Об истине православия

«Снобам» не место в храме

Профессора-«снобы» не должны больше иметь места в храме Божием...

И я сильно желаю, чтобы профессора содействовали восстановлению мира внутри нашей Православной Церкви, прекратив борьбу против традиционного монашества. Блистая в салонах своим красноречием, они позволяют себе говорить об «эсхатологическом максимализме» православного монашества, и это при их полном невежестве в этой области. Никогда ни краем пальца не коснувшись сего огня, они торгуют святынями ради своей славы, одновременно всякого рода гонениями убивая в жизни нашей Церкви монашество, отнимая у него даже право на место в «современном новом обществе». Если бы мы, монахи, начали трактовать проблемы брака, они, эти господа, несомненно, стали бы смеяться над нами, считая нас не имеющими права касаться подобных вопросов. Сами же, не сознавая своего невежества, дерзают говорить о монашестве и часто доходят почти до богохульства. Да, да... богохульства. Если бы уши этих господ не были заткнуты гордым о себе мнением, я привел бы Вам цитаты из их «творений». Но придет час, когда иной огонь, не огонь евангельского отречения, правильно понятого, а огонь стыда будет съедать их при встрече с нашими отцами, именами которых они торгуют как игрушками.

Об истине православия

Мэтр Эккарт, несомненно, гениален. Когда Вы говорите, что православие по отношению к нему неумеренно строго, то я думаю, что в этой «строгости» надо видеть следующее.

В богословии чрезвычайно опасны даже малые ошибки. Почему? Потому, что если понимать вечное спасение так, как понимали его святые отцы, то есть как обожение до тождества с Богом, то всякое уклонение от этого «тождества» в плане вечном является «пунктом» расхождения, разлада, конфликта с Богом, и таким образом невозможным становится для человека пребыть «ЕДИНО» с Богом так же, как и для Бога невозможно в таком случае пребыть в человеком в Своей полноте. Итак, когда мы вопрос спасения берем в его последней и совершенной степени, тогда слово наше становится для легкомысленных чрезмерно «жестоким»; но мы имеем в виду слово Самого Христа, сказавшего: «Немногие находят его» (см.: Мф. 7:14 . Ср.: 19:26. Лк. 13:23-24). Слова мэтра Эккарта: «видеть Бога — значит видеть как Бог», несомненно, выражают истину, потому что являются иным выражением того, что пишет св. Иоанн Богослов: «Знаем... что, когда откроется, будем подобны Ему, потому что увидим Его как Он есть» (1 Ин. 3:2).

Здесь снова вернусь к «строгости» православия: после приведенных слов св. Иоанн говорит, что «всякий, имеющий эту надежду (то есть стать подобным Ему), очищает себя, так как Он чист есть»; и дальше: «всякий согрешающий не видел Его и не познал Его» (1 Ин. 3:3, 6). Мы, православные, для людей миpa сего «непоследовательны». Точно против логики, мы одновременно носим в себе надежду о спасении всех людей и потому молимся не только за весь миp живущих, но и за весь ад. И молимся не без надежды. И опять, и снова мы «непоследовательны»: мы утверждаем за человеком возможность определиться отрицательно по отношению к Богу даже в плане вечном; мы признаем в человеке такую свободу, которая исключает всякий «детерминизм». Отсюда — мы говорим о возможности вечной погибели.

Я очень хотел бы, чтобы Вы из этих немногих положений составили себе ясную картину нашего «богословского» подхода к жизни. Внешне мы можем казаться «непоследовательными», но внутренно православие носит в себе глубокую истину о Боге и о человеке. По любви ко всякому существу, мы жаждем спасения всех; но когда кто бы то ни был, будь то ангел с небес, вносит или «ограничения» в заповеди Христа, или «изменения» в данное нам Откровение о Божественном Бытии и о путях ко спасению, тогда мы не самого человека, но ошибки его — решительно отвергаем. Если бы православие не было таким «строгим», то не было бы удержано Откровение о Боге, но всячески утерялось бы. Дело в том, что сохранение целостности евангельской Истины в акте нашей жизни связано с величайшим подвигом, истинным распятием, чего (креста, распятия) бегут все люди. Всякий иной путь (путь «метафизической доктрины», путь интеллектуального восхождения к созерцанию Вечного, путь «совлечения» и прочее) — все это нам известно и дается сравнительно легко; но распятие любви Христовой и схождение во ад — стяжается воистину «многими скорбями» (Деян. 14:22 и др.).

