Икона – свидетельство Боговоплощения

Вторая заповедь Закона Божия, данного израильтянам чрез Моисея на Синае, ясно говорит: "Не сотвори себе кумира, и всякаго подобия, елика на небеси горе, и елика в водах под землею; да не поклонишися им, ни послужиши им" (Исх. 20:4-5).

Эта заповедь строго запрещает как бы то ни было изобра­жать Бога или уподоблять Его какому-либо видимому нами земному образу.

Икона Святой Троицы. Преподобный Андрей Рублев 

Опираясь на эту заповедь, в начале VIII века возникла в Византии иконоборческая ересь [с царствования импера­тора Льва Исаврянина (716-741) и волновала Церковь Христову до начала IX века (до смерти императора Феофана-иконоборца в 842 г.)].

Гонение на святые иконы и иконопочитателей продол­жалось 110 лет лишь с малыми промежутками, гонение более тяжкое, нежели от язычников. Как река изливались слезы и кровь неповинных. Всякие виды скорбен и мучений испытали эти страдальцы за икону Христову: темницы, заточения, истязания, смертные казни и многое множество мужей и жен в это время увенчалось пресветлым венцом мучеников.

Иконы же честные и святые мощи были извергаемы, нечестивыми сжигаемы, потопляемы, гнусно поругаемы. "О, как земля носит такое беззаконие!" — восклицал преподобный Феодор Студит, исповедник, защитник икон, едва не скончавшийся среди истязаний и темничных злостраданий, которые претерпел за свое исповедание. В этой тяжкой борьбе с иконоборчеством Святая Церковь кровью святых мужей защищала свое учение о Боговоплощении.

Боговоплощение есть основной христианский догмат, по которому Второе Лицо Пресвятой Троицы, оставаясь совер­шенным Богом и в Своем Божестве неописуемым Сло­вом Отчим, стал Человеком. Заимствовав у Божией Матери человеческую природу в ее полноте, не изменяя Своего Божества и не смешивая его с человечеством, Он явился Богом и Человеком в одно и то же время. Это — снис­хождение, истощание Бога. Тот, Кто совершенно недостижим "неприступен" для твари и ни в какой мере не изобразим, стал описуемым и изобразимым, приняв чело­веческую плоть.

Образ, икона Христова, есть выраженный в образе дог­мат о Боговоплощении.

Во время Своей земной жизни Христос соединил в Себе образ Бога и образ раба.

Люди, окружавшие Его, видели в Нем только человека, часто и пророка Божество же Его было сокрыто под величайшей простотой внешнего зрака раба. Даже любимые ученики лишь однажды, на Фаворе, узрели Христа в Его прославленном, обоженном человечестве. Церковь же Святая имеет очи, чтобы видеть, а также уши, чтобы слышать (Откр. 2:7), поэтому в Евангелии, она слышит Божие слово, а также с непоколебимой верой смотрит на Христа как на Богочеловека.

Поэтому и в иконе она показывает Его не как обык­новенного человека, но как Богочеловека в Его славе, даже в моменты Его крайнего уничижения. Именно поэтому Православная Церковь никогда не изображает на своих иконах Христа как просто человека, страдающего телесно и душевно, как это делает религиозное искусство в картине. На иконах православных и Младенец Христос является как Богомладенец в присущем Ему могуществе и царственной славе.

Этого никак не могли понять иконоборцы. Они спрашивали: как можно изобразить два естества Христа? Православные же совсем не думали изобразить ни Боже­ственную, ни человеческую природу Христа самое по себе, но изображали Его личность Богочеловека, соединившую в Себе два естества без смешения и разделения.

Догмат о Боговоплощении тесно связан и с учением Святой Церкви о Деве Марии как об истинной Богоматери. Действительно, отрицание человечества Христа логически ведет к отрицанию Богоматеринства, и обратное: суще­ствование и почитание иконы Христовой предполагает важное значение Божией Матери, согласие Которой: "Буди мне по глаголу твоему" (Лк. 1:38) — было непременным усло­вием воплощения и Которая Одна сделала возможным то, что Бог стал видимым и изобразимым. Изобразимость Бого­человека основывается на изобразимости человечества Его Матери.

Рождаясь от Отца неописуемого, Он не может иметь образа. "Какому равному образу, — говорит преподобный Феодор Студит, — могло быть уподоблено Божество, изоб­ражение которого совершенно запрещено Священным Писанием? Но с тех пор, как Христос родился от описуемой Матери, Он, естественно имеет образ, соответствующий образу Его Матери, то есть описуемый. И если бы Он не мог быть изображаем при помощи искусства, это значило бы, что Он рожден только от Отца и не воплотился. И если мы иконы отвергаем, то и явление Христа отвергаем. Как иконо­борцы неправым своим мудрованием отрицали самое свое спасение, так мы ныне, поклоняясь пречистому образу, испо­ведуем пришествие Христово во плоти и уповаем оправдаться Кровию Его".

Седьмой Вселенский Собор, утверждая возможность изображать Богочеловека, противопоставляет этому абсолютную невозможность изображать Бога Отца. Святой Григорий II, Папа Римский, пишет императору Льву Исаврянину: "Почему мы не изображаем Отца Господа Иисуса Христа? Потому что мы не знаем, каков Он есть... И если бы мы Его видели и знали, как видели и знали Сына Его, то попы­тались бы и Его изобразить с помощью искусства".

Таким образом, 7-й Вселенский Собор, говоря об отсутствии изображений Бога Отца невоплотившегося, невидимого и поэтому неизобразимого подчеркивает различие между изобразимостью Сына воплотившегося и абсолютной неизобразимостью Бога Отца.

Однако в нашей церковной практике существуют изображения Бога Отца. На это надо сказать, что как чело­веческая мысль не всегда была на высоте истинного бого­словия, так и художественные произведения не всегда были на высоте настоящей иконописи.

В Православной Церкви этот образ стал особенно распространяться с XVII века, и Большой Московский Со­бор 1666-1667 годов запретил изображения Бога Отца.

Конечно, можно изображать что угодно и что придет в голову, так как человеческое воображение не имеет границ. Но в действительности не все изобразимо. Многое, относящееся к Богу, не только неизобразимо на картине и неописуемо словами, но является совершенно непредстави­мым для человека. Именно по этой непредставимости Бога Отца Собор и говорит о невозможности иметь Его образ. Для познавания Святой Троицы у нас один только ключ мы знаем Отца через Сына: "Видевый Мя, виде Отца" (Ин. 14:9; Ин. 12:45). Следовательно, мы можем изображать только то, что нам открыто: воплотившееся Лицо Сына Божия — Иисуса Христа и Святого Духа. Святой Дух изображается в том виде, в каком Он являлся: в виде голубя — при Бого­явлении и в виде огненных языков — в день Пятидесятницы.

Присутствие же Бога Отца или вообще присутствие Божие изображается благословляющей рукой, выходящей из неба.

Итак, заключим словами кондака дня Торжества Православия: Неописанное Слово Отчее из Тебе, Бого­родице, описася воплощаем... Исповедающе спасение делом и словом сие воображаем, то есть Неописуемое Слово Отца сделало Себя описуемым, воплотившись от Тебя, Бого­матерь... И исповедуя спасение, мы выражаем это делом и словом. Точнее, мы воображаем это делом и словом.

Слово иконописца монахини Иулиании (Соколовой). Смысл и содержание иконы. - Московская духовная академия, 2005.