Слово о христианском уединении. Архиепископ Амвросий (Ключарев)

Это удаление Иисуса Христа от народа в пустынное место, по сказанию евангелиста Матфея, последовало по получении известия о мученической кончине святого Иоанна Крестителя. Евангелист не говорит, какие побуждения имел Господь удалиться в пустыню по получении этой горестной вести. Чувствовал ли Он потребность оплакать без свидетелей разлуку со сродником, «ближним другом своим» (по выражению церковному) и избранным сотрудником в великом деле спасения человечества; размышлял ли Он в уединении о том, что Его Предтеча уже совершил свое течение и что Ему Самому вскоре предстоит вступить в подвиг крестных страданий и смерти; просил ли Себе помощи и подкрепления, – это ведомо Ему единому и Отцу небесному. Для нашего же размышления и назидания довольно одного указания Евангелиста на это удаление Господа от людей в минуты великой скорби. Если сопоставим это указание святого Матфея с другим, сделанным святым Марком в следующих словах: «Утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился» (Мк. 1:35), – мы придем к мысли, что Господь имел обычай уединяться для молитвы и неразлучного с нею размышления.

Казалось бы, что Ему не могло быть в этом особенной нужды. Он неоднократно молился при народе вслух всех (Мф. 11:25; Ин. 12:28, 17:1–26); Он молился внутренне в присутствии народа и свидетельствовал, как пред воскрешением Лазаря, что этой молитве внемлет Отец Его Небесный: «Я и знал, что Ты всегда услышишь Меня» (Ин. 11:42). Ему не было нужды, как нам, собираться с мыслями и обдумывать что-либо в уединении: Его ум всегда был преисполнен Божественной истины, сердце – любви – и уста – живоносного слова. Тысячи народа, с утра до ночи его окружавшие, могли утомлять Его, но не развлекать, как нас, при исполнении наших обязанностей, так как все отношения Его к народу составляли цельное и непрерывное действование для блага и спасения людей. И однако же Он уединялся. Не есть ли это указание на особенное значение уединения для нравственной жизни человека, когда Богочеловек находил его для Себя нужным? Без сомнения, Церковь Христова всегда признавала великое значение уединения и ввела его в христианский мир в различных видах – в совершенном удалении от мира – пустынников и подвижников, в сокровенном житии монахов, в келейных занятиях ученых и созерцателей, и, наконец, в тихой и скромной жизни христианских семейств. О всех этих видах уединения и их важности в нравственной жизни учители Церкви преподали нам многочисленные наставления и глубокие указания.

В наше время есть особенные причины восстановлять в памяти верующих это учение о христианском уединении. Что такое христианское уединение? Оно есть намеренное и сознательное удаление от людей и общественных отношений по внутренним потребностям духа человеческого.

Отметим особые черты и условия деятельности человеческого духа, требующие уединения.

Прежде всего, требует уединения деятельность разума. Чрезвычайно важное значение в развитии духа человеческого имеет сознание и самосознание, т. е. отчетливое понимание того, что мы делаем и какими оказываемся в том или другом роде нашей деятельности. Но мы как христиане должны вспомнить, что наше истинное назначение есть стремление к общению с Богом, приближение к Нему созерцанием ума и любовию сердца. Это направление должно увлекать нас в глубочайшее уединение как внутреннее, состоящее в самоуглублении, так и внешнее, состоящее в целесообразном уклонении от общества. Жизнь в Боге – превыше всякого земного блага; следовательно, чтобы стремиться к Нему с большею горячностию, надобно смотреть на все внешнее, временное с большим равнодушием. Чтобы взирать к Нему чистыми очами ума и сердца, нужно освобождать ум и воображение от образов внешних – пустых, бессодержательных и тем более нечистых, а сердце от пристрастий к благам внешним, к наслаждениям чувственным и тем более порочным. Чтобы слышать призывающий глас Его, нужна глубокая внутренняя тишина и спокойствие духа. Это чистое и свободное устремление души к Богу Иисус Христос ясно представил нам в образе уединенной молитвы: «Ты же, когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно» (Мф. 6:6). С молитвою неразлучно размышление о Боге и вечности, о нашей немощи и необходимости для нас постоянной помощи благодати Божией, о нашем недостоинстве и Божием милосердии и долготерпении, что все вместе святые отцы наши назвали Богомыслием, отметив этим словом все уединенные духовные упражнения, включая сюда и благочестивое чтение. А в слове Спасителя, что Отец наш небесный, видя эти тайные занятия, воздаст нам явно, – прежде всего нужно разуметь духовные успехи и совершенства, приобретаемые в этом внутреннем делании, которые истинный христианин выносит из своей клети в общество, как свет, как совершенство, как духовные отличия, выделяющие его из среды людей мирских и приобретающие ему истинное уважение и нетленную славу.

Теперь проследим значение уединения в указанных нами видах, хранимых Православною Церковию.

Высший из них есть уединение подвижников и пустынников. Но нам более известны монастыри, больше слышим и нападков на них. Это центры, к которым стремится и где сосредоточивается религиозное чувство народа, и откуда оно разливается по городам, деревням и семьям.

И христианское семейство апостол Павел называет домашнею церковию (Рим. 16:4). И Христос Спаситель любил благочестивые семейства и посещал их; следовательно, в них и преимущественно в них как рассадниках народов христианских необходимы доступные им христианские добродетели.

Нам, конечно, скажут: разве возможно изображаемое вами уединение для людей занятых общественною службою, военных и государственных деятелей, поглощенных важными делами и заботами? Мы ответим: христианские обязанности исполняются по здравому рассуждению, руководимому нравственным чувством и внутренним опытом; невозможного не требуется. Нет, мы хотим только показать, куда должна склоняться и тяготеть преимущественно жизнь христианских обществ, т. е. к миру духовному и к Богу согласно с назначением христианства, а не к миру внешнему, не к интересам земным, не к наслаждениям страстным, не к животному материализму. Кто тяготеет к первому направлению, тот примет к сердцу христианское учение об уединении, а кто ко второму, тот, без сомнения, предпочтет уличную жизнь. Но несомненно, что не защитники уличной жизни могут поворотить христианские народы, ныне нравственно расстроенные, на прямой путь, а мыслители и деятели, созревающие в христианском уединении. Аминь.

Произнесено в Спасовом скиту 17 октября 1891 г.

Источник: Амвросий (Ключарев), архиеп. Харьковский. Проповеди, произнесенные во время служения его в Харьковской епархии. 1882–1894 гг. С приложениями. Харьков, 1895. – С. 454–469.