О подвиге служителей Церкви

«Где Я, там и слуга мой будет» (Ин. 12:26). Быть слугою Христа в этом миpe — о, какое неудобопостижимое таинство! Таинство странное: служение наше, будучи по природе своей служением примирения и любви, в плане земном, «историческом», приводит к неразрешимым «конфликтам». Слова Павла: «Слово Божие... проникает до разделения души и духа, составов и мозгов» (Евр. 4:12), — говорят о нашем внутреннем конфликте, неустранимом в силу предельной «противоречивости» Евангелия. Того же Павла слова о том, что Господь всех нас заключил в непослушание, «в разногласия, в противоречия», чтобы всех спасти (Рим. 2:32-33), тоже говорят о конфликте, но уже и внешнем, и внутреннем. Мы видим, что Сам Господь, принесший на землю огонь Божественной любви, вызвал к Себе столь великую неприязнь, что рядом с Ним были забыты убийцы-разбойники. Нередко мы встречаем эти конфликты и разделения там, где, казалось бы, им совсем не должно быть места. Отсюда глубокие недоумения нашего духа.

Невероятно трудно не потеряться на этом пути. Невероятно трудно понять сердцем неизбежность сих противоречий и конфликтов и принять их как «крест», спасительный для нас. Всем нам так «хочется» провести дни жизни нашей в мире, безболезненно, в согласии с ближними, но невозможно уклониться от борьбы, даже «бегая в пустыню». И писание, и опыт показывают, что у сатаны — ум «космический» (обнимающий космос). Представ пред Господом, по выражению Писания, «между сынами Божьими», он говорил Господу: «Я ходил по земле и обошел ее». И из дальнейшего видим, что никто не скрылся от глаз его, то есть сатаны (Иов. 1:7-12). И мы, как бы мы ни были «малыми», и мы не можем укрыться от «контроля» сатаны. Будучи, по словам Павла, духом злобы поднебесной, мироправителем тьмы века сего (Еф. 6:12), он встречает нас на всех «этажах», при всех подъемах. И чем выше восходит человек, тем мучительнее становится борьба, тем страшнее бывает падение.

Все созданные Богом по образу Его и по подобию, все призваны к жизни всеобъемлющей. Заповедь «люби ближнего своего как самого себя», воспитывая и возвышая человека, делает и его ум также космическим умом, в едином непротяженном акте объемлющим все мироздание. Начинаясь в низших слоях плотской брани, наша святая война затем все более и более развертывается, переходит в высшие слои, в высшие сферы. И доколе мы не вышли еще из области «притяжения земли», дотоле мы на всякий момент подвержены опасности «падения». В болезненной молитве необходимо духу нашему получить силу устремленного к Богу движения, способного вывести нас за пределы земного притяжения в ту сферу, где уже действуют законы «небесной механики», где светит Солнце незаходимое.

В болезнях рождаем мы дух спасения, по пророческим словам. И болезни наши несравненно более велики и сильны, чем жены, рождающей телесно... Пройдут еще немногие годы, и все мы явимся пред судом Христовым. Очень надеюсь, что в тот «безвременный, то есть вневременный, момент» духу нашему откроется Божественный миp уже иным образом, и дано будет нам увидеть, с какой тончайшей мудростью спасал нас «огненных чинов Творец и бесплотных сил Хитрец, небесных и НАДнебесных Художник». И восхвалим мы Его вечным хвалением, не знающим ни утомления, ни ослабления, ни перерыва...

Источник: Архим. Софроний (Сахаров). Главы о духовной жизни. Советы и размышления. СТСЛ, Монастырь св. Иоанна Предтечи, 2018.