Слово на день Срeтения Господня

СЛОВО

НА ДЕНЬ СРЕТЕНИЯ ГОСПОДНЯ

Старец праведный Симеон узрeв Христа Господня, и зная от Духа Святаго, яко приближился час его кончины, спокойно, даже радостно, возопил: нынe отпущаеши раба твоего, Владыко! по глаголу Твоему с миром: яко видeстe очи мои спасение Твое (Лук. гл. 2, ст. 29).

Мы скажем под конец сего слóва, почему Симеон не смутился приближением своея кончины; но радостным духом к ней расположен был. А теперь помыслим что нибудь о самих себe: ибо и нам, рано ли, поздо ли, тоже предлежит. И не былоб нужды о Симеонe разсуждать, ежели не прилагать его к самим себe.

Он благополучно кончил подвиг свой: достиг тихаго пристанища. Нынe пребывает не токмо во всякой безопасности, но и в состоянии блаженства ничeм никогда ненарушаемаго. Но мы еще в подвигe состоим; и чeм сие кончится, не знаем. А чтоб кончить то благополучно, крайне нужно и важно. Ибо конец все дeло увeнчавает.

И в здeшней жизни не тот щастлив почитается, который был богат; а под конец обнищал: кто был славен, а напослeдок обезславлен и презрeн: кто был возвеличен; а при послeдних днях пал и опровержен. Но паче счастливым почитается тот, который в первых днях был бeден; а послe разбогатeл: кто сначала мало был кeм знаем; а напослeдок прославлен и почтен: кто чрез многия лeта боролся с трудностями, с нуждами, с бeдствиями; а наконец все то преодолeл, и над всем тeм восторжествовал со славою. Ежели же и в сей жизни щастие и нещастие поставляется, судя по тому, как кто жизнь свою окончает: кольми паче щастие и нещастие вeчныя судьбы нашея зависит от того, как мы совершим подвиг жизни сея.

Так на сей важный случай, чтоб к оному приготовиться, возмем мы в разсуждение оныя Симеоновы слова: нынe отпущаеши раба твоего: яко видeстe очи мои. Я не говорю: отпущаеши с миром: не говорю, очи мои видeстe спасение Твое (Лук. гл. 2, ст. 30): но просто нынe отпущаеши раба твоего: яко видeстe очи мои. Ибо отпущену быть отсюду с миром: и видeть очами спасение Господне: сие свойственно токмо единому рабу Христову, который и в жизни сей может уже с Павлом говорить: не к тому живу аз: но живет во мнe Христос (Гал. гл. 2, ст. 20). Мы предоставим сие послeдованию нашего слова. А теперь будем разсуждать о обыкновенной и естественной кончинe каждаго смертнаго. Ибо всяк человeк на земли, какой бы вeры ни был, да хотяб и никакой вeры не имeл, и ни чемуб не вeрил: однако должен умереть; и всяк может сказать: нынe отпущаеши мя: и видeстe очи мои. Хотя не тeм духом, и не в том смыслe, как Симеон; однако может и должен сказать.

Но в каком же смыслe всяк, разумeю и невeрный, скажет сии слова? Вот сего-то со вниманием послушайте. Ибо может быть и из Христиан не совершенно просвeщенных вeрою и не твердых в ней нeкоторые, так же думают и говорят. Нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои. Что же видeли очи ваши? скажите нам. Мы, скажут одни, видeли и вкусили всe сладости мирския. Мы пили, eли, наслаждались, гуляли, ликовали. Вкусили всю сладость всяких пищей, всяких напитков: наполняли тeм чрево свое до пресыщения и до забытия самих себя. Не было дня, чтоб мы не препроводили в веселостях. Громкая музыка услаждала наши уши. Сладострастие было наше единое блаженство. Не только развратныя жены без числа нашу насыщали похоть; но ни одна непорочная дeвица, ни одна цeломудренная жена, не могли устоять противу наших прельщений, обманов, подкупов, а иногда и насилий. Не знали, что есть скука, печаль и скорбь. Все служило к нашему удовольствию. Изобильная жертва приносима была похоти, плоти и вкусу. Теперь тeло ослабло, хотя дух и не ослаб: старость и дряхлость все прежнее сдeлала не лестным и не вкусным. Уже самое продолжение жизни лeтами ослабленныя, болeзнями мучимыя, стало в несносную тягость. Что же болeе остается? Нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои. Что? Все то, что ни было лестно моим чувствам; чего ни пожелала моя прихоть. – Вот что одни говорят: но могут ли они сказать: нынe отпущаеши мя с миром? Могут ли они сказать: яко видeстe очи мои спасение Твое. О Господи! далече от грeшник спасение твое (Псал. 118, ст. 155)! Отпущаются таковые отселe; но не с миром, а с терзанием на мучение. Ибо очи их не видeли спасения: но едину суету; и по тому, яко помраченные мыслию и сердцем, повержены будут во тьму кромeшную.

