СЛОВО на день преподобнаго Сергия

СЛОВО

НА ДЕНЬ ПРЕПОДОБНАГО СЕРГИЯ

       Преподобне отче Сергие! празднованием святыя памяти твоея, душевно возпользуй нас, и предначни духовную беседу нашу. В день сей, благословеннии Христиане! Церковь уставила чести Евангелие, кое обнадеживает, что мы можем найти покой душам нашим, ежели надлежаще искать его будем. Из сего без сумнения видно, что празднуемый нами праведник обрел сей покой: а потому Церковь желает и советует, чтоб и мы, по примеру его, сей покой искали, с надеждою обрести его.

       Как не искать таковаго сокровища? Ежели люди, для приобретения тленнаго прибытка и временной славы, всякие труды сносят, моря преплывают, опасностей смертных не уважают; то как же бы могло что нибудь нас удержать для приобретения покоя душевнаго?

       Вам известно, как драгоценно и нужно сие сокровище. Всякое благо без него есть не благо, а тягость одна; поелику без него ни от какого блага никакой пользы мы чувствовать не можем. Здрав ли кто? Но что в том, ежели он внутри смущен, и лишен покоя душевнаго? Богат ли кто? Но что в том, ежели он при всем изобилии, внутренно мятется и терзается? Возвышен ли кто честию и достоинством? Но что в том, ежели мысль его между тем помрачена задумчивостию, а совесть мучится обличениями, и душа наполнена бурею? Вот вся благая мира сего: то есть, здравие, богатство и чести! но могут ли они приносить хотя малейшее удовольствие, ежели нет притом спокойствия душевнаго?

       Я уже не говорю о благах вечных, что оных без душевнаго спокойствия, никак приобрести не возможно. Ибо как можно или молением вознестися к Богу, или углубиться в размышление закона Божия, или почувствовать истинное во грехах раскаяние, когда мысль смущенна, и дух безпокоен, и подобен некоей буре его колеблющей и раздирающей? При покое душевном и цену здравия можем мы чувствовать, и богатством пользоваться, и честию наслаждаться. При покое душевном, и помолимся усерднее, и о законе Божием размыслим чище и вразумительнее, и грехи представим себе с большим к ним отвращением, и свободнее откроется источник слез умилительных и спасительных.

       Но оставим доказывать пользу и драгоценность покоя душевнаго; поелику я нимало не сумнюсь, чтоб в том всяк со мною согласен не был. Большее затруднение состоит в том, каким образом можно искать и приобресть сие сокровище. А для сего вникнем мы в таковое разсмотрение с большим вниманием и углублением. И обрящете покой душам вашим (Матф. гл. 11, ст. 29).

       Какой покой здесь разуметь мы должны? земный или небесный? Конечно не небесный: ибо по вере известны мы, что души удостоенныя быть в блаженстве вечном, наслаждаются покоем, коего ничто уже смутить и нарушить не может, поелику тамо отбеже болезнь, печаль и воздыхание; а должны мы разуметь покой земный: то есть, как на земле, в сем великом и многотрудном подвиге, в сем житейском море, волнуемом напастей бурею, можем мы соблюсти в душе своей спокойствие и тишину: и уподобиться оной каменной горе, которую волны со всех сторон яростно ударяют, но нимало ее не колеблют, а пребывает она неподвижна и невредима, и все наглости бури, как бы с посмеянием презирает: сей-то покой разуметь мы должны. И обрящете покой душам вашим.

       Как же можем мы его искать, чтоб наконец обрести его? Нигде лучше не можем найти для сего наставления, как в том же самом Евангелии, которое обнадеживает нас, что мы обрящем его. Премудрости сея Учитель, прежде нежели уверил нас, что мы обрящем покой душам нашим, предварительно требует от нас, чтоб мы взяли иго Его на себе, и научилися бы от Него, яко кроток Он есть и смирен сердцем (Матф. гл. 11, ст. 29). Вот способ, вот средство, как мы должны искать покоя душевнаго, чтоб обрести его!

       Потребны для сего кротость и смирение сердца. Что есть сия кротость? Что есть сие смирение сердца? Кротость есть тоже, что незлобие, которое не воздает зла за зло: кроткий человек, яко овца на заколение ведется, и яко агнец пред стригущим его безгласен; тако не отверзает уст своих. Кроткий, по Евангелию, трости сокрушенны не преломит, и льна зажегшагося не погасит: то есть, никого не оскорбит, и никого не разгневит. Ежели таково есть свойство кроткаго, то без сумнения может он соблюсти спокойство душевное. Дух наш обыкновенно и наиболее смущается тогда, когда на нас другие напрасно нападают, обижают, всякия оскорбления и досады, и унижения и посрамления нам причиняют. А мы сим возмущаясь, скорбим, досадуем, гневаемся, жалуемся, и отмстить ищем. Где же тут будет покой душевный? Но кроткий, яко незлобивый, когда все то или великодушно сносит, или пренебрегает, или почитает то до себя непринадлежащим; то может он соблюсти тишину душевную.

