СЛОВО в неделю десятую по Пятдесятнице

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ДЕСЯТУЮ ПО ПЯТДЕСЯТНИЦЕ

       Обыкновенно слова Божия проповедники из чтеннаго Евангелия выводят пристойное нравоучение, дабы не столько возвысить понятие разума слушателева, сколько исправить его сердце; ибо сердце исправленное и очищенное удобно есть возвысить и понятие разума. В развратную бо душу дух премудрости не входит: Блажени, говрит Евангелие, чистии сердцем, яко тии Бога узрят (Матф. гл. 5, ст. 8). Прежде полагает чистоту сердца, а потом зрение, то есть, познание Бога. А зрение, или познание Бога есть источник познания всякия истины, и потому Бог нарицается Отец светов, то есть, Отец всякаго просвещения.

       Однако совсем тем надобно не забывать учителю церковному, чтоб иногда просвещать и мысль, и поправлять погрешительное понятие разума человеческаго; особливо, где встречаются в самом Евангелии места, кои могут приводить в недоумение, а потому и в сумнение, и в некоторое к истине Божией недоверие. А в сумнение приведенная мысль может причинить препятствие и самому сердца исправлению.

       Почему и намерен я ныне чтеннаго Евангелия некоторыя места, по возможности моей, объяснить, места, кои кажутся быть не всякому вразумительны, или еще некоторыя противоречия встретить могут.

       В нынешнем Евангелии представляется некоторый отрок, который на новый месяц бесновался, и от того зело страдал, бросаясь в своем бесновании иногда в огнь, иногда в воду. Сея болезни и страдания врачи, да и мы почти обще все причиною почитаем некоторую порчу в крови, и в сложении телеснаго состава; а Господь Иисус приписывает оную нечистому духу: И запрети ему Иисус, и изыде из него бес, и исцеле отрок от часа того (Матф. гл. 17, ст. 18). Кому более верить? врачам ли и нашим разсуждениям, или тому, которому тела состав совершенно был известен, поелику он им, яко Создателем всего и устроен; да Он же единым изволением и словом и изгнал сию болезнь? Можем мы и то и другое согласить; не имеем нужды опорочивать врачей, что некоторая порча в крови и в телесном составе бывает причиною болезней, и сию причину можем назвать непосредственною болезней причиною: но следуя Евангелию, надлежит итти далее, и испытать, откуда оная порча в составе человеческом первоначально произошла и происходит и причиняет как оное беснование, так и другия безчисленныя болезни. Ибо Спаситель не токмо сию беснования болезнь, но и другия, яко-то немоту, и глухоту и слепоту, нечистому же духу приписывает; и не иначе их исцелял, разве по изгнании из них беса.

       Испытывая сие, тотчас в нынешнем же Евангелии видим, что Господь Иисус, исцелив отрока изгнанием из него беса, сказал: Сей род ничим же изгонится, токмо молитвою и постом (Марк. гл. 9, ст. 29). Да и всех почти исцеляя больных, не говорил: исцеляешися ты от болезни сея, но прилагал: Отпущаются тебе греси твои (Лук. гл. 7, ст. 48). А из сего видимо, что порчи состава человеческаго, следовательно и болезней, первоначальною причиною есть грех. Изгоняется нечистый род духов, причиняющий болезни, молитвою и постом; а потому, кто в сию болезнь впал, тот Богу не молился, Его не призывал, к Нему ни веры, ни усердия никакова не имел, и Его, и служение Ему пренебрегал, или, может быть, оное и осмеевал и хулил. Притом видно не постился, а был невоздержен, служил только чреву объядением и пиянством, и всего себя скотски предал сладострастию, нимало не помышляя ни о душе, ни о вере, ни о добродетели, ни о Боге.

       Положив сие, никак не удивительно, что таковый должен разстроить состав свой душевный и телесный, и привлечь к себе болезни. А как грехи суть разнаго рода и многочисленны; то и должны они естественно в теле причинить разнаго рода и разныя разстройства и болезни. И так первоначальная причина всех болезней есть грех, как небесный Учитель прямо утверждает, да и с нашим разсуждением то согласно: ибо положив, что ежелиб человек был никаким страстям не подвержен, ни в каких не был бы пороках, был бы совсем безгрешен; то без сумнения должны заключить, что он и никаких болезненных припадков иметь не мог бы. Но грех сию первоначальную разстройства состава человеческаго причину, кому мы припишем, как не духу нечистому, духу искусителю, духу злобы?