Что же другие говорят? Ибо по разным свойствам страстей и пороков разные бывают у людей при кончинe мысли и слова. Иные говорят: нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои. А что видeли? Видeли всю славу мира сего. Мы возвышены были пред всeми людьми: всe нас почитали, яко божков. Ибо всякаго рода сияние круг нас блистало. Домы великолeпные и многочисленные. Вездe блистало сребро и злато и камение драгоцeнное. Знаками отличающими нас от прочих людей были мы обвeшены. Не говорим, что стада рабов наш миг наблюдали; и исполняли все со страхом и трепетом: но и самые мнимые благородными и знаменитыми, почитали за щастие нас видeть, и удостоиться услышать едино слово; да и служили нам, когда хотeли мы, не меньше рабов. Молва народная со благоговeнием провозглашала наше имя. Слава вездe гремeла, повeствуя наши дeла. А ученые витии все истощевали свое сладкорeчие, дабы нас похвалами до небес превознесть; и почитали еще себя щастливыми, ежели мы удостоим своею рукою коснуться их похвальнаго слова. Все пред нами трепетало; и мы на других всeх людей взирали, яко на презрeнныя и нашего воззрeния недостойныя твари. А уже о веселостях, сладострастиях, и всякия похоти насыщениях и говорить нечего. Ибо кто таковым, каковы мы, в чем отказать бы посмeл? Теперь наступает смерть: не хотeлось бы ей уступить: да видно уступить надобно. Но что нужды? Довольно насладилися мы всякаго рода величием: а и по смерти слава дeл наших гремeть будет. – Нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои. – Но можно ли сказать, что они отпущаются с миром? Можно ли сказать, что они видeли спасение Господне? Никак! никак! они были возмутители мира: и по тому отпущаются в преисподняя, гдe царствует вeчный нечистых духов раздор и мятеж. Их очи не видeли спасения Господня: и по тому достойно лишаются зрeния славы лица Божия. –

Но послушаем и других. Сребролюбцы при кончинe своей мыслят и говорят: нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои. Очи наши ни на что не взирали, как только на злато и сребро. Мы за сладострастием не гонялись. Нам чести и возвышения и отличия без денег пустым шумом казалися. Мы не находили ни в чем удовольствия, как токмо в едином богатства собрании; не для того, чтоб его употреблять, но чтоб его беречь. Мы единым его зрeнием услаждалися. Не трогала нас бeдность других: ибо мы почитали их лeнивцами: не сострадали нуждам других: ибо разсуждали, что всяк должен сам о себe промышлять. Лазарь гнойный пред вратами нашими лежащий и стонающий, болeе в нас досады, нежели сожалeния производил. Но и самое богослужение нам отвратительно казалося: ибо оно к нашей досадe непрестанно напоминало, чтоб к богатству не прилагать сердца; или оное истощевать на бeдных и не имущих. Теперь наступает кончина наша. Ах! как неблаговременно! Еще столько-то тысячей столькими-то тысячами умножить не успeли. О когдаб еще пожить хотя только тысячу лeт! Но пусть мы умрем: только бы деньги за нами послeдовали. Никак не рeшились мы разстаться с ними. Нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои, едино злато и сребро: да и всегда зрeнием их наслаждаться уповаем. – Вот сребролюбцы при кончинe своей что мыслят и говорят! Но отпущаются ли они с миром? видeстe ли очи их спасение Господне? Никак, отпущаются они во ад, нося уже в себe возженный огнь адский: и очи их узрят, яко злато и сребро обращены в прах, вeчно их помрачающий.

