Вера богоугодная. Преподобномученик архимандрит Кронид (Любимов)

Братия! Мы хотя не можем все назваться ревнителями веры, но все именуем себя носителями веры, все сознаем, что вера должна быть ос­нованием всех добродетелей, что без нее спастись невозможно так же, как без Спасителя. Иже веру имет и крестится, спасен будет, а иже не имет веры, осужден будет (Мк. 16:16). Но как несомненно, что без веры нет спасения, так несомненно и то, что не всякая вера приводит ко спасению. Какая же вера спасает нас? Рассмотрим это в день памяти ревностного поборника веры. Сам святитель Николай, ревнитель веры, покажет нам своим примером, какова должна быть вера каждого хрис­тианина.

Почему святитель Николай угодил Богу своей верой? Потому, во-первых, что вера его была православная, истинная, согласная с Еванге­лием, согласна с общим верованием всей Церкви, всех христиан. Верь и ты, христианин, так, как научен веровать с детства родителями твоими, наставниками, Матерью Святой Церковью. Не так верь, чему бы и как хотелось, не одни только главные догматы веры принимай, но все то, что утверждено святыми отцами, семью Вселенскими соборами, а в лице их всей вселенской Церковью. Но не излишне ли будет напоминание о сем? Разве есть такие, которые, будучи христианами православными, веровали бы неправославно? К несчастью, нужно сказать, что есть нема­ло мудрствующих инако. Как часто в обществе слышатся подобные ре­чи: «Я несомненно верю только слову Божию, а чего не сказано в слове Божием, то не есть истина неопровержимая, то можно принимать и не принимать: посты, например, участие в богослужении церковном необя­зательны». Как будто не на основании того же слова Божия все это устроено, как будто бы одно какое-нибудь лицо, а не вся Церковь, в лице своих Вселенских соборов и руководимая Духом Святым, узакони­ла все это.

Но мы встретим и противников слова Божия, восстающих против то­го, о чем ясно, положительно, определенно говорится в нем. Не случа­лось ли вам слышать, как иной усиливается утверждать и проповедует, что не будет вечных мучений? Бог милосерд, и, следовательно, предпо­лагается, можно грешить и жить кому как угодно, тогда как Сам Спа­ситель в Своем святом Евангелии прямо сказал о нераскаянных грешни­ках: «Идите от Мене, проклятии, во огнь вечный» и потом: «идут сии в муку вечную» (Мф. 25:41, 46). Не случалось ли также слышать похва­лу и сочувствие так называемому гражданскому браку, введенному на Западе, в явное противоречие тому, как учил о браке Спаситель? И мало ли можно услышать в нынешнее время новых учений, и услышать от называющих себя православными? Понятно, что за вера сих новых про­поведников. Их вера не есть ли скорее суемудрие, скорее неверие, чем вера? Да, они давно изменили вере апостольской, вере православной, давно выступили из ограды Церкви, давно отлучили себя от сонма спа­саемых. Истина одна, одно богооткровенное учение принес на землю Сын Божий, следовательно, и вера у всех должна быть одна и одинако­ва. Восставать открыто против ясно выраженного в слове Божием, из­мышлять учения, явно противоречащие слову Божию, — это есть не что иное, как противление Духу Святому, как нежелание покорить свой ум в послушании этому Духу, это есть прямое нехотение себе спасения.

Почему, скажем еще, святитель Николай угодил Богу своей верой? Потому, что его вера была тверда, непоколебима, как камень. Он все претерпел за веру: и гонение, и заключение в темнице, и алчбу, и жажду — и однако же остался верен вере и не изменил ей. Примером своей пламенной любви и веры к Богу святитель Николай поучает и нас тому же, и по вере нашей он, святитель Христов, является нашим скорым предстателем и помощником во всякой скорби и напасти. Только воз­дохни с верой из глубины своей души к нему о помощи, призови его святое имя, и он, милостивый отец, не замедлит явить свое милосердие, что мы и видим из множества примеров его дивной помощи верующим. Но насколько милостив святитель Николай к любящим Бога, настолько он и грозен к хулителям имени Господня. Пример сему следующий.