       Христианин ведает, что первосозданный человек впал в грех, быв искушен от диавола; да и нехристианин признает, что мир наполнен многоразличных искушений, повсеместных соблазнов, множества развратных примеров, ежечастных поводов к возбуждению страстей, и от мира и от собственныя плоти. Все же таковыя искушения, таковые соблазны, таковые примеры, таковые сильные к страстям поводы и побуждения откуду происходят, как не от нечистых духов? Что суть они иное, как не самые духи нечистые?

       Желаю я, чтоб сию истину так доказать, дабы никакова ни в ком не осталось по сему сумнения. А потому должен объяснить и решить, ежелиб какия противу сего возражения представить кто мог.

       Вопервых может кто сказать, что всякий грех бывает не от сторонней какой причины, но от собственной каждаго воли или произволения. На сие отвечаем, что конечно от собственной каждаго воли бывает грех; поелику противу воли своей никто грешить не может; а ежелиб кто ко греху был принужден противу собственной воли, то и в грех почтено быть не должно. Собственная воля есть главная причина всякаго греха. И сия причина тем более действует, что она, в поврежденном нашем от первороднаго греха естестве, более наклонна ко злу, нежели к добру, так что иногда поступает против собственнаго своего разсудка и совести. Вижу доброе и похваляю, а худому следую. Не еже хощу, то есть разумом, сие творю; но еже ненавижу злое, то содеваю (Рим. гл. 7, ст. 19).

       Однако совсем тем не льзя сказать, чтоб единственно воля собственная была причиною греха; но много тому содействуют многия сторонния причины, яко то: худое воспитание, злая привычка, соблазнительные примеры, содружества развратныя, вредныя от них внушения словами, или впечатления от чтения нечестивых книг, а паче прелести чувств.

       Известно, что иныя суть выгоды душевныя, иныя присвояет себе тело, хотя бы и должны они быть во всегдашнем союзе и согласии; инаго желает разсудок и совесть, а инаго тело и прелести чувств. Сего я не объясняю, поелику всяк то на самом опыте ежечасно изведывает. Довольно то утвердить оным Апостольским словом: Вижу ин закон в теле моем воюющь противу закона ума моего, и пленяющь мя законом греховным (Тамже ст. 23).

       Да и первоначальный несчастливый пример тоже доказывает. В раю Ева конечно понимала, и разсудком своим заключала, что должно заповедь Божию исполнить, и Ему оказать свое повиновение; и слышала и чувствовала, что за нарушением заповеди тотчас последует разстройство в составе ея и душевном и телесном, а потому и наказания различнаго рода: однако совсем тем преодолели чувства, прельстилась красотою плода, и заповедь нарушила, зделав насилие и разуму и совести. И так первый грех взошел в мир дверию чувств; а из сего видим, что хотя в сем преступлении участвовала воля преступника, но к преступлению возбудили и привлекли сторонния прелести, то есть чувства, прельщенныя сладостию и красотою сторонняго предмета.

       Ежели же одни чувства столь сильно над нами действуют, что преодолевают и разсудок и совесть; то что уже с нами не последует, ежели к тому помогать будут, худое воспитание, грубое невежество, долговременная привычка, соблазнительные примеры, развратныя содружества и общества? Ах! трудно, чтоб при сем со всех сторон противном окружении, мог человек устоять при всем своем просвещении, разсудке и совести. А только вопити со Апостолом: Окаянен аз человек! кто мя избавит от тела смертнаго сего? (Рим. гл. 7, ст. 24).

       Откуду же произошло столь насильственное и несчастливое положение? Конечно суть духи нечистоты, духи искусители, попущением Божиим в мире сем нас окружающие, и ко греху соблажняющие и возбуждающие. А грех по своим безчисленным отраслям, безчисленныя в разстроенном от греха теле производит болезни.

