Сергиев Посад в жизни П.А. Флоренского. Часть 1

Когда говорят о достопримечательностях подмосковного города Сергиев Посад, в памяти прежде всего возникает древний монастырь, и силуэты барочной ко­локольни и пяти массивных куполов Успенского собора скла­дываются в зрительный знак. Не менее притягательной, воз­можно, благодаря сочетанию с этим силуэтом, представляется и картина самого посадского города с его старинными круты­ми улицами, лучами сходящимися к монастырю, садами и доми­ками, сохранившими память о своих обитателях и их неторопли­вой жизни, средоточием которой избиралась близость к Лавре.

Здесь будет рассказано о памятных местах Сергиева Посада, связанных с жизнью в этом городе священника Пав­ла Александровича Флоренского (1882—1937). Сергиев По­сад явился питательной средой для осуществления многосто­ронних проявлений неповторимой личности своеобразного мыс­лителя и ученого, каким воспринимается ныне П.А. Флорен­ский в сферах научного и философского творчества, теории изобразительного искусства, в деятельности по охране памят­ников культуры и в теоретической разработке основ музейной работы. Возведенный в сан иерея, он прослужил в храмах Сер­гиева Посада более десяти лет. В Сергиевом Посаде сложи­лось устроение его личной жизни, обогащенной дружбой и со­трудничеством с выдающимися современниками — художни­ками В.А. Фаворским, М.В. Нестеровым, И.С. Ефимовым и Н.Я. Симонович-Ефимовой, учеными Ю.А. Олсуфьевым, И.Ф. Огнёвым, пианисткой М.В. Юдиной.

В характеристиках, которые давали современники Фло­ренскому, сказалось понимание его личности как явления, по­нимание необычности, но и притягательности его суждений, которые «были весьма краткой формулировкой сущности тех вопросов, которые я задавал...» (П.А. Голубцов). «...Два-три сказанных слова, как тяжелые капли воды, набухают, собира­ются и тяжело падают, оставляя в душе неизгладимый след. После всю жизнь будешь к ним возвращаться и все дальней­шее на них строить» (Л.Ф. Жегин). «Его уму доступны иные углы зрения, иные проникновения, чем остальным людям» (М.В. Фаворская). «Говорил он так, что видно было, насколь­ко зримо и ощутимо предстала перед нами античная древность... это был для меня праздник гения, огромной многообразной культуры, которая сияла и переливалась передо мной в каж­дом его слове» (Н. Павлович). « Он чувствовал, что я слиш­ком отвлеченная, что меня необходимо поставить на землю, ста­рался привить мне какие-то практические навыки, обращал мое внимание на бытовую сторону жизни...» (Т.В. Розанова). «Я знал в нем математика и физика, богослова и филолога, философа, историка религий, поэта, знатока и ценителя ис­кусства и глубокого мистика» (С. Н. Булгаков).

Приведенные высказывания принадлежат людям, хоро­шо знавшим Павла Александровича, не раз посещавшим его в Сергиевом Посаде. При обращении к теме культурных свя­зей, объединявших Флоренского с рядом современников, рас­крывается значение Сергиева Посада, который он избрал мес­том своей жизни и трудов.

К. Юон. У ворот Лавры. Литогграфия. Начало 1900-х

В Троице-Сергиеву Лавру П.А. Флоренский приезжа­ет в 1904 году, после окончания математического отделения Московского университета с твердым намерением поступить в Московскую духовную академию, что и было им осуществле­но. Притягательные особенности Сергиева Посада — уединен­ность, возможность сосредоточенной работы над темами, на­меченными на многие годы вперед, богатейшее книжное со­брание академической библиотеки, художественные и истори­ческие памятники, природная среда одного из привлекатель­нейших мест Подмосковья, напоминавшего ему гористые скло­ны родного Тифлиса, создавали реальные условия для творче­ства. «Привыкнув с детства к уединенной жизни среди приро­ды и в кабинете, я нашел в Сергиевском Посаде все благопри­ятные условия для научной работы, за исключением одного, лаборатории, которую старался частично возместить разными суррогатами», — писал он в «Автобиографии» (1921 год). В годы обучения он живет, как и остальные студенты, при акаде­мии. По окончании академии он начал читать лекции по курсу истории философии, а в 1908 году преподавал также матема­тику в женской Сергиево-Посадской гимназии, расположен­ной на Переяславской улице (ныне ул. Красной Армии, д. 42). Тогда же он поселился в небольшом деревянном домике, неда­леко от Петропавловской церкви (ныне ул. 1-й Трудовой ар­мии, д. 43). Здесь П.А. Флоренским разрабатывались курсы лекций, слушателями которых были не только студенты акаде­мии, но и приезжие из Москвы — поэт С.М. Соловьев, буду­щий священник С.Н. Дурылин. «Как сейчас помню обста­новку его первых лекций, — писал один из слушателей СА. Волков. — Самая большая аудитория переполнена. Сто­ят в проходах, вдоль стен, сидят на подоконниках, толпятся около двери... Флоренский, несмотря на глуховатый тон голо­са, живописал словами, и не только живописал, но и создавал некое музыкальное звучание в душе... Хотелось жить, созер­цать, мыслить, творить. Раскрывались глаза на малейшие де­тали окружающего мира, природы и людей, прекрасное начи­нало сиять и ласкать своей просветленной ясностью, зло по­стигалось как тень, как отсутствие прекрасного. Зло переста­вало угрожать...» Здесь, в доме на Петропавловской улице, была подготовлена книга «Столп и утверждение Истины», из­данная в 1914 году. Во многом в необычной книге в форме пи­сем воплощены юношеские искания Истины. Философские размышления чередуются с лирическими фрагментами, где ав­тор обращается к Другу-единомышленнику, открывая ему свою исстрадавшуюся душу. В начальных строках письма 10-го П.А. Флоренский повествует о своей жизни в Сергиеве так: «...тогда я только зажил самостоятельно и поселился в малень­ком одиноком домике. Один, не только без мебели, но и без скамьи, чтобы присесть: часы были единственным предметом "обстановки". Сидел на каком-то ящике, на нем и занимался. Холод, пустота и жизнь впроголодь... Особенно жутко было вечерами. Темнело. Начинал накрапывать дождик, постуки­вая по железной крыше... Крыша взрыдывала в последней тоске и холодном отчаянии... Тоскливо громыхал железом крыши внезапный порыв ветра! Жутко шумел за окном тремя береза­ми...» [1], — и в нас возникает ощущение мрака осенней ночи, проведенной в маленьком доме на окраинной улице провинци­ального северного городка.