В 1865 году крестьянин села Ртищева Пензенской губернии Иванов в праздник Пасхи переходил реку по плотине при водяной мельнице. Быстрое течение воды прорвало искусственный переход и сбросило Ива­нова в речную пучину. В минуту опасности Иванов обратился к святи­телю и чудотворцу Николаю с молитвой о помощи и заступлении, дав при этом обет поставить пред иконой святителя рублевую свечу как бла­годарную дань за чудесное спасение. И что же? Быстро несшаяся вниз по течению реки ледяная глыба не рассекла несчастного, а, погрузив­шись пред ним в воду, подняла испуганного крестьянина и понесла его дальше по течению реки. Прочие льдины шли по сторонам либо разби­вались о ту, на которой, едва живой от испуга, плыл и молился кресть­янин Иванов. Наконец, собравшись вместе, льдины остановились у бе­рега за семь верст от прорванной плотины и образовали собой как бы мост, по которому Иванов невредимо добрался до берега реки, где пал на колени, вознося к Богу благодарственные молитвы... Радовался Ива­нов чудному своему избавлению, но недолго; благодарил Бога за дивное свое избавление от опасности, но только в первых порывах радости. За­тем мало-помалу стал забывать благоволение Божие и дивную помощь святителя Николая. Даже свое необычайное избавление относил к слу­чайности, даже хвастал пред своими товарищами бесстрашием и мни­мой ловкостью, с какой он будто бы шел по льдинам до берега реки. Не исполнил он и своего обета, и, вместо того чтобы обещанный им рубль понести в храм на свечку, он понес его в шинок, так как он вообще вел нетрезвую жизнь и в нетрезвом виде имел гнусную привычку срамосло­вить. Родные и добрые товарищи напоминали Иванову о данном им обе­те, напоминали о том, что своей неблагодарностью он может навлечь на себя гнев Божий, но, отуманенный вином, Иванов не внимал добрым советам, а только бранил их страшными словами да кощунствовал и нисколько не думал о своем исправлении. Так прошло три года. И вот неожиданно совершился над безумным кощуном и срамословом правед­ный гнев Божий. Удалившись однажды в вышку для отдыха среди бе­лого дня, Иванов уже не выходил больше оттуда. Родные, долго не видя Иванова, пошли в вышку. И что же? Там за сундуком и коробами уви­дали они обезображенный страшными мучениями труп косневшего в пьянстве и богохульстве неблагодарного крестьянина.

Своей страшной и неожиданной кончиной Иванов дал урок быть на страже души своей и каждую минуту готовиться предстать перед пра­веднейшим Судией. А потому заблаговременно нужно заботиться о над­лежащем своем поведении и об исполнении христианских обязанностей. Бдите и молитеся, по слову Спасителя, да не внидете в напасть (Мф. 26:41). До конца жизни сохраняй и ты, христианин, свою веру в целос­ти, пребудь тверд в ней — и спасешься. Трудно сохранить веру среди тех соблазнов и искушений, которые встречаешь на каждом шагу. Но ты не ослабевай, мужайся, иди против соблазнов и искушений, призвав Бога на помощь, — и ты победишь их. Что сказал апостол новопросвещен­ным христианам? Если бы сошел ангел с неба, стал возвещать вам учение другое, а не то, которое предано, и тогда не верьте (Гал. 1:8). Так и мы. Какие бы мнения и суждения ни пришлось нам слышать о вере и учении ее разных сектантов, не будем внимать им, будем глухи к ним; какие бы ни видели примеры невнимания к обязанностям веры, примеры нарушения, не последуем им. Не последуем, хотя бы лишение земного благополучия предстояло нам за это, хотя [бы] весь мир оставил веру и изменил ей. Вот какова должна быть вера наша!

