из сохранившейся записки самого о. Павла, то рассказал К.П. Флоренскому о возвращении главы [3].

В 1981 г. К.П. Флоренский хотел вновь сделать перевод записки о. Павла, но не мог найти Канонника. Таков был круг известных на 2005 г. источников о сокрытии главы прп. Сергия и ее дальнейшем местонахождении.

В 2002 г. телеканал «Культура» выпустил телефильм «Пятое клеймо», посвященный сокрытию главы прп. Сергия. Фильм состоит из двух частей и, согласно замыслу режиссера, должен представлять две версии событий:

1. Сокрытие главы произошло до вскрытия мощей прп. Сергия 11 апреля 1919 г. (версия П.В. Флоренского);

2. Сокрытие главы произошло после выселения братии из Троице-Сергиевой Лавры (3 ноября 1919 г.), в период, приближенный к изданию постановления Мособлисполкома о перемещении мощей прп. Сергия в один из московских музеев (26 марта 1920 г.) (версия игум. Андроника).

Фильм неоднократно транслировался по телеканалу «Культура», привлек большое внимание, но зрителям оставалось неясно, когда же все-таки произошло сокрытие главы.

Отчасти по этой причине, но, главное, конечно, заинтересовавшись сутью событий, Сергиево-Посадская телестудия «Тонус» (руководитель С.Г. Боков) выпустила новый фильм о сокрытии главы прп. Сергия – «Спаси и сохрани» (2006 г.). Фильм получил «Гран-при» губернатора Московской области на X фестивале телекомпаний Подмосковья «Братина-2006». В ходе съемок фильма выявились еще некоторые косвенные свидетельства. Внук Владимира Сергеевича Трубецкого, Михаил Андреевич, рассказывал со слов отца о следующем семейном предании. К Владимиру Сергеевичу Трубецкому приходили и просили его согласия на изъятие черепа одного из Трубецких из семейного склепа. Он был страшно возмущен и ответил решительным отказом, так как посчитал кощунством подмену главы прп. Сергия. Впоследствии Андрея Владимировича не раз спрашивали об этой истории, но он всегда говорил, что ничего не знает [4].

В отличие от Михаила Андреевича, другой потомок, Владимир Трубецкой, говорил, что само пребывание Трубецких в Сергиевом Посаде свидетельствует о том, что сокрытие главы прп. Сергия должно было восприниматься как патриотичный поступок.

Александра Олсуфьева, правнучка Ю.А. Олсуфьева, рассказывала, что о сокрытии главы прп. Сергия было известно ее отцу от деда (т.е. Михаила Юрьевича, сына Ю.А. Олсуфьева). М.Ю. Олсуфьев жил сначала в Румынии, затем в Париже. Несмотря на это, М.Ю. Олсуфьев знал место сокрытия главы прп. Сергия (вероятно, из писем отца) и передал это сыну. Но тот забыл указанное место и очень сокрушался. Своей дочери Александре он рассказал об этом лишь ок. 1996 г. Узнав в 2003 г. из интернета, что глава прп. Сергия была возвращена на место, он очень обрадовался и успокоился.

Первый вопрос, который ставит перед нами противоречивость и неполнота источников, – когда произошло изъятие главы преподобного Сергия от остальных мощей, до или после вскрытия мощей 11 апреля 1919 г.? Публикации П.В. Флоренского указывают, на наш взгляд, ошибочную дату – перед 11 апреля 1919 г. [5]. Какие доводы существуют за то, что изъятие главы произошло после 11 апреля 1919 г.?

Первое. Само участие священника Павла Флоренского и Ю.А. Олсуфьева в изъятии главы преподобного Сергия свидетельствует о том, что наместник архимандрит Кронид и братия Лавры уже не имели доступа к мощам. Такое положение возникло после выселения братии из Лавры в ночь с 2 на 3 ноября 1919 г.

Второе. Вскрытие мощей преподобного Сергия 11 апреля 1919 г. не подразумевало их перемещения из Лавры или уничтожения. Троице-Сергиева Лавра была официально закрыта как действующий монастырь 10 ноября 1919 г. С апреля по ноябрь 1919 г. братия и верующие имели доступ к мощам преподобного Сергия. Мощи находились в ведении Лавры, но по требованию местной власти были обнажены от покровов и лишь прикрыты стеклом. Раку опечатывали, у самой раки был поставлен часовой, но затем этот пост был снят. Замысел власти сводился к тому, чтобы убедить верующих в тленности мощей преподобного Сергия. Замысел этот не удался, так как число верующих, шедших на поклонение мощам, против ожидания властей увеличилось. После закрытия Лавры доступ братии и верующих к мощам прекратился. Осенью 1919 г. возникает план перевезти мощи преподобного Сергия в один из московских музеев. Активное противодействие этому оказали верующие Сергиева Посада и Святейший Патриарх Тихон. Но с конца января 1920 г. наступил момент, когда казалось, что Советская власть осуществит свой замысел и дело лишь в сроке исполнения. Вот тогда-то, пред опасностью лишиться мощей, патриарх Тихон и мог дать благословение сокрыть главу преподобного Сергия. Это была крайняя, последняя мера, когда исчезла надежда на то, что мощи останутся в целости в Троице-Сергиевой Лавре.

Третье. Сами члены Комиссии по охране Лавры, отец Павел и Ю.А. Олсуфьев, должны были пойти на столь рискованный шаг тогда, когда и у них исчезала надежда как-то контролировать Троицкий собор и мощи преподобного Сергия. Такое положение сложилось после «раскассирования» комиссии 28 января 1920 г.

Четвертое. Е.П. Васильчикова приехала в Сергиев Посад 16‑летней девушкой в 1921 г. и в воспоминаниях колеблется, было ли изъятие главы преподобного Сергия до вскрытия его мощей 11 апреля 1919 г. или после. В беседе со мной на Пасху 1990 г. она также не решалась определенно назвать дату, но особенно подчеркивала, что изъятие главы преподобного Сергия было совершено по благословению патриарха Тихона.

Однако в ее беседе 1991 г. есть эпизод, в котором говорится: «Когда вскрывали мощи, было то, что рассыпалось с костей. Это все было отдельно собрано отцом Павлом и Юрием Александровичем и убрано в церковь». Это полностью соответствует протоколу вскрытия мощей 11 апреля 1919 г. и «Вопросам священника отца П. Флоренского относительно мощей преподобного Сергия» и свидетельствует, что изъятие главы происходило после вскрытия мощей.

Пятое. Мощи святых, в том числе и преподобного Сергия, облачались во многие одежды по особому чину. Разоблачить мощи от этих одежд, а тем более, снова облачить их точно так же, чтобы никто об этом не догадался, требует большого времени и навыка. Это могли бы сделать ризничий и гробовой иеромонах, когда мощи были в ведении братии Лавры, но не отец Павел и Ю.А. Олсуфьев.