В окружающем П.А. Флоренского микропространстве он умел видеть не поверхностно-бытовую сторону Посада, но глубинную, внутреннюю связь веками созидаемого. Когда-то Сергиев Посад и его окрестности составляли единый природ­ный и художественно-исторический комплекс: объединяющие Лавру и расположенные вокруг нее слободы, ближние и даль­ние скиты — с восточной стороны Гефсиманский, Черниговс­кий, Вифания, над прудом скромная Киновия, в отдалении Параклит, к северо-западу село Деулино, известное по за­ключенному там миру с поляками в 1618 году, западнее его — село Благовещенское, с XIV века удел князей радонежских, — все они связаны с историей Лавры. В природном отношении они обрамляли Лавру, составляя единую цепь исторически-за­поведных мест. По замыслу устроителей скитов, они воссоз­давали в окружении Лавры подобие окрестностей Иерусали­ма, возводя мысль созерцающего к Иерусалиму Горнему. Не­мало исходил П.А. Флоренский окрестности Посада. «В пре­жнее время, приезжая с ночным поездом из Москвы, я шел обычно бродить по росистым лугам. Восток только начинал розоветь. И несказанная радость и чистота, вместе с каплями, осыпавшими меня с какого-нибудь орешника, струились ши­рокими потоками в душу, да и не в душу только — во все суще­ство», — вспоминал он. Многое в его жизни было связано с этими местами. В Гефсиманском скиту подвизался старец Иси­дор, его духовный наставник в студенческие годы. Деревянная церковь XVII века в селе Благовещенском стала его приходс­ким храмом, когда в 1911 году он принял сан священника и получил Поставную грамоту на служение в этой церкви. Не раз бывал он и в Зосимовой пустыни, и в селе на месте древне­го Радонежа. Впоследствии он станет желанным гостем в усадь­бах Мураново и Абрамцево.

Еще в 1910 году, женившись на Анне Михайловне Гиа­цинтовой (уроженке Рязанской губернии, учительнице началь­ных классов сельской школы), он поселяется вместе с супру­гой в доме Озеровых на улице Штатно-Садовой в северо-за­падной части Сергиева Посада (ныне улица им. академика Фаворского, д. 6). Здесь их навещают московские друзья — Андрей Белый, знакомый с университетских лет, Вяч. Ива­нов, приезжавший на защиту магистерской диссертации П.А. Флоренского. Сюда из Италии приходят письма его друга философа В.Ф. Эрна, письма В.А. Кожевникова—из­дателя сочинений Н.Ф. Федорова, а также многочисленных корреспондентов журнала «Богословский вестник», редакто­ром которого П.А. Флоренский стал в 1912 году. В том же году он был приглашен Великой княгиней Елизаветой Федо­ровной стать настоятелем в больничную церковь Мариинского убежища (приюта) сестер милосердия Российского общества Красного Креста, здание которого, построенного архитекто­ром Л. Кекушевым, находилось на ул. Нижней (недалеко от Вифанской улицы, возле линии железной дороги; ныне — ули­ца Митькина, д. 37). «...К Западу был обращен Алтарь, — записывает Павел Александрович, — расположенный над зем­лею. Гряда облаков простиралась над Лаврой — как нить жем­чужин. Из алтарного окна были видны четкие дали, и Лавра высилась как Горний Иерусалим».