К несчастью, между нынешними христианами не всегда можно встре­тить такую веру. Вот, например, один где-нибудь в какой-нибудь непра­вославной или противохристианской сектантской книге вычитал что-нибудь противное своей вере или в каком-нибудь обществе вольнодум­цев услыхал кощунство над учением веры или над самой верой — и эти слова кощунника делаются для него законом, он с ними соглашается, их воспринимает всем сердцем, а веру, преподанную родителями, на­ставниками, Матерью Святой Церковью, — веру, девятнадцать веков неизменно сохраняемую целыми миллионами верующих, оставляет. Вот где-нибудь посмеялись над другим, что он соблюдает посты, любит хо­дить более в церковь, чем в театр; вот кто-нибудь заметил ему, что он некстати много молится и дома и не в меру охотник до чтения духовных книг, совершенно излишне раздает много милостыни бедным. И что же? Он в самом деле начинает стыдиться своего прежнего образа жизни как будто чего-то противозаконного, ему в самом деле становится совестно, и затем добрые правила оставляются, образ жизни изменяется. Вот что ныне нередко замечается между верующими.

Но чем заслужила святая вера, чтобы оставляли ее? Напротив, не представляет ли она множество побуждений, чтобы неизменно хранить ее? Вспомним, где восприяла начало наша вера? Вера наша не от земли взята, не людьми измышлена, а с неба принесена, и не ангелом, но Са­мим воплотившимся для нас Господом. Миллионы верующих чрез сию веру спаслись и достигли блаженства с Богом на небеси, доказательст­вом чего служат нетленные тела их, не только нетленные, но даже чу­додействующие. Целые народы хранят ее и теперь — и хранят так, что душу свою готовы положить за нее. Среди стеснений и преследований строго держатся веры, потоки крови проливают за нее, а у нас некото­рые и среди полной свободы исповедания веры, среди даже множества удобств и поощрений к тому — и у нас часто отрекаются от нее, дела­ются холодными и чуждыми ей. Извинительно ли это? Больно при по­добных мыслях делается душе. Как это не жалеют такое бесценное со­кровище — веру, как это могут легко расставаться с ней, как это не боятся из света бросить себя спокойно во тьму, во тьму отчаяния, неве­рия, всего отвержения? Гибельное состояние!

Но закончим начатое. Почему еще святитель Николай угодил [Богу] своей верой? Потому что вера его была соединена с делами, с жизнью чистой и святой. Вера без дел мертва есть (Иак. 2:17). Недостаточно только верить, что Спаситель приходил на землю, страдал, умер, вос­крес, — нет, нужно и жизнь свою устроить так, чтобы она была не иным чем, как одной благодарностью Богу, пострадавшему за нас, чтобы она была благовонным курением, фимиам которого был бы слышен на небе­сах. Недостаточно только видимо принадлежать к Церкви, к обществу спасаемых, только слушать учение Спасителя, удивляться ему, восхи­щаться им — нет, но нужно сделать его своим достоянием, глубоко уко­ренить его в своем сердце, проникнуться им, действовать в отношении к Богу и ближним при исполнении всех обязанностей гражданских и семейных не иначе как в духе этого учения. А так святитель Николай и жил: веровал он искренно, нелицемерно и это доказал всего яснее своей жизнью. Жизнь его была отблеском веры, хранящейся в его сердце. И если бы кому не пришлось слышать исповедание веры из уст его, то по жизни, по добродетелям, возможным только в одном истинном христи­анстве, узнали бы в нем истинного подвижника Христова.