Второй вопрос, на который не дают ответа известные ныне источники: как отцу Павлу и Ю.А. Олсуфьеву удалось осуществить изъятие главы и ее замену незаметно? Как представители власти не заметили, что самая рака преподобного Сергия очищена от частиц тела, лежавших на ее дне? Если не будет обнаружена записка отца Павла на древнегреческом языке, то, вероятно, мы никогда не сможем в точности ответить на эти вопросы. Но можно предположить, что самое очищение раки было сделано отцом Павлом и Ю.А. Олсуфьевым вполне открыто, а не «тайно», как это описывается в светских публикациях. Поскольку мощи предполагалось увезти в Москву как экспонат, Комиссия должна была «привести их в порядок»: очистить раку, переложить, может быть, даже прикрыть или завернуть.

Отметим также, что межведомственная комиссия, расформировавшая в конце января 1920 г. Комиссию по охране Лавры, именно отцу Павлу оказала наибольшее доверие и согласилась, чтобы он продолжил работу в следующем составе комиссии. Именно в это время, после расформирования первого состава Комиссии по охране Лавры, в феврале и марте 1920 г. отец Павел был назначен исполняющим обязанности председателя комиссии. Даже постоянная слежка, установленная за отцом Павлом Сергиевским политбюро с 18 декабря 1919 г., лишь подтвердила его политическую нейтральность и неучастие в деятельности союза православных общин Сергиева Посада по защите мощей преподобного Сергия. Ему и Ю.А. Олсуфьеву была известна система внутренней и внешней охраны Лавры, все лица из местной и центральной власти, которые могли интересоваться Троицким собором и состоянием мощей преподобного Сергия. Таким образом, собственно незаметным действием должна была стать замена главы преподобного Сергия на сходный череп. Подробные «Вопросы…» отца Павла Флоренского относительно мощей преподобного Сергия свидетельствуют, что замена главы преподобного Сергия была тщательно подготовлена. Надеялись, конечно, и на то, что обнаженная от покровов глава преподобного Сергия мало известна верующим, а тем более представителям власти, которые после вскрытия 11 апреля 1919 г. вряд ли подходили к мощам.

Надеялись, прежде всего, на помощь Божию и благословение преподобного Сергия. Состояние самого отца Павла раскрывают его сны того времени: черные мысли и гнетущее впечатление от «рыскания» по Посаду М.В. Галкина; страх, что все обнаружится; радость от «оживания» мощей преподобного Сергия и от явления великой княгини Елисаветы Феодоровны. «Служба моя трудна, и часто я совсем изнемогаю душою. Но да будет воля Божия», – писал отец Павел своему ученику П. Волкову 6 мая 1920 г.

1. Изъятие главы преподобного Сергия (предположительно 26‑30 марта 1920 г.)

Для того чтобы незаметно изъять главу преподобного Сергия, надо было заменить ее другим схожим черепом. Сохранилась записка «Вопросы священника отца П. Флоренского относительно мощей преподобного Сергия». Записка написана почерком Ю.А. Олсуфьева и не датирована, но из самих вопросов явно, что они составлены после вскрытия мощей 11 апреля 1919 г. Весьма вероятно, что цель некоторых вопросов – подготовиться к замене главы преподобного Сергия. <...>

По воспоминаниям Е.П. Васильчиковой и архиепископа Сергия, отец Павел и Ю.А. Олсуфьев для замены главы преподобного Сергия избрали череп князя Трубецкого. Основное погребение князей Трубецких в Троице-Сергиевой Лавре находится под Троицким собором, с западной стороны, в третьей палате:

52. Князь Димитрий Тимофеевич Трубецкой, † 1625 г., июня 24.

53. Князь Тимофей Романович Трубецкой, в иночестве Феодорит, 1602 г., ноября 12, привезен из Трубчевска и погребен в 1618 г.

54. Князь Меркурий Тимофеевич Трубецкой, † 1610 г., апреля 22.

57. Князь Георгий Петрович Трубецкой, † 1679 г., июля 12 [6].

Останки какого из князей послужили преподобному Сергию, неизвестно, но изъять череп из каменной гробницы под Троицким собором было действительно удобно и вполне возможно.

«Ведь почему это сделали, почему изъяли голову, потому что собирались уничтожить мощи. И чтобы сохранить, это сделали. Когда положили другую главу».

«Они [отец Павел и Ю.А. Олсуфьев. – игум. Андр.] пошли туда [в Троицкий собор. – игум. Андр.], открыли раку. Когда вскрывали мощи [7], было то, что рассыпалось с костей. Это все было отдельно собрано отцом Павлом и Юрием Александровичем и убрано в церковь [8]. И тогда они взяли главу преподобного Сергия и заменили ее головой князя Трубецкого» [9].

«Верхний позвонок прирос к основанию главы. Отец Павел отделил его копием, а на главе и на позвонке остался небольшой след. Когда главу возвращали, то след на ней совпал со следом на позвонке, и это было свидетельством того, что это подлинная глава преподобного Сергия».

«Мне пришлось в другой раз держать в руке часть мощей того же святого, завернутую в несколько плотных шелковых илитонов, увязанную широкой шелковой лентой и заключенную в толстый мешочек от дароносицы. Согретая теплотой руки, часть мощей стала благоухать настолько сильно, что запах ее, опять это запах не то нарда, не то тополей, не то лозы, прошел чрез все покровы, и рука сама стала настолько пахучей, что в течение часа или двух я боялся обратить на себя внимание этим ароматом, хотя мощей на мне уже не было» [11].

«1920.1.26 [по н.ст. – 8 февраля]

…На неделе, дня 3 тому назад, черные мысли все сгущались. Особенно гнетущее впечатление оставил приезд сюда М.В. Галкина и его рыскание по Посаду. Я видел во сне, что жить стало и физически, и нравственно невозможно, что я стал опасаться за существование наше, Анну присудили к смертной казни. Мне стало страшно, как будут жить дети, бедные, милые дети без матери. И я решил, весь содрогаясь от боли, отравить и их, и всю семью. А чтобы все поели отравы, надо было сварить что-нибудь вкусное. И вот я, поскребши в буфете и всюду, разыскал немного шоколаду и сластей и стал, проливая внутренние слезы, варить все найденное в медной кастрюльке, стараясь хоть в последний раз доставить детям удовольствие. И страшной болью было на сердце и всему мне».