Но оставим уже сих, и отвращения и сожаления достойных людей. Послушаем и того, что большая часть людей при кончинe своей мыслят и говорят. Нынe отпущаеши мя: яко видeстe очи мои. Видим теперь, наступающу часу смертному, яко суета сует и всяческая суета. Что мы в жизни сей видeли? Видeли однe нужды, скорьби и печали, и всякаго рода непостоянство. Видeли дней несравненно болeе прискорбных, нежели радостных. Видeли очи наши, как иные в самой юности умирали, как други измeняют, как возвышенные падали, как богатые вдруг обнищевали, как другие по зависти и клеветe всего неповинно лишалися. Видeли, что порок и беззаконие удачно: а добродeтель в презрeнии и гонении. Видeли, как ласкатели обманывают, как други измeняют, как мздоимцы притeсняют, как властелины насильствуют, как войны разоряют. Нeт нигдe безопасности и покоя. Вездe соблазны и бeды. Бeды в рeках, бeды от разбойник, бeды во градeх, бeды от сродник, бeды от язык, бeды в пустынях, бeды в морe, бeды во лжебратии. Вся земля поистиннe есть юдоль плачевная: и как будто на то родится человeк, чтоб всю жизнь страдать и страданием оную окончать. Теперь наступает смерть: кажется она уже не страшна; а паче желательна: поелику в ней одной может быть найдем себe покой и всeх зол конец. – Вот что большая часть людей при кончинe своей мыслят и говорят! Но отпущаются ли они с миром? И видeстe ли очи их спасение Господне? Не без сумнeния сие утвердить. Ибо они не столь вeчных благ желают; сколько сожалeют, что оных на земли не нашли.

     А чтоб сподобиться нам отпущенным быть отселe с миром; и чтоб увидeли очи наши спасение Господне: надобно нам воззрeть на Симеона, который умирал с миром, и очи его спасение Господне видeли. Ибо в оных его словах: нынe отпущаеши раба твоего с миром: не иный, как сей смысл заключается. Владыко Господи! Ты произвел меня в жизнь сию. Но я истиною Твоею научен, чтоб не мыслить, аки бы я токмо произведен для жизни сей. Нeт! Твое намeрение было и есть гораздо вышшее и величественнeйшее: а имянно, чтоб в сей жизни нас искусить, яко огнь в горнилe, чтоб нас ввести в подвиг добродeтели и терпeния, и таким образом, чрез огнь и воду наконец ввести в покой Твой. Ибо хотя Ты все нам даруешь по единой милости без всяких заслуг. Однако Твоя удивительная воля и благость есть, чтоб нам и вeчное блаженство даровать, яко награду за подвиг нашея добродeтели и вeры. И по тому хотя я пользовался жизнию сею, по закону Твоему: но к ней пристрастия не имeл; вeруя несумнeнно, яко истинная жизнь моя на небеси. Угодно было Тебe возложить на меня звание, пристойное состоянию моему. Я оное проходил со тщанием, не заключая в нем ни чести, ни достоинства; а только проходил, яко возложенную должность и звание. Помышлял единственно о том, дабы мнe не остаться безотвeтно, когда правда Твоя потребует от меня отчета в дeлах моих. Однако со всeм тeм, милосердый Господи! я ни мало не уповаю на заслуги мои, и никак не дерзаю оправдаться пред Тобою дeлами моими. Сознаю тлeние моея природы. Чувствую, коликим недостаткам подвержен: колико от совершенства удален. Почему и остается вся моя надежда на то, яко видeстe очи мои спасение Христа твоего, иже прииде в мир грeшные спасти, из них же первый есмь аз (1 Тим. гл. 1, ст. 15). – Вот с таковыми-то мыслями и вeрою отселe отпущаем был Симеон: и по тому отходил с миром.

Таковое же расположение, мысли и вeру должен имeть каждый Христианин: ежели желает, чтоб он мог при кончинe своей с полным сердца увeрением сии Симеоновы словà пред Богом произнести: нынe отпущаеши раба твоего, Владыко! по глаголу твоему с миром: яко видeстe очи мои спасение твое. Аминь.

Говорено в Троицкой Лаврe 1796 года.