       Но как, скажет кто, обиды мне причиняемыя, почитать до меня непринадлежащими? Так, ежели ты с кротким человеком уверишься, что сие принадлежит не тебе, а Богу: Он попустил злому человеку на тебя напасть, по премудрому и конечно полезному для тебя намерению попустил, и праведно, и милостиво. Праведно: ибо конечно твой какия либо душевныя болезни чрез сие исцелить хощет: милостиво: ибо Он попустил, Он и избавит: Он оскорбил, Он и утешит: Он и отмстить не тебе дозволяет, ибо ты не умеешь в том соблюсти меры, а отмщение берет на Себя. Мне, глаголет, отмщение, Аз воздам (Рим. гл. 12, ст. 19). При таковом расположении кроткаго, душевная тишина не помутится: а пребудет, яко гора Сион, бурею освистываемая, но неколеблема.

       Вам сие не понятно покажется, конечно для того, что вы такой веры не имеете, и кротости сея не понимаете. Она есть тоже, что Евангелием похваляемая нищета духовная (Матф. гл. 5, ст. 3). Но вы и нищеты духовной не постигаете. Вам по суетному мудрованию мнится, что нищий духом, есть тоже, что подлый человек. О безумия! нищий духом, по Евангелию, есть тот, который о себе не высокомудрствует, который почитает себя пред Богом бедным и ничего не заслужившим: а все приписывает единой благости Его: но и пред человеки своими дарованиями и заслугами не хвалится, своих дел себя судиею не делает: а тем почитает себя довольным, что об нем определит Бог, и от Бога поставленное начальство. Вот, что есть нищий духом; он есть или тоже, что и кроткий; или самое ближнее между ими есть родство. И таковый нищий духом, есть спокоен, блажен и Богомудр.

       А подл духом есть высокоумный, много о себе мечтающий, других, яко его хуждших, презирающий, а потому он и беден, поелику всегда безпокоен, гневен, роптателен; ибо еюже мерою мерит он, возмеряют и ему; чем более превозносит себя выше других, тем более подвергается осмеянию и презрению других; и чем более рвется отмстить за свои обиды, тем более раздражаемые им нападают на него. Вот настоящая подлость духа, и до какого состояния она доводит! а кротость и нищета духовная есть основание покоя душевнаго. И сего уже кажется довольно.

       Но Господь благоволил еще с кротостию соединить и смирение. Научитеся от Мене, яко кроток есмь и смирен сердцем. Почти одно есть свойство кротости и смирения; но кротость относится к нравам, а смирение к мысли. Ибо хотя оно названо смирением сердца: но сие значит, что смирение должно быть не наружное и лицемерное, но внутренное и сокровенное. Кротости свойство есть беззлобие, а смирения, покорение и повиновение. Кротости противна злоба и мщение, а смирению гордость и высокомудрие. Видели мы, что кротость с своим беззлобием среди бед и напастей может соблюсти покой душевный: но так же и смирение соблюдет его. Или паче смирение предшествует, а кротость последствует. Чтоб быть кротким, надобно начать быть смиренным: чтоб быть беззлобным, надобно прежде из мысли изгнать излишнее о себе мечтание и высокомудрие. Смиришь гордую о себе мысль, приобретешь чрез то и кротость и беззлобие. А вознесешся о себе высокоумием, потеряешь беззлобие; начнешь искать мщения, а чрез то потеряешь спокойствие душевное. И так истинно слово Господне! спасительно есть Его правило, что кротости и смирению научившися от кроткаго и смиреннаго Учителя, обрящем мы покой душам нашим.

       Но при сем можно полюбопытствовать, почто Спаситель сию самую кротость и смирение назвал игом, то есть, тяжким бремянем. Для того, что приобресть кротость и смирение, требует не малаго труда и подвига. Великий труд, великий подвиг, отвергнуть лестное о себе мечтание, почитать себя ниже других; не злобиться, получая от врагов удар за ударом, и не мстить им, хотя злобствуют без конца; да еще и любить их и благотворить им.

       О великое и тяжкое иго! однако оно довольно тем вознаграждается, что доставляет покой душевной на земли, и покой вечный на небесех; егоже да сподобит нас Господь, молитвами преподобнаго, и на земле спокойно пожившаго, и на небеси покоем вечным награжденнаго. Аминь.

       Говорено в Троицкой Лавре 1803 года, Сентября 25 дня.