«1920.II.21 ст. ст. [по н. ст. – 6 марта]

Сегодня, в ночь с 20 на 21 февраля, под утро видел очень реальный и очень яркий сон, настолько реальный, что, когда я проснулся, мне не верилось, что это только сон. И вот сейчас, ночью, когда я пишу о нем, он мне представляется очень жизненным. Видел же я себя в Троицком соборе, за богослужением. При этом рака преподобного Сергия была не на своем месте, а поставлена на солее, вдоль ее края, близко к амвону, и головою именно к амвону. Я же стоял тоже на солее, у ног Преподобного, возле раки. И вот, во время богослужения слышу я, что в раке что<-то> потрескивает и похрустывает. Я обратился к раке и вижу, что мощи преп<одобного> Сергия словно в менее разрушенном виде, чем были ранее, и что кисти рук его соединены и скреплены иссохшей и потемневшей кожей. Когда же преподается мир, то преп<одобный> Сергий благословляет народ. Но поднять руки он не может, а благословляет только кистью: рук сложены крестообразно на груди, а Преп<одобный>, словно не будучи еще в состоянии развести их, стесненным движением, сгибая руку только у запястья, благословляет народ. И вообще, во время богослужения в раке заметно какое-то движение, словно происходит сближение и срастание костей, как в видении Езекииля. В раке происходит потрескивание – это от движения друг к другу, сближения, срастания костей. Время от времени я поглядываю на раку и вижу, что мощи делаются все сохраннее, хотя цвет их по-прежнему темно-коричневый, а вид совершенно иссохший. И я чувствую, что еще немного, и преподобный Сергий оживет. А голова? Голова как? – Она не оживает, не покрывается иссохшим слоем тела. Я проснулся. Это ощущение – «вот оживет», было и жуткое, и радостное <…>.

1920.II.28 ст. ст. [по н. ст. – 13 марта]

Сегодня ночью под утро, т<о> е<сть> под утро дня падения самодержавия, видел во сне, что в Посад, в Лавру именно, приехала неожиданно Великая Княгиня Елизавета Феодоровна. Куда именно, в какой то есть дом, проехала она, я понять не могу. Как будто это в Лавре, а вместе с тем, словно бы какой-то небольшой дворец, может быть, даже в Москве. Меня позвали к ней. Я пришел, но почему-то в студенческом мундире, и сам этого не замечал; но швейцар сделал мне выговор, что я так являюсь, и не хотел даже пропускать. Я ответил довольно резко ему и прошел. Великая Княгиня встретила меня в какой-то небольшой гостиной, отделанной в цвет бордо, очень заставленной и мягкой. Увидев ее, я хотел поклониться ей в ноги, и, кажется, поклонился, очень обрадовавшись. Затем извинился за свою одежду, но, кажется, тогда уже был в рясе (тут какая-то путаница) и даже имел разговор, почему мне дорог мой крест. Великая Княгиня была какой-то помолодевшей, пополневшей, освещенной, словно отдохнула хорошо, и нежно-милостивой. Она говорила со мною обо всем, что было, с большим участием и вниманием и была чарующе светлой. Ей хотелось осмотреть Лавру, но было мучительное затруднение, как это сделать, не произведя скандала в Комиссии. Иконы, по счастью, развешаны уже, думалось мне, и их я могу показать без лишних свидетелей. Но как провести ее в ризницу [12], как получить пропуск? Я надумал написать его на имя Е.Ф. Романовой. Но все же чувствовалось какое-то стеснение.

Потом действие куда-то переносится; мы сидим за чайным столом, с фруктами, в какой-то летнего вида, словно дачной, комнате, залитой светом, выходящей окном своим на веранду, ярко освещенную вечерними лучами солнца. Тут же и В<еликая> К<нягиня> Елизавета Феодоровна. Вдруг в окно заглядывает Володя Эрн. Я хорошо помню, что он умер, но мне так радостно видеть его, и притом помолодевшим, пополневшим, поздоровевшим, с хорошим цветом лица и легким загаром, что я не стал даже расспрашивать, как он попал к нам, и только побежал открывать ему дверь. Свидание было очень радостное. Володя был очень ласков, нежен и светел. Не помню, о чем именно говорили мы, кажется, больше радовались. Было очень хорошо нам, и очень реальны были впечатления сна. И когда я проснулся, то мне было ясно, что, в самом деле, являлись мне и Елизавета Феодоровна, и Володя Эрн, и что неспроста эти явления».

Еще 24 марта 1920 г. патриарх Тихон, узнав о готовившемся постановлении московского губисполкома касательно вывоза мощей преподобного Сергия из Лавры в московский музей, направил председателю СНК В.И. Ленину «Заявление», в котором убедительно просил его «сделать непосредственно от себя распоряжение о приостановлении изъятия останков преподобного Сергия» [13]. Ленин не выполнил просьбы патриарха Тихона, и надежда на то, что мощи преподобного Сергия останутся в Лавре, исчезла. Именно тогда могло быть принято решение об изъятии и сокрытии главы преподобного Сергия.

26 марта 1920 г. президиум Московского губисполкома постановил «Лавру закрыть и приостановить богослужение немедленно. Мощи перевести в московский музей. Предложить Сергиево-Посадскому исполкому назначить в Лавру коменданта и приостановить вынос и вывоз из Лавры всякого рода вещей» [14].

Уже 27 марта М. Галкин приехал в Сергиев Посад для осуществления постановления, но, убедившись на месте, что вывоз мощей преподобного Сергия, намеченный в ночь с 30 на 31 марта, может вызвать народные волнения, он в секретном письме в Наркомюст настоял на перенесении даты вывоза мощей на 15‑16 апреля (в дальнейшем и эта, и другие даты неоднократно переносились, и мощи так и остались в Лавре). Но о переносе даты вывоза мощей ни патриарх Тихон, ни отец Павел и Ю.А. Олсуфьев, естественно, не знали. 30 марта 1920 г. была сформирована Комиссия по распределению имущества и помещений Лавры, председателем которой был «избран» М. Галкин. Комиссар Комиссии по охране Троице-Сергиевой лавры А.С. Кочаровская, не признав сформированную М. Галкиным комиссию законной, отказалась делегировать в нее в качестве эксперта кого-либо из членов Комиссии по охране Лавры. «Не находя возможным начать работы без эксперта, комиссия решила сама непосредственно просить П.А. Флоренского принять участие в работе комиссии временно, до приезда представителя из губисполкома. П.А. Флоренский дает согласие временно принять участие в работах комиссии» [15].

Неожиданное согласие отца Павла принять участие в работе Комиссии по распределению имущества и помещений Лавры под руководством М.В. Галкина может быть объяснено только одним – необходимостью завершить все дело по изъятию главы преподобного Сергия и ее сокрытию [16].

