В неделю вторую Великаго поста

CЛОВО

В НЕДЕЛЮ ВТОРУЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА

Сей день обязывает нас, дабы мы вам предложили слово, каковое дает нам Дух Божий, и какое заслуживает вера ваша. Но почему сей день паче других к предложению слова нас обязывает? По тому, что Евангелие ныне благовествовало, яко и сам Господь Иисус Христос собравшемуся народу глаголаше слово.

Но столько ли мы щастливы, дабы видели таковую тесноту народа, каковая была тогда? Яко, говорит Евангелист, не вмещалися ни при дверех (Марк. гл. 2, ст. 2). Должно бы кажется того желать. Ибо почему улицам, и торжищам, и зрелищам быть исполненным людей даже с великою теснотою: а церковь Божия не имела бы сего щастия? Уже ли там бóльшее можно найти удовольствие, или большую обрести пользу? Как возможно, по Пророческому слову, прейти источник воды живыя, и почерпать воду из ямин болотных (Иер. гл. 2, ст. 13 и 18)? Приидите, взывает Премудрость Божия, ядите мой хлеб и пийте вино, еже разтворих вам: оставите безумие, и живи будете (Притч. гл. 9, ст. 5 и 6).

Да хотя бы зрелища и торжища и исполнены были людей, а в церковной ограде было бы малое число, и тогда бы скорбеть не надлежало. Ибо, по разсуждению Златоустаго, тех, которые забыв себя, единственно к мирскому пристрастны, и за человеков почитать не должно. А прямо человеки те, кои о Боге помышляют и единственно о спасении души своея пекутся. Почему хотяб малое таковых число в церкви было, должно почитать, что церковь людьми наполнена: а напротив, хотяб торжища и зрелища преутесненны были, должно не иначе почитать, как бы они совсем были пусты.

Но можем ли мы произносить сию жалобу? Ваше усердие ко благочестию доказывается сим вашим во множестве стечением. Может еще церковь утешаться, видя, яко жатва многа; и есть благая земля семя Слова Божия приемлющая. Дал бы Бог, чтоб большее число послал Он ревностных делателей на сию благословенную жатву! Таковым вашим благоразположением и мы побуждаемся, дабы бедный талант истощить в вашу пользу. А по тому изследуем, какого содержания было то слово, которое проповедовал небесный Учитель собравшемуся народу. Ибо Евангелист точно не означает, в чем оное слово состояло.

Из предыдущаго и последующаго Евангельскаго повествования догадываться можем, что Господь проповедывал им о болезнях душевных. Ибо и прежде сего исцелил Он прокаженнаго, и после того исцелил разслабленнаго: исцеляя же их от болезней телесных, всегда напоминал им о болезнях душевных. Ибо отъемля, по видимому, их телесные недуги, но не говорил; исцеляешься ты от прокажения; исцеляешься ты от разслабления; но говорил: отпущаются тебе греси твои (Марк. гл. 2, ст. 5). Из сего вероятно заключить можем, что Иисус Христос проповедовал тогда о врачевании грехов, яко болезней душевных. Почему и мы на сие же обратим разсуждение свое.

Удивительно по истинне, что наибольшее число ко Христу или сами приходили, или за других просили, дабы их исцелить от болезней телесных, яко то от прокажения, от разслабления, от слепоты, от глухоты, от кровотечения; а некоторые и от самой смерти, однако телесной: но весьма малое число просили о исцелении от болезней душевных.

Для чегоб, на пример, не просить Господа: исцели меня от гнева. Ибо гнев волнением крове разстроивает состав мой телесный; а помрачая мысли и ослепляя разсудок, разстроивает мой и состав душевный. Исцели меня от гордости: исцели меня от сребролюбия и от роскоши: исцели меня от зависти, злобы: исцели меня от лености и нерадения: исцели меня от сладострастия и блудодеяния: исцели меня от пристрастия мирскаго: и возжги мое сердце любовию к Тебе и к делам благим.

Уже ли все сии болезни меньше вредны, нежели болезни телесныя? Уже ли оне меньше мучительны? Уже ли оне меньше разстроивают наш состав не только душевный, но и телесный? Ибо оне-то и суть началом и причиною всех телесных недугов. Уже ли исцеление от сих болезней есть меньше нужно, или меньше полезно? Уже ли от сих болезней исцеленный в хуждшем состоянии, нежели здравый только телом, а страстями раздираемый и мучимый? Но кто же прямо блажен, как не тот, который совестию незазорен, и душею спокоен и радостен? Который и в счастии мирском равномерен, и в несчастии терпелив и благодушен? Пусть бы он притом был и болезнен телом; но совесть спокойная может облегчить телесную болезнь; а здравие тела не сильно успокоить мятущейся и терзающейся совести.

Однако со всем тем все почти просят о исцелении болезнй телесных; а едва кто о исцелении болезней душевных.

Нашелся было един юноша, который предложил Христу вопрос прямо благоразумный и полезный: Учителю благий, что сотворю, да живот вечный наследую? (Марк. гл. 10, ст. 17). Кажется никогда человеку не можно в лучшем чем упражняться, как в изследовании сея истинны. Но чтож воспоследовало? Когда Господь ему на сие ответствовал: иди и продаждь вся имения твоя, и раздай нищим (Ст. 21, 22). Сие услышав наш юноша, отъиде скорбя.