Из записной книжки П.А. Флоренского (план устройства дома). Автограф. 1908 

Уже в первые годы женитьбы П.А. Флоренский, при­слушиваясь к просьбам Анны Михайловны, стал продумывать устройство своего дома, где он предполагал разместить и лабо­раторию, необходимую для его практических занятий естество­испытателя, и библиотеку, и комнаты для увеличивавшейся семьи (в 1911 году родился старший сын Василий). Наконец, в начале 1915 года подходящий дом был найден, и хотя он от­личался от чертежей-проектов, нарисованных Флоренским в набросках, а близкие знакомые уверяли, что он мал для че­тырех человек (в семье жила мать Анны Михайловны — На­дежда Петровна Гиацинтова), переезд состоялся. «Мы пере­селились в дом, который впоследствии стал нашим, — записы­вает П.А. Флоренский в блокноте, озаглавленном им «Наш дом», — т. е. в дом на Дворянской улице Александры Никола­евны Якуб в 1915 году 20-го и 21 апреля. 20-го возили вещи, но не успели перевезти всех, и потому ночевал в новом доме лишь я, а со мною и Федор Константинович Андреев, причем было холодно и жутко. А 21-го апреля привезли все остальное и переехали или, точнее, перешли в дом остальные члены се­мейства — т. е. Анна, Васенок и Надежда Петровна... Это нам устроила Наталия Александровна Киселева, настоятельница Красного Креста (убежища)...».

Документ о приобретении П.А. Флоренским сергиевопосадского дома.

Фрагмент. 1916

Запись П.А. Флоренского об истории приобретения сергиевопосадского дома. Автограф. 1918

Деревянный, с резными наличниками и балконом одно­этажный дом был построен на самом верху круто спускающейся к долине реки Кончуры тихой улице, отделенной от проезжей части города кварталом одноэтажных построек (ныне улица Пионерская, д. 19). Фасадом своим обращенный на запад, он поставлен напротив Лавры, так что в широком итальянском окне центральной комнаты всегда виден четко очерченный си­луэт пяти куполов Успенского собора, как бы нанизанных гроз­дью на стержень стройной колокольни. В доме еще две комна­ты, соединенные со средней филенчатыми двухстворчатыми дверями; все вместе они образуют анфиладу, сходную по уст­ройству с усадебными домами XIX века. Крайнюю северную комнату о. Павел занял под кабинет, где по всему периметру, высотой до потолка были поставлены деревянные, золотисто­го оттенка, тонко навощенные шкафы с укрепленными в их верхнюю часть присланными из Рима фотографиями гречес­ких статуй. У окна поместился маленький рабочий стол и бюро, там же шкаф-горка с редкими образцами горных пород, архе­ологических находок, памятных реликвий, а впоследствии и детских подарков, которые он бережно хранил. Около дру­гого окна — шкаф-угольник с стоящими на нем иконами «Бо­гоматери Казанской» — благословением на брак, данным Анне Михайловне, «Воздвижением Креста», вывезенной Павлом Александровичем из тифлисского дома, образом преподобно­го Сергия, подаренным ему учениками академии в 1911 году. Рядом висели деревянные иконки работы местного резчика В.И. Хрустачёва, две иконы — «Спас Всевидящее око» и «Со­фия Премудрость Божия», — заказанные по случаю рожде­ния старших детей — Василия и Кирилла. В средней комнате с камином, на чугунном обрамлении которого помещено рель­ефное изображение на античный сюжет «Игра с амурами», была устроена столовая. В ней находилась древняя икона «Бо­гоматери Грузинской». На выступе камина положена скульп­тура А.С. Голубкиной «Голова Иоанна Крестителя». В столо­вой стояли два инструмента: старинное прямострунное форте­пиано глинковского времени и пианино «Катре», на котором Павел Александрович нередко играл произведения любимого им Моцарта. Третья комната предназначалась для детей. Ма­ленькая комната бабушки Надежды Петровны соседствовала с кухней, в которой стояла русская печь, облицованная белыми изразцами с голубой каймой. Из кухни имелся выход во двор, где от прежних владельцев сохранились обветшавшая конюш­ня и сарай с погребом, окрашенные в цвет дома. Весь дом, как и многие другие дома в Посаде, был окрашен в нежный розо­вый цвет, подобный цвету лаврской колокольни, бывшей с на­чала XIX века и до середины XX века розовой. Сад, спуска­ющийся по склону холма к югу, с любимыми Павлом Алексан­дровичем серебристыми тополями, молодыми липами, клена­ми, группой старых елей, был отгорожен от двора низким за­борчиком, а от улицы — высоким деревянным забором...

Источник: диакон Сергий Трубачев. Избранное. Статьи и исследования. - М., Прогресс-Плеяда, 2005.

ПРИМЕЧАНИЕ

[1] Флоренский П.А. Столп и утверждение Истины. - М., 1914. С. 319-320.

STSL.Ru