«Когда изъяли главу Преподобного, она сначала была в ризнице. Там она какое-то время стояла. Ее оставили в монастыре, не сразу унесли из Лавры [17]. Это мне потом рассказала тетя Соня, София Владимировна, жена Юрия Александровича Олсуфьева, чтобы я знала».

2. Глава преподобного Сергия в доме Ю.А. Олсуфьева в Сергиевом Посаде, конец марта 1920 – март 1928 г.

«После этого главу преподобного Сергия перенесли к нам в дом, на Валовую [улицу]. Сначала она хранилась у нас в столовой в такой дубовой большой квадратной коробке из-под серебряных каких-то вещей. Глава была в этой коробке, стояла у нас в столовой, а на коробке стояла пальма, как бы подставка под это. Потом она находилась в кабинете Юрия Александровича на втором этаже.

«П.Ф. [Павел Васильевич Флоренский]: Когда вы приехали туда (в Сергиев Посад, на улицу Валовую), глава была у вас в доме?

Е.В. [Екатерина Павловна Васильчикова]: Я не знала этого, но она была уже. Я потом узнала. Они клятву давали. Клятву молчания. И София Владимировна давала слово, обещание молчать. Только они. Я приехала позже, осенью 1921 г., когда ящик уже стоял у нас в столовой».

3. Глава преподобного Сергия зарыта в саду при доме Ю.А. Олсуфьева в Сергиевом Посаде, март – конец лета 1928 г.

«А когда началось разрушение Сергиева Посада, нас тогда всех посадили» [18].

«А ко мне даже никто не приходил на свидания, потому что никого не было, я была уверена, что Юрий Александрович сидит, потому что я ведь из-за него села. Но его-то и не посадили. Ему дали командировку сразу. Кто реставрировал «Куликово поле»? Алексей Викторович Щусев. И второй – Игорь Грабарь. Они дали ему командировку с Софьей Владимировной, и они уехали, чтобы не дожидаться, когда их… <арестуют> [19]. Уехали не то в Новгород [20], не то еще куда-то».

«Посад растрясли. Все получили, и отец Павел <…>, но по ходатайству подали на пересмотр дела. И вышло так, что мы, самые незначительные, получили более высокую меру – у нас было минус шесть, а те, кому помогла Екатерина Павловна Пешкова, получили минус один. Но на все это нужно было время, пока все это шло, Соня приехала [обратно в Сергиев Посад] [21]. Она уже не была причастна к арестованным. Когда тетя Соня приехала, ей разрешили [войти в дом]. Там же наложена была печать на все. Когда тетя Соня приехала, печать была снята, она прошла в дом и взяла [главу] [22]. В 28‑29 гг. это было у нее сначала, а потом она передала Голубцову, когда уже все-таки было спокойно. В саду выкопала тетя Соня, потому что она знала место».

4. Глава преподобного Сергия вырыта из сада Ю.А. Олсуфьева в Сергиевом Посаде и спрятана около станции Люберцы по Казанской железной дороге, конец лета 1928 г. – не позднее 19 августа 1941 г.

«Когда выкапывали, было очень жутко. Это было ночью. Где-то выла собака, и мы боялись, что она может разбудить соседей. Надо было до рассвета успеть. Главу я переносил в хозяйственной закрытой сумке, чтобы не было подозрений, а сверху прикрыл газетой, как будто в сумке кочан капусты. Когда пришел на станцию, рассветало и поезда на Москву еще не ходили. Я шел пешком до Абрамцево или Хотьково и там уже сел на поезд. И в поезде шел по вагонам или стоял, чтобы не садиться».

«Он шел пешком по Казанской дороге, вдоль полотна железной дороги. Даже когда он ехал туда, он шел пешком по поезду из уважения к мощам. Он не вез их в вагоне поставленными куда-то, а он их нес и шел от начала поезда до конца всю дорогу. Он никуда не ставил главу. Такая святыня! Ни на сидение нельзя – там ведь все сидят. Он не ехал, а шел. Он считал, что не имеет права ехать. Он находился в поезде, в вагоне, и он шел пешком через весь поезд. Взад и вперед, взад и вперед, и снова так. И не клал куда-то, чтобы такого места не было, где стоял ящик, потому что осквернено будет потом, а он шел все время через весь поезд от первого вагона до последнего.

Это спрятано было… Я знала, сейчас забыла, записывать боялась. Это сохранялось у кого-то, на Казанской дороге живущего, но уже не закапывали в землю.

Павел Александрович Голубцов шел по Казанской дороге, так как дядя Юрий тогда жил по Казанской дороге, и вот Павел Александрович Голубцов понес главу туда. А Юрий Александрович жил в Люберцах, около монастыря Угрешского. Когда его вытряхнули из Сергиева Посада, он переехал туда и там купил дом. Это тогда называлось Мешаловкою. Поселок такой. Это два километра от Угрешского монастыря. Там было четыре или пять домов, маленький такой поселок. И вот они там жили. Ходил пешком до станции Люберцы километров семь. Они уставали как следует. Он решил какой-то незаметный, малонаселенный поселок выбрать. И знали, где главу спрятали, Павел Александрович Голубцов и Юрий Александрович, я думаю, что больше никто не знал. <…> Павел Александрович [Голубцов] еще не отсутствовал, по-моему [23]. Он это все знал. Он был в этом во всем. Пешком нес сюда все. Это он делал».

«Все тридцатые годы она была у нас. И дети выросли – она рядом была. Они были совсем маленькими.

П.Ф. А после того, как П.А. Голубцов принес, она долго пробыла у вас?

Е.В. Наверное, долго.

П.Ф. Ну, сколько? Месяц, год?

Е.В. По числам, по срокам я не помню. Тогда еще дяди Юрин дом был на Рязанской дороге, в Косино.

П.Ф. И вы там же были, в Косино?

Е.В. Да, я на лето туда ездила с ребятами. Так что здесь все это было на нервах, все это было закрыто. Это могу только я написать, понимаете? Если не пережито, этого написать нельзя.

П.Ф. А в Косино ее не было?

Е.В. В Косино она была.

Тете Соне сказали, где это лежит, и она приехала и взяла это, и увезла к себе в Люберцы. Она уже в Люберцах жила к этому времени. А потом уже, когда вот их всех взяли, перешло ко мне. Она переслала, тогда было все опасно очень.

П.Ф. Екатерина Павловна, а какие-нибудь чудеса были у вас с этой главой?

Е.В. Были, но я сейчас, честно сказать, не помню. Не были записаны. Постоянно были. Ярких не было, но проявления были. Ну, я была больна чахоткой 16 лет, я выздоровела. Потом масло. Были [чудеса], но записывать – ничего не записывали. Всякие были необыкновенные случаи. Вот с тем же арестом дяди Юрия и со всеми возможностями, которые появлялись, это все время шло, понимаете? Но писать мы ничего не могли».

