Троицкие листки № 709. Искра Божия в грешной душе

Кто смеет полагать пределы Божию милосердию? Кто осмелится сказать о самом великом грешнике: "Это совсем погибший человек: нет для него спасения?" — «Ты кто ecи судяй чуждему рабу?» (Рим. 14; 4). Почему ты знаешь, что для этого несчастного грешника, который, по-видимому, весь отдался своим страстям, всей душой поработился греху, милосердие Божие не найдет средств к обращению, не откроет пути к покаянию? А может быть, этот блудник, этот прелюбодей и злодей предварит (опередит) нас с тобою в Царстве Небесном? Может быть, в его несчастной душе еще таится искра Божия, может быть, его душа и среди обуревающих его искушений порока тоскует по разлуке с Богом, томится жаждой помилования, но никто не видит, кроме всевидящего ока Божия, этой тоски, этого томления?.. И вот, настает час, когда милосердие Божие смилуется над этой душой-страдалицей, — и совершится тогда чудо Божие: благодать Божия коснется сердца грешного, и заплачет грешник такими сладкими слезами покаяния, какими никогда мы с тобой, читатель мой, не плакали... Ведь смиренный, кающийся грешник в очах Божиих несравненно выше праведника, который много думает о своей праведности; смирение, по слову святого Иоанна Лествичника, может и из бесов сделать Ангелов (Сл. 25; 63). Из тысячи примеров такого обращения погибших грешников на сей раз приведем одну поучительную и трогательную повесть, сохранившуюся от времен царя Иоанна Васильевича Грозного и святителя Христова митрополита Филиппа.

Был тогда во Владимире молодой священник, по имени Тимофей. По действию вражию впал он в такой тяжкий грех, за который, по тогдашним законам, его следовало казнить смертью. В ужасе от собственного злодеяния он скрылся от жены и детей, переоделся воином, сел на коня и бежал в землю татарскую, в тогдашнюю столицу их — город Казань. Там, в отчаянии, он отрекся от Христа, принял веру басурманскую и взял себе двух жен-татарок. И вот, бывший служитель алтаря Божия стал скверным татарином, бывший православный Русский человек, стал лютым врагом своей родины: царь Казанский сделал его своим воеводой и часто посылал делать набеги на землю Русскую. Тридцать лет прожил в Казани Тимофей и стал богатым и знатным татарским вельможей. Но не мог он заглушить в душе своей голоса совести: куда бы он ни пошел, что бы он ни делал, она томила его тоской безысходной; ничто не утешало его, ни в чем не находил он себе отрады. "Отступник, изменник, лучше бы тебе было понести казнь за грех твой, чем отрекаться от Христа", — так звучал голос совести в его несчастной душе. И кто знает? Может быть, он и плакал горько, как апостол Петр после отречения от Господа, когда оставался наедине с самим собой, может быть, и вздыхал с покаянием, робко возводя взоры душевные к милосердию Отца Небесного... И Отец Небесный смиловался над этим несчастным грешником. Раз возвращался он в Казань после удачного набега на Русскую землю. Отпустив войско свое вперед, ехал он один на своем коне. Вспомнился ему тяжкий грех его, жаль стало родной страны, и грусть сдавила его сердце. Не видя около себя никого, он запел с сердечным умилением свой, когда-то любимый стих: "О Тебе радуется, Благодатная, всякая тварь..." Вдруг ему навстречу выбегает из соседней рощицы русский юноша. Вздрогнул от такой неожиданности Тимофей и по привычке схватился за меч, но юноша с горькими слезами упал пред ним на землю и просил пощады. 

"Кто ты такой?" — спросил его Тимофей. "Я русский пленник, бегу из Казани на Русь; я тут укрывался, пока пройдут воины, а когда ты запел, то подумал, что ты — тоже русский: ведь этот стих у нас на Руси любимый, у нас все его поют, славят нашу Заступницу Богородицу. Вот я и вышел к тебе, думая, что ты — русский человек"... 