Живи и ты, христианин, как веруешь, и вера, соединенная с жизнью, спасет тебя. Да, вера только в соединении с жизнью, с делами спаситель­на, ибо веру без дел имеют и бесы, и они веруют и трепещут (Иак. 2:19). Но да избавит нас Господь от такой веры. Она на Страшном Суде не только не поможет нам, но осудит нас. «Раб знавший волю гос­подина своего, — говорит Спаситель, — и не сотворивший ее, биен бу­дет много» (Лк. 12:47). Всякий, веровавший в слова Спасителя, в ис­тину их, но всю жизнь только оскорблявший Его, делавший только угодное своим страстям — таковый ответит и постраждет более того, кто умер, не имея возможности услышать о Спасителе и о спасении чрез Него. Худо жить не по вере, а между тем не идет ли жизнь наша вразрез с верой? Когда отец семейства, воспитывая своих детей, имеет при этом в виду одни цели мирские, обогащая [их] земными знаниями, не вселяет в них ни страха Божия, ни повиновения Святой Церкви и сам в глазах их нарушает заповеди евангельские и церковные; когда, желая сделать их полезными слугами отечества земного, не хочет и не старается в то же время сделать их служителями Христовыми — гражданами отечест­ва небесного, — по вере ли, по духу ли веры поступает он в этом случае? Конечно, нет. Когда мать желает, чтобы дочь ее блистала в обществе кра­сотой, умом, богатыми нарядами, знанием светских приличий, но вовсе не думает и не внушает ей о необходимости украшать себя качествами христианскими: скромностью, благонравием, любовью, чистотой, — что в ее поступках есть христианского? А между тем сколько есть таких отцов и матерей, которые не о благе небесном пекутся для чад своих, не о вечной жизни помышляют для своих душ, а живут лишь тем, что видят. Находясь в подобном настроении, такие родители и чад своих воспитывают в том же духе, на великую и тяжкую скорбь себе и на невыразимую печаль для детей своих. Примером сему служит дивный рассказ одной слепой почтенной старицы Валентины Николаевны Доб­ровольской о себе самой.

«Отец мой был судьей в городе П. Он был очень нетверд в истинах святой веры, относясь к ней всегда равнодушно, из-за чего у него неред­ко происходили споры с моей покойной матерью, которая была очень религиозна. Она нас с сестрой воспитывала очень строго в религиозно-нравственном отношении. Бывая часто у богослужений, она почти всег­да брала нас с собой в церковь, и отец нередко ей говорил, что она вос­питывает из нас каких-то "монахинь". Эти замечания отца оскорбляли мать нашу и иногда даже вызывали слезы. Когда мы с сестрой подросли, нас отправили в губернский город для обучения в школе. По окончании образования мы возвратились под родной кров, но наши религиозные убеждения, внушенные нам матерью в детстве, уже немного пошатну­лись. Это не ускользнуло от зоркого внимания нашей доброй матери, и она нередко высказывала пред нами свою скорбь об этом».

Помолчав немного и тяжело вздохнув, Валентина Николаевна про­должала: «Мы хорошо были знакомы с семейством" городничего, жена которого была очень светской женщиной и очень любила светские удо­вольствия. Она задумала устроить домашний спектакль, в числе прочих она пригласила и меня участвовать в этом спектакле. Я изъявила свое согласие, не спросив предварительно согласия своей матери. Мать оста­лась очень недовольна моим своевольным поступком, зато отец мой был очень рад и доволен этим приглашением. У отца с матерью было много споров и пререканий из-за этого спектакля. Отец наконец сказал с раз­дражением моей матери: "Твои монастырские уставы выводят меня окончательно из терпения". Долго эти пререкания продолжались, нако­нец мать махнула рукой и сказала со слезами: "Делай, как сам знаешь, когда тебе неприятны мои убеждения и взгляды". Эти семейные непри­ятности сильно подействовали на мою покойную мать, и она назавтра слегла в постель, так как была очень слабого здоровья. День спектакля был назначен, как хорошо помню, [на] 30 сентября. Когда я отправля­лась на спектакль [и] подошла проститься с мамой, то она взглянула на меня таким печальным взглядом, что мне сделалось как-то крайне не­ловко, и я потупилась. Она тихо-тихо сказала, чтобы не слышал отец: "Валя, завтра великий праздник Покрова Пресвятой Богородицы, а ты идешь играть в спектакле; подумай, кого ты будешь утешать своей иг­рой и своим веселием?" Я увидела слезы на лице матери. Я стояла не­подвижно — слова матери меня поразили, но оклик отца "я тебя давно жду, иди" вывел меня из оцепенения. Я хотела поцеловать маму, но она меня отстранила рукой... Я не помню, как я вышла из дома и села в экипаж. Когда мы с отцом приехали в дом городничего, то там уже много собралось из приглашенных гостей. Зал был блестяще освещен, в воздухе стоял веселый говор и смех, музыканты настраивали свои инст­рументы... Я прошла в уборную».