5. Во время Великой Отечественной войны глава преподобного Сергия находится в алтаре храма в честь Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградово под Москвой у иеросхимонаха Илариона (Удодова), не позднее 19 августа 1941 г. – лето 1945 гг.

В воспоминаниях Е.П. Васильчиковой этот и последующие периоды изложены очень путано, но все же выделяются два момента:

1) П.А. Голубцову передали главу преподобного Сергия в связи с ожидавшимся арестом С.В. Олсуфьевой и началом войны (для хранения у схиархимандрита Илариона, о чем Е.П. Васильчикова вообще не упоминает).

2) П.А. Голубцов вернул главу Е. П. Васильчиковой в связи с открытием Троице-Сергиевой Лавры, в которой впоследствии он сам был пострижен (это уже было «крещение» Павлика в отца Сергия»).

24 января 1938 г. был арестован Ю.А. Олсуфьев. После начала войны 22 июня 1941 г. риск хранить главу в Люберцах был слишком велик, так как С.В. Олсуфьеву могли арестовать каждый день (что и случилось 1 ноября 1941 г.) и каждый день могли призвать П.А. Голубцова в армию. Е.П. Васильчикова тогда бы осталась единственной, кто знал, где находится глава преподобного Сергия, а это было слишком рискованно, тем более при наступлении немцев. Вероятно, в промежуток от начала войны (22 июня) до своего призыва в армию (20 августа 1941 г.) [24] П.А. Голубцов и перенес главу из Люберец к своему старцу схиархимандриту Илариону (Удодову, 1863 – 15 марта 1951 г.) [25], который с 1936 г. служил в храме в честь Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградово под Москвой (по Савеловской железной дороге, близ станции Долгопрудная). Е.П. Васильчикова вспоминала об этом периоде очень противоречиво, но несколько раз говорила, что глава была перемещена «после ареста дяди Юрия, когда подходили немцы».

Е.В. Она ко мне попала, когда уже там было неспокойно. Тетя Соня мне ее привезла [26]. А потом, когда подходили немцы, было очень страшно. Она была вот отправлена, когда дядю Юрия взяли.

П.Ф. А унесли… Это делал Голубцов, да? Уносил далеко?

Е.В. Ну, об этом не нужно упоминать. Мы ему обещали и дали слово, что не будем говорить. Он нес оттуда пешком.

П.Ф. На поезд он не садился?

Е.В. Садился немножко там, в таких местах, где нельзя было проходить. Но в основном он шел пешком обратно.

П.Ф. Нет, туда он шел пешком?

Е.В. Туда не помню, как было, как будто тоже пешком, и оттуда, когда нес, он тоже шел.

П.Ф. Когда возвращался. На себе просто.

П.Ф. Кто-то мне говорил, что он вез из Загорска, вез в сторону Александрова, туда на север.

Е.В. Нет, только не в Александров. В сторону Москвы. И здесь он шел, и, когда обратно вез, он шел.

П.Ф. Также в поезде шел?

Е.В. Нет, он просто шел.

«Пока война была, это было у нас. Всю войну это было в доме».

«Во время войны это все было под Москвой. Дальше ее никуда не уносили. Только под Москвой. Она жила просто здесь. В доме жила».

«Мы закопали, когда Юрия Александровича взяли. Мы закопали и спрятали. Потом ее отправили пешком».

П.Ф. А во время войны она где была, глава? Закопана, да?

Е.В. Во время войны? Закопана. Боюсь, я точно не помню.

Дополнительные сведения содержатся в воспоминаниях протоиерея Владимира Жаворонкова. Во время войны он был пономарем в храме в честь Владимирской иконы Божией Матери в селе Виноградово. Он вспоминал, что чувствовал по поведению отца Илариона, что в алтаре происходит нечто необычное, но не спрашивал сам и не знал ничего. Уже впоследствии протоиерей Петр Удодов (родной брат отца Илариона) рассказал ему, что в течение нескольких лет у них в алтаре, под престолом, хранилась глава преподобного Сергия.

«У владыки Сергия был в Загорске родовой дом, там сестра его жила, потом стала монахиней в Пюхтицах, умерла Сергией… Такое событие было, все в тайне хранилось. Знал об этом понаслышке, отец Петр рассказал про это. Было поругание тогда… знал понаслышке – директор музея относился к вере сочувственно, с кем-то он по согласию, чтобы не было поругания, взяли главу, сделали ковчег такой, а там подменили, другую главу положили. Подмена была, когда мощи вынесли из Троицкого собора… Преподобного [главу] взяли, а положили другую…

Она была захоронена, где усадьба была, точно не могу сказать… Она была захоронена после закрытия Лавры. Владыке Сергию, ему прислали письмо, он тогда еще мирским был. В этом письме все было написано, был вложен план, куда пойти и где найти это место.

[О письме с планом отец Владимир говорил уверенно, несколько раз это повторял. Правда, полагал, что в Виноградово глава попала сразу из Загорска. – иером. Зос.].

Главу привез [владыка] Сергий, он тогда Павел Александрович был… Они привезли главу с батюшкой [отцом Иларионом. – иером. Зос.] и положили под престолом в тайне. Отец Петр, его брат, там что-то делал, переоблачал и увидел это. Через него и я, конечно, немножко близкий был, тоже узнал, что там глава лежит в таком ковчеге. Глава преподобного Сергия хранилась под престолом в храме…

Перед открытием Святейший написал ему [отцу Илариону] письмо, чтобы в Лавру всех монахов старейших собирал. Он тут же собрался туда, и в Лавру.

Потом было доложено Святейшему, а Святейший благословил взять тайно, положить эту главу на место, а ту главу захоронить в благочестном месте… После открытия… Вот это я точно знаю. Святейший не велел это афишировать… Главу вернули, когда Лавра была уже открыта.

У нас [в храме Владимирской иконы Божией матери. – иером. Зос.] придел преподобного Сергия есть, да…

Вот старец его переносил, труды его там были. Он же устроил и придел преподобного Сергия в храме, а устроен придел был до перенесения в храм главы.

Придел Преподобного… Там волосики с главы Преподобного и мощи. Волосы и мощи были принесены из храма в честь Преподобного с подворья Иоанновского женского монастыря. Волосы еще в начале были, а мощи добавлены были. В Лавре, мне говорили, что волосики Преподобного не сохранились. А почему? Потому что чудо было, как предвестник революции. Когда пришли молебен утренний [служить], открыли – и прямо огонь оттуда. Перед революцией это было».

Особо знаменательно то, что глава преподобного Сергия, находясь в алтаре Владимирского храма в селе Виноградово, фактически оказалась на линии фронта. 5 декабря 1941 г. фашистские войска находились у Лобни – в 8 км от Виноградово. В самом Виноградово происходило сосредоточение советских войск и находился штаб 5‑й армии [27]. Таким образом, преподобный Сергий послужил обороне Москвы на последнем рубеже.