Тронулось тут жестокое сердце отступника: он горько заплакал, сошел с коня и стал неутешно рыдать, бросившись на землю. С удивлением и жалостью смотрел на него юноша. Уже стало вечереть, когда Тимофей пришел в себя; тогда юноша спросил его, о чем он так горько плачет? И кающийся грешник, облегчив страждущее сердце слезами покаяния, рассказал юноше, кто он и как стал изменником своей вере и родной земле. Юноша был грамотный, начитанный: он утешал его, как мог, надеждой на бесконечное милосердие Божие, никакого кающегося грешника не отвергающее. Тимофей сказал ему: "Заклинаю тебя Богом вышним, Иисусом Христом, Который пришел в мир грешников спасти: сотвори любовь, иди скорее в Москву, расскажи все, что знаешь о мне, грешном, митрополиту Филиппу и спроси его, есть ли для таких грешников прощение? Пусть он будет за меня печальником и пред великим князем, дабы простил мне князь все зло, какое я делал Русской земле, опустошая ее столько лет. И пусть бы оба они прислали мне с тобой на это самое место прощальную грамоту за двумя печатями: митрополичьей и великокняжеской; я буду ждать тебя здесь через три месяца. Потрудись же для меня, братец мой, ради Господа: тогда я с радостью вернусь в Москву и поселюсь в какой-нибудь обители, чтобы оплакивать тяжкие грехи мои. А тебя Бог не оставит за это Своей милостью". Юноша обещал все исполнить. Они переночевали на том месте и рано утром расстались. Тимофей отправился в Казань, а юноша — в Москву. Здесь он явился к митрополиту Филиппу и все рассказал ему о Тимофее. Святитель Христов обо всем доложил великому князю Иоанну Васильевичу, который пожелал выслушать рассказ от самого юноши, возвратившегося из плена. Юноша повторил и великому князю историю отступника Тимофея. Помня слово Христово: «грядущаго ко Мне не изжену вон» (Ин. 6; 37), митрополит и великий князь написали прощальную грамоту, запечатали двумя печатями и послали с юношей к Тимофею. Юноша поспел к сроку на условленное место. Два дня ждал он тут Тимофея; на третий влез на высокое дерево, чтобы лучше видеть, не едет ли он из Казани? И вот он видит: быстро скачет к нему по полю от Казани человек на двух конях. Юноша узнал в этом всаднике Тимофея; но, желая узнать, к нему ли он выехал навстречу, спрятался в кустарнике. Прискакав на место, Тимофей осмотрелся кругом; не видя юноши, он спрыгнул с коня и стал горько плакать. Тогда юноша показался из кустов; увидев его, Тимофей издалека узнал его, бросился к нему навстречу, стал обнимать и целовать его, говоря: "О милый мой, дорогой мой друже! Чем я отплачу тебе, верный мой, за великие труды твои, за то, что ты оказал такую, истинно христианскую любовь мне, басурманину?" Тут юноша подал ему грамоту за двумя печатями. Басурманин Тимофей быстро сорвал печати и стал читать грамоту. Слезы радости текли по его лицу; он прерывал чтение глубокими вздохами и молитвенными восклицаниями: "Боже, милостив буди мне, грешнику! Боже, очисти грехи мои и помилуй меня!" Окончив чтение, он упал на землю и сказал: "Благодарю Тебя, Боже всещедрый и милосердый, благодарю Тебя, Человеколюбец, милостивый к грешникам, что сподобил Ты меня, окаянного, получить прощение в грехах моих тяжких от самого Первосвятителя Русского!" И с этими словами кающийся грешник испустил дух... Долго стоял юноша в ужасе над бездыханным телом Тимофея; ему не верилось, чтобы тот мог так скоро умереть. Однако же ему пришлось копать могилу и хоронить своего друга. Усталый, он лег ночевать около свежей могилы. И вот, он видит во сне усопшего Тимофея, который благодарит его за все его услуги и говорит ему: "Ради тебя Бог помиловал меня. Возьми себе коней моих и все, что осталось после меня, ступай с Богом домой; поминай меня, пока ты жив, милостыней и приношением в Церкви Божии". 

Встал наутро юноша, помолился у гроба своего недавнего друга, взял коней его, на которых оказалось много золота и дорогих каменьев, — видно, Тимофей совсем собрался было в путь, чтобы возвратиться на родную землю, — и отправился юноша в Москву. Тут он подробно рассказал митрополиту и великому князю все, что случилось. Он показал им все, что привез из имущества Тимофеева. И прославили Бога великий князь и митрополит, и рассудили, что, видно, принял Господь покаяние грешника, и спасена душа его от муки вечной слезным покаянием его. И записано было сказание о сем на пользу читающих, чтоб никто из самых отчаянных грешников не отчаивался в милости Божией, приемлющей кающихся истинным покаянием...