Валентина Николаевна утерла катившиеся слезы, глубоко вздохнула и продолжала: «Но вот занавес взвился... И я выступила на сцену... Я была одета в легкое газовое платье. Я стояла близко к кулисам... Вдруг платье мое вспыхнуло от упавшей на него свечи, и я была объята пла­менем... Я лишилась чувств. Можете представить, какой переполох про­изошел среди присутствующих в театре? Я тотчас же была вынесена на руках и отправлена домой. Когда я назавтра пришла в сознание и от­крыла глаза, то увидела доктора и фельдшера, которые бинтовали мои руки, на лице моем была вата, пропитанная какой-то мазью; я чувство­вала нестерпимую боль в лице, шее и руках, которые были сильно обожжены. Не буду много распространяться о моей болезни: четыре месяца я не могла вставать с постели. Несчастье, случившееся со мной, уложи­ло и мать мою в постель — она сильно хворала, так что все отчаивались в ее выздоровлении, а отец был близок к умопомешательству. Я же лишь только немного пришла в сознание, как попросила позвать свя­щенника, который меня исповедал и причастил святых тайн. Спустя полгода с отцом сделался апоплексический удар — он умер скоропос­тижно. А я хотя выздоровела от ожогов, но чувствовала сильную боль в глазах, а через несколько времени и совершенно ослепла. На первых порах моя слепота приводила меня в полное отчаяние, но потом я успо­коилась, признав эту слепоту наказанием от правосудного Бога за мое непочтение к великому празднику. В этом несчастье я усматриваю ми­лость Божию, ведущую меня, многогрешную, ко спасению. Не постигни меня это несчастье, я, может быть, погибла бы в круговороте светской жизни, предаваясь греховным удовольствиям. Теперь только, наказан­ная и вразумленная Господом, я вполне уразумела слово Божие, которое говорит, что не из праха выходит горе, и не из земли вырастает беда... Не для нечестивого ли гибель, и не для делающего ли зло напасть? (Иов. 5:6; 31:3). Мы вообще любим полагать в возглавие своей беспечности о своем спасении безмерное милосердие Божие, забывая при этом о пра­восудии Божием. Мы совершенно забываем, что Бог милосерд, но вся­кий день строго взыскивающий; Он милосерд, но правосуден, никому не заповедал поступать нечестиво и никому не дал позволения грешить, ибо милосердие и гнев у Него, и на грешниках пребывает ярость Его (Сир. 5:7). Эти слова Священного Писания говорила мне пред своей смертью моя покойная мать, а потому они глубоко запечатлелись в моем сердце». Так закончила свой печальный рассказ Валентина Николаевна, набожно перекрестившись несколько раз и утирая слезы, катившиеся по ее лицу.

Воистину поучителен сей рассказ старицы для родителей, особенно нынешнего времени, когда сами отцы и матери под праздники предают­ся непомерному веселью и чад своих влекут с собой часто на нескромные зрелища, а в день праздничный вместо посещения храма спят до полу­дня или снова с жадностью предаются разного рода невоздержанию. Во всем этом вера где? Где жизнь по вере? Нет, это не по вере жизнь, а по своим прихотям. А между тем как часто все это встречается! Как часто все христианство многих из христиан, вся вера их заключается только в звании христианина, отличающем его от других иноверцев только ноше­нием креста на груди, только крестным знамением, изредка, и то без благоговения, изображаемом, а жизни чистой и святой, правил жизни строгих и высоких, честности, смирения, любви, целомудрия — всего этого не ищите и не требуйте. У некоторых мало остается и внешних признаков их принадлежности к Церкви. В храмы не ходят, за стол садятся — не молятся: стыдно, не принято, говорят, мол, крест нужно в сердце носить, а то забывают, что от избытка сердца говорят уста (Мф. 12:34), — что есть в сердце, то просится непременно и наружу. Так дух христианский, которым должно бы быть проникнуто в нас все: и слова, и поступки, — этот дух более и более изгоняется из общества духом времени. Вместо него житейские расчеты, личные выгоды, само­любие, своекорыстие получают простор — и они-то по большей части движут и управляют жизнью христианина. Закружились мы, грешные, в суете житейских попечений! Молиться Богу как должно нам недосуж­но, сходить в церковь некогда!.. А придет же этот грозный час: хочешь не хочешь, а надо будет умереть. Смерти не скажешь: «Подожди, я то и то еще не сделал». Минутки не отсрочит. Чего же ради мы так усердно заботимся о земном, своих делах, что о душе нам и подумать недосужно? Не обманываем ли мы самих себя? 