6. После Великой Отечественной войны П.А. Голубцов переносит главу преподобного Сергия из храма в честь Владимирской иконы Божией Матери на московскую квартиру Е.П. Васильчиковой, лето 1945 – весна 1946 гг.

«Глава была у них, а потом уже [тетя Соня] отцу Сергию [П.А. Голубцову] ее отдала. И вот, потом довольно быстро привез (потому что тетю Соню уже взяли в 38‑39 годах [28]; это уже было «крещение» Павлика в отца Сергия) и он уже, я тогда просила, чтобы он привез, потому что мы решили, когда открыли Лавру, отдать это обязательно. И вот, когда это отдавалось, тогда он привез, году в 44‑м [29]. Павел Александрович Голубцов служил в армии во время войны. Ведь практически никто не знал обо всем этом. Молебны иногда служили Преподобному. Старались – тихо-тихо».

«…А дневников у Павлика не осталось? От этого [времени]. Совсем никаких? А ведь он писал. И мне говорил. Писал. Абсолютно точно. Он мне кое-что читал даже из того, что написано, когда был уже здесь, в Лавре. Он шел пешком, он же ходил этой… [дорогой?] Он шел пешком, не ехал поездом. Ехал вдоль дороги. Там кто-то ехал в поезде, как бы за ним наблюдал. Понимаете? А он шел. А потом принес прямо ко мне еще до [открытия Лавры?]

П.Ф. А куда?

Е.В. На Кировской. Это не надо пока писать.

П.Ф. А там кто сейчас? В той квартире ваши живут?

Е.В. Там комната одна была у нас. Такие подробности – это не нужно. Важно где, как».

7. Е.П. Васильчикова на машине отвозит главу преподобного Сергия Святейшему Патриарху Алексию I, лето 1945 – весна 1946 г.

«Вернули все при Святейшем Алексии I, когда война кончилась».

«Отвезла это Святейшему Алексию, когда открылась Сергиева лавра».

«Но только… Надо молчать! Потому что, во всяком случае, сказать, что это было возвращено Святейшему, тоже нельзя. Он тоже в совершеннейшей тайне держал, но он не был испуган, он знал, что это нельзя… Думаю, он понимал, что это сверхподвиг! Во всяком случае, я отвезла это Святейшему. Не Голубцов, а я отвезла на машине».

«Я сама из рук в руки отдала Святейшему. А копьеца, которым отсекали главу, уже не было там. Отдельно было» [30].

8. Возвращение главы преподобного Сергия к его мощам 20 апреля (?) 1946 г.

Ни Е.П. Васильчикова, ни архиепископ Сергий не указывали, кто собственно вернул главу преподобного Сергия к его мощам. Архиепископ Ярославский и Ростовский Михей (Хархаров, р. 1921 г.) вспоминал в конце 1990‑х гг. (запись иеромонаха Зосимы), что это был схиархимандрит Иларион (Удодов). При открытии Троицкой лавры послушник Александр Хархаров пришел в один день с отцом Иларионом – 19 (6) апреля 1946 г. Учитывая, что Александр был духовным сыном и келейником наместника архимандрита Гурия, он мог быть осведомлен о происходивших событиях, а еще больше мог узнать от владыки Гурия впоследствии, когда вместе с ним уехал в августе 1946 г. в Ташкент.

«В Лавру пришел в 1946 году вместе с архимандритом Гурием (Егоровым). Приехал лечить зубы, а подгадал к открытию Лавры. Был еще в военной форме.

По решению правительства Лавра была передана в Великий Четверг…

При открытии три чуда было.

Первое чудо с мощами. В 1915 году мощи преподобного Сергия сгорели. Гробовой иеромонах не заметил искры от свечки, которая попала в вату, в которую были положены мощи. Рака с тлевшей ватой была закрыта. После обеда, при открытии крышки свежий воздух воспламенил тлевшую вату, и святые мощи сгорели. До этого в нетлении было все тело, только высохло. После пожара остались только одни косточки. Когда постановлением правительства мощи обследовали, то обнаружили, что череп и косточки от разных людей. Кто-то, ожидая поругания, подменил череп. Все эти годы глава преподобного Сергия хранилась у схиархимандрита Илариона (афонский инок, настоятель храма Владимирской иконы в селе Виноградово около Долгопрудного). При открытии монастыря отца Илариона назначили помощником отцу Гурию, не освобождая от настоятельства в храме, где ему помогал брат – отец Петр (благочестивый целибат). Отец Иларион и передал главу Преподобного, которую, по благословению Святейшего, положили в раку к косточкам. Святые мощи перенесли перед Пасхой из Трапезного храма (где над ними надругались, где были представления) в Троицкий собор. Оттуда в Великую Субботу люди ехали в Лавру целыми электричками. После Литургии власти народ разогнали, но те догадались, что что-то будет, и попрятались. Как только раку со святыми мощами вынесли из собора, то сразу же все сбежались. Владыка Михей (тогда послушник Александр) стал раздавать из-за ящика Троицкого собора пучки зажженных свечей, и мощи преподобного Сергия, в сопровождении большого числа молитвенников с горящими свечами и пением «Ублажаем тя, Преподобие отче наш Сергие…», с великим торжеством перенесли в Успенский собор.

По мнению владыки Михея, святые мощи сгорели перед революцией промыслительно, чтобы можно было отделить главу. Глава преподобного Сергия, – говорил Владыка, – была совершенно белой, с высоким благородным лбом, просто красивой».

«Великая Пятница. 6/19 апреля. <…> В два часа дня отец Гурий открыл Царские врата, совершил малое освящение престола в [Успенском] соборе и, по окроплении собора святой водой, началась вечерня. Пришел старец схиархимандрит Иларион (Удодов), вдвоем с отцом Гурием они выносили Плащаницу. В шесть часов вечера началась утреня, по чину Великой Субботы, с обнесением Плащаницы вокруг собора. Служили о<тец> Гурий и о<тец> Иларион. <…> Великая Суббота, 7/20 апреля. <…> В семь часов вечера из Троицкого собора в Успенский собор в закрытой серебряной раке принесли святые мощи преподобного Сергия. Раку поставили на деревянный помост у правой стены Успенского собора.

Вечер Великой Субботы. К десяти часам вечера прихожу в Лавру. Ожила на многие годы заснувшая, затихшая Лавра – народ спешит. Собор полон, у правой стены много света – это у раки со святыми мощами на подсвечниках горят свечи. Перед мощами преподобного Сергия стоит согбенный старец о<тец> Иларион» [31].

