Агиографическое и историографическое в очерке Бориса Зайцева «Преподобный Сергий Радонежский»

Очерк «Преподобный Сергий Радонежский» занимает особое место в творчестве Бориса Зайцева, знаменует собой переход писателя на новые идейно-художественные позиции. Эмигрантские произведения Зайцева заметно отличаются от тех, что были написаны им на родине. Появление новых черт в поэтике писателя было связано, прежде всего, с теми существенными изменениями, которые произошли в его мировоззрении.

Очерк Бориса Зайцева “Преподобный Сергий Радонежский” является частью обширного пласта литературы, посвященной великому русскому подвижнику ХIV века. Можно выделить три подхода в описании жизни и дел основателя Троице-Сергиевой Лавры: житийный, богословский и историографический. Житийная линия берет начало от Епифания Премудрого; кроме него, в агиографическом жанре о Сергии писали: митрополит Московский Платон (Левшин), митрополит Московский Филарет (Дроздов), архиепископ Филарет (Гумилевский), архимандрит Никон (Рождественский), Патриарх Московский и всея Руси Алексий (Симанский). Богословская линия представлена трудами С.Н. Булгакова, П. Флоренского, Е. Трубецкого. В русле историографического направления писали о преподобном Сергии В.О. Ключевский, Е.Е. Голубинский и др. Борис Зайцев, работая над жизнеописанием Сергия, безусловно, опирался на все три подхода, но собственно богословским рассуждениям автор уделял меньше внимания. Для него важным было прежде всего воссоздать облик любимого русского святого, напомнить о событиях его жизни. Поэтому в большей степени писатель использовал агиографические и историографические труды, соединив в своем очерке черты как житийной, так и исторической литературы.

В предисловии к своему очерку о преподобном Сергии Зайцев так же, как и Епифаний, указывает на цель своего произведения: “Вновь в меру сил восстановить в памяти знающих и рассказать незнающим дела и жизнь великого святителя”. Писатель тоже использует прием авторского умаления и противопоставляет свою недостойность и величие святого. Свой труд писатель называет “очень скромным”. Эта почтительная дистанция между нами и преподобным Сергием сохраняется на протяжении всего произведения.

Согласно агиографической традиции у Зайцева образ автора выражает коллективное отношение к изображаемому. Писатель стремится уйти от навязывания читателю собственного взгляда – он только раскрывает отношение народа к преподобному Сергию. В этом ярко проявляется авторская скромность.

Повествуя о событиях жизни великого святого, писатель выступает в роли постороннего наблюдателя (прием «остранения»), которому не дано проникнуть в душу героя, понять его мысли и чувства. Личность преподобного Сергия раскрывается через его поступки, а не через изображение внутреннего мира. 

Композиция «Преподобного Сергия Радонежского» также соответствует житийному этикету. Язык, которым написано произведение Зайцева, безусловно, далек от “высокой книжности” языка Епифания, т.к. автору необходимо было ввести читателей в атмосферу того времени, иначе многое из жизни святого осталось бы непонятым.

На протяжении всего произведения писатель сравнивает преподобного Сергия с Франциском Ассизским, вернее, противопоставляет их. Чтобы помочь читателю яснее представить себе облик святого, Зайцев вводит в очерк небольшие фрагменты, где раскрывает черты, присущие преподобному Сергию. Для Зайцева было важно показать Сергия именно русским святым. Но от принципа абстрагирования автор и здесь не отступает. Черты, присущие Сергию, складываются не в характер, свойственный одному человеку, но в тип, объединяющий в себе особенности, присущие русскому национальному характеру. Зайцев не случайно подчеркивает национальные черты Сергия. Писателю было важно опровергнуть мнение о русском народе как о народе-богоборце, распространившееся в мире после событий 1917 года. Всей своей жизнью преподобный Сергий доказывает несостоятельность такого представления. 

В очерке Бориса Зайцева "Преподобный Сергий Радонежский" присутствует немало черт, сближающих произведение писателя с образцами агиографической литературы. Можно сказать, что очерк о великом подвижнике является опытом реконструкции жанра жития, явившимся первым шагом Зайцева на пути к созданию новой, воцерковленной, литературы.

Вместе с тем писатель, несомненно, использовал в работе над своим произведением существующие исторические труды об основателе Троице-Сергиевой Лавры, что также не могло не повлиять на поэтику очерка.