Воистину, братия, мы обманываем себя, воистину прельщаемся! Враг видимо ослепляет нас пустой отговоркой, он шепчет нашей лености: «Когда тебе молиться, когда тут в церковь ходить? Видишь, сколько дела самого нужного и неотложного, кто за тебя будет его делать?» А леность-то наша и рада этому; а бедная совесть ныне обличит, завтра обличит, а там и замолчит: не слушаешь — живи, как хочешь! И живет грешник в суете сует, и всю жизнь так проживает, и все будет себя обманывать: «Вот, Бог даст, то и то сделаю; посвободнее будет — тогда и в церковь буду ходить, и молиться буду, и о душе подумаю, а теперь когда тут об этом думать? Бог простит!..» И так до последнего дня жиз­ни будет он кружиться в суете сует, до последнего часа будет все откла­дывать заботу о спасении души. А между тем сердце его будет все гру­беть и черстветь, совесть все тише будет подавать свой спасительный голос, и кто знает, в чем застанет этого раба суеты земной смертный час? А Господь сказал: «В чем застану, в том и сужу!»

Сходить в церковь в праздник — некогда! Один час уделить Богу — нам недосужно! Что же мы после этого за христиане? Верим ли мы Хрис­ту, нашему Господу Спасителю? Знает Господь милосердный немощи на­ши, знает, что нельзя нам жить на земле без хлеба насущного, и потому целых шесть дней в неделе отдал нам на наши дела земные. «Шесть дней ... делай ... всякие дела твои, — говорит Он, — а день седьмой — один только день в неделе — отдай Господу Богу твоему» (Исх. 20:9-10). А мы и этот день не хотим отдать Ему, и этот Божий день на себя же хотим употребить. Будет ли после этого Божие благословение на нас, грешных, и на делах наших? Не оттого ли и дела наши — что ни забо­тимся, что ни хлопочем — все не спорятся, суета умножается, и мы все глубже и глубже затягиваемся в это болото?.. Да, братия мои, что ни трудись, ни хлопочи, — если не будет благословения Божия, все труды твои ни во что!.. А Божие благословение и на земные дела привлекается доброй, благочестивой христианской жизнью, исполнением Божиих за­поведей. Надобно помнить, что благочестие на все полезно есть: оно и для спасения души необходимо, и для здешней жизни благотворно. Оно низводит на нас и на наши дела, даже и на наши житейские, земные дела, Божие благословение и ставит и нас самих, и все, что нам принад­лежит, под покров Матери Божией и святых угодников Божиих. Гос­подь сказал: «Ищите же прежде всего Царствия Божия и правды Его, и сия вся (все, в чем вы нуждаетесь в земной жизни) приложатся вам» (Мф. 6:33). Только Бога не забывай, исполняй Его святые заповеди, люби Матерь свою Церковь Православную, а Бог тебя не оставит, святые Божии угодники покроют тебя от всякой напасти; они добрые, неусып­ные стражи твои и всего твоего достояния.