Но неожиданно в самый праздник светлого Христова Воскресения, после вечерни, отец Иларион уехал, не оставшись на праздничный вечерний чай у наместника [32]. Таким образом, его приезд имел особое значение. По всей вероятности, ему было поручено патриархом Алексием I вернуть главу преподобного Сергия к его мощам. Это должно было произойти в Троицком соборе в Великую Субботу 7/20 апреля 1946 г., до семи часов вечера, когда мощи преподобного Сергия перенесли в Успенский собор.

Выбор патриархом Алексием I схиархимандрита Илариона был не случаен. В январе 1945 г., в связи с ожидавшимся приездом английской делегации на Поместный Собор Русской Церкви и посещением еще не открытой Троице-Сергиевой лавры, схиархимандриту Илариону было поручено «облачить в схимническое одеяние мощи преподобного Сергия, которые поставили на свое место в Троицком соборе. До этого рака с мощами находилась посреди Никоновской церкви в качестве экспоната и ее обходили кругом, глядя через стекло на непокрытые косточки» [33]. Вероятно, Местоблюститель патриаршего престола митрополит Алексий уже знал о том, что глава преподобного Сергия находится у отца Илариона, и в январе 1945 г. послал его осмотреть мощи, чтобы, как только откроется Лавра, быть готовым возвратить главу. Тогда же из запасников Загорского государственного историко-архитектурного музея-заповедника в ведение Московской Патриархии были переданы облачения и церковная утварь, в том числе уникальное облачение святителя Филарета, митрополита Московского и Коломенского.

«Голову Трубецкого похоронили у алтаря Духовского храма, совершив по нему панихиду».

9. Окончание всего.

16 июня 1982 г. скончался архиепископ Сергий (Голубцов), который с 1967 г. жил на покое в Троице-Сергиевой Лавре. Братия по-разному относились к владыке Сергию. Были те, кто глубоко почитал его как опытного духовного наставника, прошедшего тяжелый жизненный путь. Были те, кто удивлялся его ревности монашеской жизни и простоте, редко свойственным архипастырям. Были и такие, кто пренебрежительно относился к владыке Сергию, возлагая на него всю вину за мнимый разгром Новгородской епархии в 1957‑1963 гг. [34]. Поэтому для некоторых было неожиданно и необъяснимо указание Святейшего Патриарха Пимена о погребении архиепископа Сергия в стенах Лавры перед алтарем Духовского собора. Чувствовалось и особое внимание Святейшего Патриарха Пимена, чтобы его указание было исполнено в точности. Место это, очевидно, было заранее выбрано и обговорено между владыкой Сергием и Патриархом Пименом.

«Владыка Сергий Голубцов просил так его похоронить, чтобы [ему] лежать рядом с [захороненным черепом] Трубецкого [35]. Как будто он просил прощения. И Святейший благословил».

7 декабря 1994 г. в Малоярославском Никольском женском монастыре скончалась Е.П. Васильчикова, принявшая схимонашеский постриг с именем Елизаветы в день памяти преподобного Сергия.

Источник: Андроник (Трубачев), игум. Закрытие Троице-Сергиевой Лавры и судьба мощей преподобного Сергия в 1918‑1946 гг. – М.: Издательский Совет Русской Православной Церкви, 2008. С. 199-226.

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] По свидетельству протоиерея Саввы Михалевича в сокрытии главы преподобного Сергия участвовал также его прадед Иван Флорович Огнев (1855‑1928), профессор Московского университета, гистолог. И.Ф. Огнев был действительно очень уважаем, любим и духовно близок о. Павлу и мог быть им привлечен как специалист-гистолог, разбирающийся в анатомии. Семейное предание Огневых косвенно подтверждается письмом священника П. Флоренского И.Ф. Огневу 21 июня 1920 г., в котором есть такие строки: «Мы с Вами работали около раки преподобного Сергия. Во имя этой работы умоляю Вас совершенно открыто и просто – заставлять меня послужить Вам в чем угодно и в чем Вам нужно». Ни о какой работе И.Ф. Огнева в Комиссии по охране Лавры не известно. Вероятно, выражение «около раки преподобного Сергия» указывает на участие И.Ф. Огнева в сокрытии главы преподобного Сергия.

[2] Голицын Сергей, князь. Семья Олсуфьевых. Из воспоминаний. // Московский журнал. 1993. № 1. С. 45.

[3] Время встречи К.П. Флоренского и владыки Сергия неясно. Скорее всего, это было ок. 1951‑1955 гг., когда владыка Сергий был в братии Троице-Сергиевой Лавры. Исходя из этого рассказа ясно, что записка о. Павла на древнегреческом языке была составлена после того, как П.А. Голубцов в 1928 г. перенес главу прп. Сергия из Сергиево-Посадского сада Ю.А. Олсуфьева в Люберцы.

[4] Рассказанное могло быть правдой, а могло быть и формой сокрытия правды даже от самых близких людей.

[5] См.: Шутова Т. Обет молчания. Святая тайна Лавры // Российская газета. 1997. 5 декабря. № 235/1845. С. 8‑9; Флоренский П.В., Шутова Т.Л. Сокрытое чудо: святая тайна Лавры // Русский мир. 2000. № 1. С. 167‑172; Тельное Григ. Священники подменили голову Сергия Радонежского // Жизнь. 2001. 28 февраля. № 8/18. С. 4‑5.

[6] Список погребенных в Троицкой Сергиевой лавре, от основания оной до 1880 г. М., 1880. С. 7‑8.

[7] В нескольких местах Е.П. Васильчикова по-разному говорит об этом. В первый раз: «когда открывали мощи», во второй раз: «когда убирали мощи» – смысл тот, что после вскрытия мощей 11 апреля 1919 г. и опечатывания раки опавшие на дно раки частицы мощей и пелен оставались неубранными (ср. «Вопросы отца П. Флоренского…», № 10) – так, вероятно, власть хотела подчеркнуть «тленность» мощей. Вот эти частицы и были собраны отцом Павлом и Ю.А. Олсуфьевым.

[8] Второй вариант: «Очень много оставалось осыпавшегося, и это собрали, не метелочками, а просто стряхнули с пелены в бумагу, какую-то необычную, и завернули».

[9] По воспоминаниям Е.П. Васильчиковой, голову князя Трубецкого изъяли из погребения «в углу, у алтарной апсиды Свято-Духовской церкви, перед алтарем, так, немножко направо». Это явная ошибка, так как погребения Трубецких там не было, да и достать череп из могилы на таком открытом месте было бы затруднительно. Ошибка объясняется, вероятно, тем, что на этом месте, по воспоминаниям архиепископа Сергия, был в 1946 г. погребен череп Трубецкого после возвращения главы преподобного Сергия в Троице-Сергиеву Лавру.