Что ты скорбишь, прежде благоразумный, а теперь неразсудительный юноша? Сие Господне слово исцеляет тя от болезни душевныя, то есть, от сребролюбия, которое по Апостолу, есть корень всех зол (1 Тим. гл. 6, ст. 10). Изторгается из тебя всех зол корень; а ты скорбишь. Так-то исцеления душевнаго человеки не только не ищут; но и когда оно предлагается, приемлют то со оскорблением; исцелен хромый от хромоты, и пишется, что он зело обрадовался, и ходя, и скача, и хваля Бога (Деян. гл. 3, ст. 8). А юноша не только не принял исцеления от страсти сребролюбия с радостию, но и отверг с оскорблением: отъиде скорбя. Ах колико мир превратен!

Но какаяж бы была причина таковаго превращения? Я другой не нахожу, как что люди малое и недостаточное имеют о душе понятие: а единственно понимают тело и его выгоды. Что видят, то и бредят: а чего не видят, то не иначе почитают, как бы того и не было.

Пусть мы душú не видим очами телесными: но не уже ли мы не можем ю видеть очами разума, при ясном свете Слова Божия? Не льзя того об нас сказать, чтоб мы не признавали быть в себе душе, особенной от тела; да и что она безсмертна. Признаèм: но сие признание так в нас слабо, что далее, какое ея начало, какия ея свойства, какия ея выгоды, к чему она должна стремиться, какий ея конец или счастливый, или нещастливый, далее в сие изследование, или мало, и совсем не входим. Единственно телесныя выгоды или невыгоды нас поражают и над всем прочим берут верьх.

Но может кто при сем вопросить, почему выгоды и удовольствия тела, или напротив его невыгоды и скорбления более нам чувствительны, нежели выгоды и невыгоды душевныя? На пример, кто страждет горячкою, или разслаблением, или скорчиванием жил, или раком, или когда мучениями какими раздирается тело: мы сие терпим гораздо с большею чувствительностию, нежели когда заражены мы гневом, или сребролюбием, или гордостию, или завистию, или злобою, или тщеславием, и прочим подобным. Мы в таковых болезнях находясь, мало чувствуем в себе какое либо страдание: а некоторыя страсти еще и удовольствие и услаждение производят. Так не можно ли из сего заключить, что самая природа так нас устроила, дабы более искать выгод телесных, а всемерно удалаяться от невыгод его; а по тому и более стараться о исцелении болезней телесных, нежели душевных?

Нет, нет! не устроила нас так природа. А болезни телесныя бывают для нас весьма чувствительны, не сами по себе; но по тому, что душа наша неблагоустройна. Представь себе человека, коего в сердце обитает Бог и любовь Его, коего совесть чиста и душа непорочна, который и здесь на земле мало о земном думает, но весь и умом и сердцем преселен в небеса, таковому мужу здешния нещастия и болезни телесныя мало будут чувствительны. Ибо терпение его подкрепляет, совесть спокойная ободряет, надежда утешает, Бог спомоществует.

Воззрите на Иова: может ли кто более страдать телесными болезнями, как сей доблественный муж? Но вам известно, как он все то преносил благодушно. Он как чувствовал, так и говорил: аще благая прияхом от руки Господни, злых ли не стерпим? Господь даде, Господь и взят. Буди имя Господне благословенно от ныне и до века! (Иов. гл. 2, ст. 10; гл. 1, ст. 21). И не даде безумия Богу (гл. 2, ст. 10). Видно, что болезни телесныя для него были не весьма чувствительны. Воззрите вы и на Мучеников. Может ли кто претерпеть более, как что они пострадали? Но они и в жесточайших мучениях были благодушны и бодры, так что когда с одной стороны им предлагаемы были все выгоды телесныя; с другой все роды мучений; они лучше избрали последнее, нежели первое. А по сему также видно, что им болезни телесныя не зело были мучительны; да еще некоторым образом и желательны.

В подтверждение того послушайте из них одного героя духовнаго, за всех их глаголющаго: радуюся во страданиях моих (Колос. гл. 1, ст. 24). Нам, к телу пристрастным, сие не понятно; а им было очень вразумительно. Ибо сами в себе чувствовали, что в страдательном тела состоянии можно иметь дух радостный.

И по тому сии великие мужи поступали совсем противно нам. Они к телесным страданиям мало были чувствительны, как видели мы: но напротив зело оскорбели и мучились, ежелиб случилось им по человечеству впасть в какое либо прегрешение, да еще и о других согрешающих они плакали и рыдали. Кто изнемогает, и аз не изнемогаю ли? Кто соблажняется, и аз не разжизаюся ли? (2 Кор. гл. 11, ст. 29). А мы напротив в болезнях телесных весьма чувствительно страдаем: а к болезням душевным нечувствительны. Да и должно нам весьма страдать, и мучиться, и терзаться, и в отчаяние приходить в болезнях телесных и в нещастиях; для того, что душа наша будучи сама болезненна, или почти мертва, никакова телу страждущему не подает ни подкрепления, ни ободрения, ни помощи.

Хощеши ли быть здрав телом? Буди здрав душею. Хощеши ли, дабы болезни телесныя и нещастия мирския не много были для тебя чувствительны? Исцели прежде болезни душевныя покаянием, и благодатию Господа нашего Иисуса Христа, Ему же да будет слава и честь во веки. Аминь.

Говорено в Чудове, 1795 года, Февраля 25 дня.