Памяти архимандрита Кирилла (Павлова)

Есть люди, самим присутствием своим на земле свидетельствующие о Царстве Небесном. Они – пришельцы оттуда, из горнего мира, где Христос царствует со всеми святыми. Таких людей очень немного, и не каждому на своем жизненном пути доводится встретить хотя бы одного из них. Но если кому посчастливилось такого человека увидеть, память о встречах с ним никогда не изгладится из глубин сердца.

Господь сподобил меня еще в юности увидеть и близко узнать нескольких людей, кого по праву можно назвать святыми. Трое из них уже причислены к лику святых: это митрополит Зиновий, афонский старец Паисий и грузинский старец Гавриил (Ургебадзе). Еще трое, как я верю, будут причислены к лику святых в дальнейшем: это ученик преподобного Силуана Афонского архимандрит Софроний (Сахаров), старец Псково-Печерского монастыря архимандрит Иоанн (Крестьянкин) и духовник Троице-Сергиевой Лавры архимандрит Кирилл (Павлов), которого мы сегодня проводили в последний путь.

Мне хотелось назвать эти имена, потому что каждое из них для меня священно. Встречи с этими людьми определили мой жизненный путь, оставили неизгладимый след в моей душе, во многом сформировали мое мировосприятие. Они были выразителями всего самого светлого, радостного, глубокого и прекрасного, чем мы обладаем в нашей Святой Православной Церкви. Каждый из них нес свое послушание, свой крест и свой подвиг, и ни один не был похож на другого. Но все они были похожи на Христа – такого, каким Он раскрывается нам при чтении Евангелия.

Подлинно евангельская простота, кротость и смирение – вот те качества, которые отличали отца Кирилла. «Придите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко», – говорит Спаситель (Мф. 11, 28-30). Эти слова вспоминаются, когда думаешь об отце Кирилле. Он был кроток и смирен сердцем, и рядом с ним души тысяч людей обретали тот внутренний покой, которого так не хватает современному человеку.

Как духовник отец Кирилл никогда не возлагал на людей «бремена неудобоносимые» (Мф. 23:4). Он вообще ни к чему не принуждал, ничего не навязывал. Общаясь с людьми, он мало говорил, больше слушал. Его реплики были краткими, но емкими, наставления кроткими и исполненными любви. Иногда слова вообще не требовались: достаточно было одного его взгляда, чтобы понять, что он хочет сказать. И совсем не обязательно было его о чем-то спрашивать: достаточно было просто посидеть с ним рядом, посмотреть на него, и вопросы решались сами собой, проблемы исчезали, а мир душевный восстанавливался.

У него был удивительный взгляд: простой, прямой, мягкий и кроткий. Весь его иконописный облик свидетельствовал о постоянном присутствии в нем Христа, которого он узнал еще в молодости, когда, будучи на фронте, на развалинах храма нашел Евангелие.

Мне было лет двенадцать или тринадцать, когда я впервые увидел отца Кирилла. Мы с мамой приехали к нему не потому, что были какие-то проблемы, требовавшие решения, а просто чтобы увидеть святого человека. Непросто было пробиться сквозь толпу ожидавших его людей, но минуты, проведенные рядом со старцем, стоили и долгого пути в Лавру, и многих часов ожидания. Потом мы неоднократно на протяжении многих лет бывали у него – то вместе, то по отдельности.

Когда пятнадцатилетним юношей я принял решение служить Церкви, я поделился им с отцом Кириллом, и он радостно его одобрил. А когда в возрасте двадцати лет, отслужив в армии, я решил поступить в монастырь, он без колебаний благословил это решение. Ни разу за все годы нашего общения я не ставил его перед выбором между тем или иным решением относительно моей судьбы, потому что никаких колебаний у меня не было ни в пятнадцать, ни в двадцать лет: я всегда знал, что хочу служить Церкви. Но на каждом новом поворотном этапе жизненного пути было важно услышать его слово, увидеть его взгляд, поцеловать его руку, получить его благословение.

Библия говорит нам, что человек создан по образу и подобию Божию. А некоторые Святые Отцы уточняют: образ Божий – это то, что неизгладимо присутствует в человеке, а вот подобие – то, чего он должен достичь подвигом собственной жизни. Отец Кирилл был человеком богоподобным и христоподобным. Он достиг цели христианской жизни, о которой преподобный Серафим Саровский говорил, что она есть стяжание Духа Святого. И слова преподобного – «Стяжи дух мирен, и тысячи вокруг тебя спасутся» – в полной мере применимы к почившему старцу.

На богословском языке состояние человека, достигшего высших ступеней духовного совершенства, называется обóжением. Что такое обожение? Это не такое состояние, когда человек лишается своих человеческих свойств или качеств. Наоборот, обожение – это наивысшая полнота человечности, когда человек осуществляет свое главное призвание и, соединяясь с Богом, становится таким, каким Бог хочет видеть всякого человека. Человек обоженный – это тот, чьи слова, действия, взгляд, жесты пронизаны Богом, тот, кто настолько открыт к присутствию Бога, что Бог через него воздействует на людей, говорит с ними, объявляет им Свою волю.

Таким был отец Кирилл. Для двух или трех поколений церковных людей он стал выразителем воли Божией и проводником той божественной любви, о которой Господь сказал: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга» (Ин. 13, 34). Этой любви у отца Кирилла хватало на всех – священнослужителей, монашествующих и мирян, мужчин и женщин, молодых и старых, здоровых и больных.

Господь даровал отцу Кириллу долгую жизнь. В последние годы он уже не мог общаться с людьми, но даже в это время поток посетителей к его одру не оскудевал: люди приезжали, просто чтобы побыть несколько минут рядом с ним, прикоснуться к его руке. И бывали случаи, когда он реагировал на их присутствие – взглядом, словом или благословляющим жестом, как бы посылая им весточку из того мира, куда его дух перешел задолго до того, как расстался с телом.

Вечная память новопреставленному архимандриту Кириллу. Да упокоит Господь душу его со всеми святыми!

Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев)

Троице-Сергиева Лавра