Поучительный случай рассказывает в своих записках один почтенный сельский священник. Его прихожанин, крестьянин, имел великую лю­бовь к церкви Божией. Если удар праздничного благовеста заставал его за какой-нибудь, хотя бы и самой спешной, работой, он тотчас же бросал ее, брал с собой одного из детей и спешил в храм Божий, наказывая и жене идти в церковь с другим ребенком. Настал храмовый праздник святителя Николая, заблаговестили к обедне. Благочестивый поселянин встрепенулся, стал спешно собираться в церковь и заметил, что у его жены еще пироги не посажены в печь. «Смотри, жена, — сказал он ей внушительно, — как бы тебе из-за пирогов не остаться для праздника без обедни!» А сам взял ребенка и ушел. Жена управилась с пирогами, взяла другого малютку и поспешила к службе Божией. Окончилась обедня, все пошли по домам. Подходят и наши добрые богомольцы-хо­зяева к своему дому и видят, что ворота приотворены, идут далее — сени тоже отворены, а в избе, слышно, кто-то будто бродит и шарит руками... Тут только хозяйка вспомнила, что, поспешая в церковь, чтобы застать начало обедни, она забыла запереть ворота. Предполагая, что в избе не­добрый человек, хозяева не решились сразу войти туда и пригласили соседей. И вот они отворяют дверь в избу и видят, что известный в их селе вор, глядя во все глаза, ощупывает стены и ищет выход. «Как ты сюда попал?» — стали его допрашивать. Тот откровенно сознался, что, заметив неприпертые ворота, хотел этим воспользоваться, чтобы что-нибудь украсть. «Я видел, как хозяева пошли в церковь, — говорил он, — и был уверен, что никого нет дома. Но только я вошел, как следом за мной входит низенький старичок в красной бархатной одежде церков­ной и, взглянув на меня, строго мне говорит: "Как?! Эти добрые христи­ане пошли ко мне на праздник и второпях забыли припереть свой дом, а ты и рад случаю, чтобы их обворовать?" И при этих словах быстро ударил меня по лицу так, что сразу у меня потемнело в глазах и я все потерял из виду... Вот и сейчас ничего не вижу и выхода не найду...».

Так рассказывал о себе обличенный на месте преступления тот недоб­рый человек. Его судили и присудили за покушение на кражу [отпра­вить] в Сибирь на поселение. Отправляясь в большую дорогу, он поже­лал, в первый и последний раз в жизни, зайти в свой сельский храм помолиться. Когда подвели его к местной иконе святителя Николая, чтобы ему приложиться, он вдруг прозрел и в строгом лике угодника Божия на иконе узнал того старца, который обличил его поступок и наказал слепотой...

Видите, возлюбленные, что святитель Христов Николай явился стра­жем достояния тех богомольцев, которые, поспешая в храм Божий в его праздник, забыли запереть двери своего дома. И все другие угодники Божии суть незримые, но верные стражи и нас самих, и всего достояния нашего, если только мы живем по-Божьи. Они ли не испросят нам Бо­жия благословения во всяком добром начинании, хотя бы и житейском? Трудиться и в поте лица трудами добывать себе хлеб Самим Богом запо­ведано. Надобно только, чтобы всякий труд, даже и житейский, был совершаем во славу Божию, а это будет тогда, когда мы, трудясь для земли, не будем забывать, что земля не вечное наше жилище, что надо знать всему время: время работать и время Богу молиться, время потру­диться для хлеба насущного и время потрудиться для Господа Бога, для ближнего, для спасения своей души. Надо от трудов своих уделять для Господа Бога долю некую: и в церковь на свечку, и бедным в помощь, и сиротам на утешение [жертвовать]... Вот и благословит Бог труды твои. А праздник — Божий день — Богу его отдай. Непременно, еще раз го­ворю, сходи в церковь Божию, помолись поусерднее, дай душе своей отдохнуть, подышать «чистым воздухом» молитвы церковной, дай серд­цу твоему ощутить близость благодатной святыни, дай помыслам твоим оторваться от суеты земной хоть на несколько часов... И поверь, друг мой, ты вернешься из храма Божия со свежими силами и тут-то увидишь, сердцем почувствуешь всю ложь и неправду тех отговорок, какие подсказывал враг твоей лености, чтобы отклонить тебя от посещения храма Божия. Испытай и виждь. Сходи хотя [бы] раз в праздник к службе Божией, помолись смиренным сердцем со всей Церковью, и сам увидишь, что даже и для житейских дел праздник полезен: ты духом обновишься и возьмешься за свое дело с новыми силами... А о том, будто дела свои упустишь, не беспокойся: порука тебе в том святитель Хрис­тов Николай и все святые Божии, порука тебе Сам Христос, Который сказал, и непреложно божественное слово Его: «Ищите же прежде всего Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам». Аминь.

Источник: Преподобномученик архимандрит Кронид (Любимов). Беседы, проповеди, рассказы. - Троице-Сергиева Лавра, 2001. - С. 366-377.