Рассматривая особенности "Преподобного Сергия Радонежского", М.М. Дунаев пишет: "Зайцев в своем труде в значительной мере именно историк, вызнающий смысл святости для судеб России". Действительно, цель автора – рассказать о жизни великого святого и тем самым приблизить читателя к постижению Святой Руси – не была бы достигнута столь полно, если бы Зайцев стал строго придерживаться агиографического канона, не привнося в него ничего нового. Писатель создавал свое произведение для светского читателя, обладающего секуляризованным сознанием. Язык житийной литературы остался бы чужд для подобной читательской аудитории. По этой причине Зайцев совершает переложение жития преподобного Сергия на мирской язык, привнося в жизнеописание святого элементы историографии.

Само обращение писателя к личности Сергия Радонежского было обусловлено, прежде всего, теми событиями, которые произошли в истории России ХХ века. Преподобный Сергий особенно почитался в среде русской православной эмиграции. Имя этого святого получило основанное в июле 1924 года в Париже Русское церковное подворье, при котором через год был образован Православный богословский институт. Для многих людей, оказавшихся в изгнании, преподобный Сергий, благословивший Димитрия Донского на битву с ордой, олицетворял собой силу, способную противостоять ужасам войн и революций, и являлся залогом будущего возрождения России. 

Сходство исторических эпох обусловило наличие в очерке Зайцева двух временных пластов. Рассказывая о жизни и делах преподобного, автор неоднократно проводит параллели между событиями XIV и XX веков. В центре внимания Зайцева-историографа находится, безусловно, благословение Сергием русского войска во главе с князем Димитрием. Размышляя об этом поступке преподобного, писатель возвращается к событиям ХХ века и пытается ответить на вопрос о сопротивлении злу силой.

Вопрос об отношении к "новой орде" был актуален не только для Бориса Зайцева, но и для всего русского Зарубежья. Споры о Белом движении, Добровольческой армии, с оружием в руках выступившей против богоборческой власти, не утихали в среде эмигрантов с первого дня изгнания. 

Преподобный Сергий – один из немногих святых, чья личность привлекает к себе внимание не только агиографов, но и историков. Одно из исследований – "О преподобном Сергии" (историческая выпись) – принадлежит перу императрицы Екатерины Второй. Известны труды о жизни Сергия, созданные выдающимися русскими историками Н.И. Костомаровым ("Преподобный Сергий") и Е.Е. Голубинским ("Преподобный Сергий Радонежский и созданная им Троицкая Лавра").

В работе над жизнеописанием святого, Зайцев избежал политизации образа Сергия. В этом автор очерка расходится с историками, видевшими в Сергии, прежде всего, государственного деятеля. Поэтому, отмечая в очерке Зайцева элементы историографии, не следует забывать о том, что это историография особого рода, вскрывающая в событиях материального мира их духовный смысл.

К такому осмыслению личности и судьбы преподобного Сергия близка точка зрения историка В.О. Ключевского, который в своей работе "Значение преподобного Сергия для русского народа и государства" соединил исторический и церковный взгляды на роль святого в судьбе России. 

Зайцев, несомненно, разделяет подобную точку зрения. Писатель указывает еще на один подвиг преподобного – распространение монастырей, в которых продолжилось духовно-нравственное воспитание народа, начатое Сергием. По мнению автора, именно благодаря "Игумену земли Русской" появился новый тип человека, способного победить "в поединке с ханом": "Исторически Сергий воспитывал людей, свободных духом, не рабов, склонявшихся перед ханом. Ханы величайше ошибались, покровительствуя духовенству русскому, щадя монастыри. Сильнейшее – ибо духовное – оружие против них готовили "смиренные" святые типа Сергия, ибо готовили и верующего, и мужественного человека. Он победил впоследствии на Куликовом поле". Такова историографическая концепция автора очерка.

В очерке "Преподобный Сергий Радонежский" Борис Зайцев соединил черты как житийной, так и историографической литературы, но, оставаясь при этом, прежде всего, "православным человеком " и "русским художником", автор смог напомнить читателям о жизни и подвиге великого святого, призванного вновь разбудить в народе уснувшие духовные силы и указать путь к возрождению России.

М.В. Ветрова