       Но еще может кто предложить сумнение, почему бы подвержены были различным, и иногда мучительным болезням и самые младенцы, кои кажутся быть неповинны, и никакова греха неучастны? Сие сумнение не иначе решить можно, как вопервых тем, что мы все в беззакониях зачинаемся, и во грехах раждаемся. Испорченная в родителях кровь, и разстроенное тело, сообщившись младенческому телу, может и в младенце причинить болезни. А почему неповинные младенцы за родительские грехи подвергаются наказанию, сие надлежит отнести к непостижимым, впрочем праведным судьбам Божиим. Довольно для нас, что мы сами из всегдашняго опыта сие усматриваем, что дети многие по рождении болезнями страждут, так как видим, что праведный Бог попущает детям впасть в бедность и нищету, прожив безпутно то имение, которое родители неправедно стяжали. Когда же самый опыт сие оправдывает; то посмеем ли осуждать Божий порядок, что аки бы Он что либо творил, или попускал неправедно? Молчи, повинуйся, и терпи с благодарением, и сим или облегчишь свое наказание, или еще стяжеши и живот вечный; а чрез то довольно вознаградит Он твое страдание и безроптательное терпение.

       Надобно из сего изключить те особыя судьбы Божия, по коим человека иногда подвергает Он временному несчастию, не по гневу, но по любви к нему: Его же любит Господь, наказует (Евр. гл. 12, ст. 6). Сие случилось на Иове, сие открылось на оном слепце, о коем Спаситель сказал, что-де, ни он согреши, ни родители его, яко слеп родися: но да явятся дела Божия о нем (Иоан. гл. 9, ст. 3).

       Сие мы объяснить можем подобием, что ежелиб царь, видя сына своего крепка телом, и мужественна духом, послал его на сражение с неприятелем, дабы он победив его, прославил себя и возторжествовал; а чрез то бы и свое имя знаменитым везде учинил, и оказался бы достойным быть царскаго престола наследником; а притом и родителю доставил бы удовольствие и радость, и избрание свое оправдал бы. Сие точно и открыл Бог на Иове и на слепце Евангельском. Тоже видим мы и сами на многих, которые по многих несчастиях и страданиях, наконец благодушно все то вытерпев, учинились счастливыми и славными. Так Богу иногда угодно, чтоб нас прежде провести чрез огнь и воду, и потом уже ввести в покой.

       Но мы, разсуждая о болезнях, происходящих от греховнаго разстройства, видим, что небесный Учитель, исцеляя больных, поступал божественно и премудро. Врачи, когда исцеляют от болезней, отъемлют непосредственную причину болезни, и чрез то облегчают болезнь: но корень и источник болезни, то есть, грех остается в больном; следовательно по облегчении на время болезни, может она паки открыться, или другия болезни произойти. Но Врачь душ и телес истреблял самый корень и источник болезней, то есть, грех; и потому по исцелении больному говорил: Отпущаются тебе греси твои (Лук. гл. 7, ст. 48). Да не только истреблял корень и источник, но и самаго того, который сей корень своим ядовитым соком напоевал, и сего источника умножал течение, то есть, духа неприязни, духа всякия нечистоты и разстройства: Душе немый и глухий, изыди из него, и паки не вниди в него (Марк. гл. 9, ст. 25).

       А из всего сказаннаго видим, что милосердый Промыслитель наш и врачевство самое действительное противу болезней открыл нам, и положил в наши руки. Сей род ничим же изгонится, токмо молитвою и постом (Тамже ст. 29). А молитва и пост суть в нашей власти; и ежелиб мы в болезнях сим врачевать себя пренебрегли, сами будем причиною своего страдания. И хотя нося мы поврежденное естество, и живя в мире, исполненном зол и соблазнов, не можем, чтоб когда болезненных припадков не чувствовать: однако по крайней мере, прибегая к Богу, и храня всегдашнее воздержание, болезни уменьшим, или их ослабим; как-то и усматриваем, что люди живущие благочестиво, воздержно, порядочно и благоразумно, не столько болезням бывают подвержены, как люди страха Божия не имеющие, невоздержные, развратные и своевольные. И для того-то Спаситель исцеленному слепому, а с ним и всем нам, дал сие правило: Се здрав был еси, к тому не согрешай, да не горшее что тебе будет (Иоан. гл. 5, ст. 14). Аминь.

       Говорено в Вифании 1805 года.