В неделю третию великаго поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ТРЕТИЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА.

Иже хощет по мне итти,
да отвержется себе,
и возмет крест свой.

Марк. гл. 8. ст. 34.

Благочестивейшая Государыня!

Зная, что ВАШЕ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО, и вы, примером своея Монархини возбуждаемые, Слушатели, всегда с охотою слышать слово Божие желаете, и что сия спасительная жажда побуждает вас, дабы оную утолять живою учения водою, почерпаемою из источников Израилевых; зная сие, погрешил бы я против самой истинны, ежелиб ничего из Святаго Писания ко удовольствию вашему не представил. Ибо как желания вашего ничто не может быть справедливее, так и духовнаго сего упражнения ничто не может быть приятнее. Какуюж трапезу вашим, алчущим правды, душам представим мы? Дух Святый в ныне чтенном Евангелии изобильное предлагает нам угощение – но угощение странное! Ибо кто желает участником быть сего духовнаго пира, тот должен отрещись самаго себя. Иже хощет по мне итти, да отвержется себе.¹ Чтоб быть истинным последователем начальника веры нашея, надобно совсем себя переменить, надобно вытти из самаго себя. Предложение темное: гадание запечатленное печатию премудрости Евангельския. Почему молим Тебе, Источниче всякаго просвещения! Отверзи нам ум разумети писания, и научи нас, как отвергшись самих себя, преселиться нам в Божественный Дух Твой?

Отрещись самого себя повидимому есть вещь невозможная; ибо кажется, что в сем заключается некоторое противуречие, чтоб быть мне самому, и отрещись мнеж самого себя. А хотяб и можно было, то опять, кажется, не должно. Ибо отрещись самого себя, видится, что надобноб было отказаться от тех Создателевых законов, на которых движения нашего тела и души основаны. Такия Святаго Писания недовольно ясныя места, естьли надлежаще истолкованы не будут, бывают для других случаем к соблазну. Ибо некоторые мало просвещенные умы, не возмогши, или не хотя взойти в глубину Божественнаго Писания, когда находят в нем некоторыя видимыя противоречия, сумнятся о истинне Богом нам преданнаго слова, и за чтоб должны осуждать свою слабость, в том оскорбляют Духа Святаго, Творца всякия истинны.

Но надобнож признаться, что и худыя толкования много подают случая к развращению и к несправедливому о истинне Святаго Писания заключению. Приведенное нами о отвержении себя Христово слово одни толкуют, что отрещись себя, есть все склонности, не делая между ими справедливаго различия, умерщвлять и изсушать, так сказать, источник человеческих действий. Другие думают, что не льзя отрещись самого себя, разве себя удалить от всякаго с людьми сообщения, и оградиться горами от опасности мирских соблазнов. Иные толкуя оноеж слово, разсуждают, что для отвержения себя не довольно исполнять обязательства, какия мы на себя приняли, вступя в число благословеннаго Христианства: но надобно еще себя обременять другим не знаю чем; и для того оное Христово слово, чтоб отрещись себя, относят не до всех обще Христиан, но токмо до некотораго известнаго людей состояния. Такия и подобныя толкования дают случай остроумным подлинно, но не довольно разсудительным людям, не свято думать о истинне Христианской, вместо того, чтоб так думать о несправедливых ея толкователях. Но посмотрим уже, какой есть настоящий и с Евангельским Духом сходный Христова слова разум.

Чтоб истинное о отвержении себя получить нам понятие, надобно наперед уверенным быть, (о чем, думаю, никто и сумниться не может) что человек часто предпочитает хуждшее лучшему, что не редко последует чувственным склонностям в предосуждение здравому разуму, и что не всегда есть точным исполнителем закона совести; а чрез то выходя из под владычества добродетели, делает себя невольником порока. Приняв истинну сию за несумнительную, не трудно узнать, в чем состоит отвержение самого себя. Ибо когда идет кто против несправедливаго усилия своих страстей; когда приятность чувств приносит в жертву пользе утверждаемой разумом, и когда наружныя выгоды порока почитает меньше тех трудов, которые ведут к добродетели: тогда он разрывает самый крепкий узол предразсуждения и пристрастия; тогда он принуждает себя оставить приятность и пользу для чувств весьма лестную; тогда он побеждает самого себя, и тогда-то отвергается себя самого по слову Евангельскому; а по выражению Апостола Павла тогда он скидает с себя ветхаго человека и с худыми делами его, а одевается в новаго, и тщится достигнуть до того совершенства, в каком создан первый человек.² И по тому отрещись себя, значит, просто сказать, не слушаться самого себя, когдаб мы в самих себе чувствовали побуждения противныя истинне, противныя совести и разрушающия истинное блаженство наше. А что не сказано в Евангелии, чтоб отвергаться нам худых склонностей, но самих себя: чрез сие означается, чтоб мы от них так отреклись, как бы они совсем до нас не надлежали, и их льщения так бы были для нас мало чувствительны, как бы они находились в другом ком, а не в нас. И в сем точно разуме пишет премудрый Апостол: И вы помышляйте себе мертвых убо быти греху, живых же Богови о Христе Иисусе Господе нашем.³

А отсюду видим, что кто отвергается себя, тот отвергается себя и не отвергается. Отвергается в изъясненном нами разуме; а не отвергается себя, поелику чрез сие отвержение избирает, что больше полезно себе, поелику чрез то ближе становится к Богу: а вещь, приближающаяся к своему центру не отступает от естества своего, но следует ему. И понеже мы, отрицаясь себя, больше находим себя; для того Спаситель наш в нынешнем же Евангелии сказал: Иже хощет душу свою спасти, то есть, не отрещись себя, погубит ю: а иже погубит душу свою, то есть, отвержется себя, спасет ю. А из всего сказаннаго заключить надобно, что естьлиб человек всегда точно последовал закону своея совести, и оной ни в чем бы не преступил, то и не былоб причины Спасителю сказать: Иже хощет по мне итти, да отвержется себе: понеже исполняя точно закон его, тем бы самым следовал за ним.