[10] Весьма вероятно, что данный рассказ относится к сокрытию главы преподобного Сергия ок. 30 марта 1920 г.

[11] Священник Павел Флоренский. Собрание сочинений. Философия культа. М., 2004. С. 241.

[12] Не навеян ли этот эпизод тем, что главу преподобного Сергия предполагалось на некоторое время спрятать в ризнице?

[13] Следственное дело… С. 588.

[14] ГАМО, ф. 663, оп. 1, д. 10, л. 38.

[15] ГАМО, ф. 663, оп. 1, д. 10, л. 71 об.

[16] Решение отца Павла выглядит тем более парадоксально, что он фактически был устранен от деятельности в Комиссии по охране Лавры.

[17] Сведения эти известны только из беседы Е.П. Васильчиковой с П.В. Флоренским в 1992 г. Но это очень правдоподобно, так как выносить главу преподобного Сергия из Лавры было опасно. Кроме того, если бы подмена была обнаружена, то стали бы искать по всему Сергиеву Посаду и окрестностям, но не в ризнице. Возможно, что именно временное нахождение главы преподобного Сергия в ризнице заставило отца Павла пойти на необычайный шаг и добровольно согласиться работать в Комиссии по распределению имуществ и помещений Лавры 30 марта 1920 г.

[18] Аресты в Сергиевом Посаде прошли 15, 22 и 23 мая 1928 г. Е.П. Васильчикова и отец Павел Флоренский были арестованы 22 мая. Ю.А. Олсуфьев и С.В. Олсуфьева уехали из Сергиева Посада заранее, вероятно, в начале марта 1928 г., когда в центральной, а затем в местной прессе начали появляться статьи о «гнезде черносотенцев в Сергиевом Посаде» (см.: Половинкин С.М., Флоренский П.В. Второй арест // П.А. Флоренский. Арест и гибель. Уфа, 1997. С. 9‑70).

[19] По одной из версий, которая представляется наиболее достоверной, Ю.А. Олсуфьев перед отъездом зарыл главу преподобного Сергия в своем саду. Место это знала его супруга С.В. Олсуфьева и, возможно, Е.П. Васильчикова. Протоиерей Владимир Жаворонков рассказывал, что существовал план, на котором указывалось, где была зарыта глава. Впоследствии этот план, вложенный в конверт, хранился в дубовом ларце вместе с главой преподобного Сергия. Это ему рассказал брат схиархимандрита Илариона протоиерей Петр Удодов (из беседы с игуменом Андроником 12 марта 2001 г.).

[20] Ю.А. Олсуфьева специально послали в командировку для исследования новгородских фресок, но не в Нижний Новгород, как об этом ошибочно сообщали светские публикации.

[21] Точная дата возвращения в Сергиев Посад С.В. Олсуфьевой не известна, но это было уже после отъезда в ссылку Е.П. Васильчиковой и отца Павла – 14 июля 1928 г. Естественно предположить конец лета, до наступления осени. Отец Павел вернулся из высылки из Нижнего Новгорода в середине сентября 1928 г., но сведений об его участии в переправлении главы из Сергиева Посада в Люберцы нет. Это можно объяснить или тем, что за ним было установлено тщательное наблюдение и он не мог в этом участвовать, или тем, что это произошло до его возвращения.

[22] В данной версии воспоминаний Е.П. Васильчикова далее говорила, «…и взяла [главу] и зарыла в саду». Полагаем, что это оговорка Е.П. Васильчиковой. Маловероятно, чтобы Олсуфьевы уехали из дома, оставив там главу преподобного Сергия. С.В. Олсуфьева должна была приехать в Сергиев Посад, чтобы вырыть главу и переправить ее Ю.А. Олсуфьеву.

[23] П.А. Голубцов находился в ссылке в лагере в 1930‑м (март) – 1933 гг.

[24] П. Голубцов служил в 6‑м запасном автомобильном учебном полку в качестве шофера грузовых машин и батальонного, а затем полкового художника (но не санитара, как об этом ошибочно писали светские публикации). Награжден медалью «За победу над Германией». П. Голубцов под обстрелом был, но на передовую не попал, как предсказывал ему схиархимандрит Иларион перед отправкой в армию и, возможно, когда П. Голубцов передавал ему главу: «Пока туда-сюда, война и кончится».

[25] О схиархимандрите Иларионе см.: Андроник, иеродиакон. Высокопреосвященный архиепископ Сергий // ЖМП. 1982. № 10. С. 20.

[26] Вероятно, имеется в виду период 1938‑1941 гг. после ареста Ю.А. Олсуфьева.

[27] На это обратила внимание Л.С. Комарова. См.: Комарова Л.С. Судьба главы преподобного Сергия. Из истории Владимирского храма села Виноградово. М., 2006.

[28] Ошибка памяти Е.П. Васильчиковой. С.В. Олсуфьева была арестована 1 ноября 1941 г.

[29] П.А. Голубцов вернулся из армии летом 1945 г.

[30] По свидетельству архимандрита Иннокентия (Просвирнина; † 12 июля 1994), копие, которым отец Павел Флоренский отделил главу преподобного Сергия, хранилось впоследствии у Е.П. Васильчиковой.

[31] Боскин Сергий, протодиакон. Пасха 1946 года. Открытие Лавры преподобного Сергия // Троицкое слово. 1990. № 4. С. 21‑22.

[32] Там же. С. 23.

[33] Там же. С. 17, 26.

[34] В действительности в Новгородской епархии после хрущевских гонений процент храмов, оставшихся действующими, составлял 62,5%, в то время как по всей стране – 55%. Но дело даже не в этих цифрах. Как убедительно показала И.Д. Савинова, время архипастырства владыки Сергия на Новгородской кафедре было ее расцветом: уставные богослужения, исповедь, проповедь, реставрация храмов, церковная благотворительность, постоянные архиерейские объезды епархии и служения в различных храмах – вот те черты, которые характеризуют деятельность архиепископа Сергия и которые в значительной степени сократились или даже исчезли после его вынужденного ухода с Новгородской кафедры. См.: Савинова И.Д. Состояние Новгородской епархии в 1950‑1960‑е гг. // Голубцов С. Сплоченные верой, надеждой, любовью и родом. М., 1999. С. 245‑264.

[35] В своих воспоминаниях Е.П. Васильчикова ошибочно считала, что князь Трубецкой, из захоронения которого был взят его череп, был погребен «в углу у алтарной апсиды, около Свято-Духовской церкви, там перед алтарем, немного направо, могила Трубецкого. Теперь там рядом владыка Сергий (Голубцов) лежит». Но там была не историческая могила Трубецкого, а лишь захоронение его черепа в 1946 г.