Познав теперь, в чем состоит отвержение самого себя, боюсь, чтоб не показалось кому весьма строго учение сие: однако положив, что оно подлинно такое есть, надобно почитать ту строгость, которая нас ведет к совершенству. Но впрочем может ли то учение назваться строгим, которое исполнили люди, подобным с нами немощам подверженные? Предстань здесь ты Авраам, ты отец верующих! предстань, и дай нам самим собою пример отвержения себя. Сей праведный муж по нещастию времен жил между людьми, кои, отступя от благочестия, развращенную вели жизнь, и своими худыми примерами не токмо праведнаго смущали душу, но и добродетель его приводили в опасность. Глас Божий, обитающий в непорочной совести, тогда ему возопил: Изыди от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего, и иди в землю, юже ти покажу,⁴ то есть, остави видимая и известная, и предпочти невидимая и неизвестная. Повинулся избранный муж трудному сему повелению, последовал гласу тому, оставил место рождения, дом, сродство и житейския выгоды, и всему тому предпочел благочестие: а чрез то отвергшись самого себя, яснейший миру оставил пример, как побеждать препятствия, кои с нами встречаются в пути добродетели.

Тойже божественный глас вопиет и тебе, возлюбленный Богу Христианин! и говорит: Изыди не из земли твоея, но из самого себя, из внутренности тления твоего: изыди не от рода твоего, но от вреднаго с худыми людьми обращения: изыди не из дому отца твоего, но разорви крепкий узол, которым связывает тебя худая привычка, и иди в землю, вышшую небес, в которой обитает Бог, в землю кипящую медом услаждения вечнаго и млеком спокойства совести. Таким образом совершается отвержение себя: таким образом следовать надобно за Избавителем своим.

И ктоб не захотел бежать в след гласа сего? Но делают нам в том затруднение следующия Евангельския слова: И возмет крест свой; а сим означается, что за отвержением себя тотчас следует крест, то есть, различныя искушения. Крест дкоякий: внутренний и внешний. Внутренний крест есть оное сражение плоти и духа, сражение, которое находим мы в самих себе; когда склонности чувств противятся разуму, когда видим лучшее и похваляем, а хуждшему следуем, когда и то и другое оставить не хочем, а и то и другое вместе получить не можем. Крест тем тягостнее, что он пронзает сердце наше, и отъемлет покой нашея совести. Другой крест есть внешний, которым нас с стороны обременяют: ибо отрекшись себя и следуя добродетели, надобно на себя поднять целый полк страстью порабощенных людей. Никто бо не любит противное себе. Твое, Христианин! благочестие вооружает против тебя нечестиваго: твоя справедливость не мила мздоимцу: твоя прозорливость досадна хитрому ласкателю: твое воздержание беспокоит роскошнаго: твоя тщательность в гнев приводит лениваго: твое постоянство мучит человека распустнаго: Аще от мира бысте были, говорит Спаситель своим ученикам, мир убо свое любил бы; но якоже несте от мира, но аз избрах вы; сего ради ненавидит вас мир.⁵

Неси убо крест сей великодушно: иди на Голгофу за твоим подвигоположником, и в терпении твоем полагай спокойствие духа твоего: докажи миру, что сильнее есть твое терпение, нежели его гонение. Знаю, что мысль иногда тебе говорит подобно, как говорил Исаак отцу своему, когда хотел он его в жертву принести: Отче! се огнь и дрова! а где есть овча на всесожжение?⁶ Говорит иногда мысль и тебе: Отче небесный! се огнь и дрова, се огнь искушений и напастей и дрова оной огнь разжигающия, а где есть утешение Твое? где есть всесильная помощь Твоя? Но могут ли сии слова произнесены быть, чтоб в тот же час сердце твое не наполнилось сладчайшим небеснаго утешения нектаром?

Мы в самых печальных обстоятельствах утешаемся вопервых благою совестию, которая живо увеселяет дух наш. И ежелиб кто сим не доволен был, то позволил ли бы он мне желать себе всякаго благополучия с худою совестию? Второе утешаемся твердым упованием, что добродетель наша в свое время в полном сиянии откроется. И ежелиб кто сим не доволен был, то позволил ли бы мне он желать себе всякаго щастия, котороеб наконец обратилось в горесть и печаль? Аще кто приобрящет мир весь, а душу свою отщетит, кая польза человеку тому?⁷

Но почто я утруждаю Слушателей моих, и увещеваю к той добродетели, к исполнению которой обязали они себя в крещении; и тоже всегда подтверждают в причастии, да и самым делом отправляя должности, возложенныя от церкви и от общества, воинствуют под знаменем креста Христова? А вопервых Ты, Благочестивейшая Монархиня наша! нося на Священных Своих раменах тягостное великаго правления бремя, склоняешь на Себя очи не токмо всех нас, но и самого Владеющаго светом; и Самой Собою доказываешь, сколь великия дела может понести и совершить душа, посвятившая себя небесной помощи. По чему осталось мне молить токмо великаго Подвигоположника, да облегчает Вам спасительное иго Ваше, и сим славы путем да введет Вас в обитель вечнаго покоя, Аминь.

Сказывано в Москве в присутствии ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА и ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЫСОЧЕСТВА в придворной церкви Марта 11 дня, 1767 года.