На день Святителя Алексия

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТИТЕЛЯ АЛЕКСИЯ

Пастырь наш, пастырь сея святейшия Московския Митрополии, уготовал нам днесь, и предлагает пир духовный. Аз недостойный его преемник, именем его, созываю вас, благословенная его паства, на сие святое угощение. В сем граде, в сем самом месте, он с паствою своею приносил безкровную жертву, совершал праздники, питал их пищею слова Божия, утверждал во благочестии своим святым примером, и взаимно в простоте сердца веселилися духовно.

Вы их потомки: вы преемники их благочестия. В вас еще протекает их благородная кровь; кровь Россиан, особливо царствующаго сего града обитателей; кровь знаменитая, не только благоразумием, мужеством, любовию к отечеству; но еще более горячим благочестием, и ревностию к вере.

Таковы были ваши предки! Удобно было и охотно празднуемому Пастырю сеять учения семена на таковой земле благой. Все было добрым воспитанием к тому приуготовлено. Оставалось только Пастырю, по сеянии с радостию собирать плоды, и хранить их для житницы небесной. Течение времяни нравы наши несколько переменило. Но весьмаб для нас было постыдно, ежелиб наши добрые предки не узнали нас; ежелиб свою благородную кровь нашли они не в той чистоте, в какой они нам сообщили.

Слава отечества, слава веры отечество утверждающия, тогда будет невредима, когда благородное свойство Россиан будет без всякой измены проходить из рода в род. Мы кратко объясним похвальныя свойства предков наших, дабы показать, с каковыми Святитель Алексий проходил подвиг своего служения; и чтоб мы их примеру ревностно последовали.

Предки наши может быть не были учены; но были просвещенны. Может быть не знали они измерений земли, течений звезд, выкладок мафиматических, и прочаго подобнаго: но знали, в чем состоит благочестие, какая есть жизнь богоугодная, что есть добродетель и честность; и что есть порок и постыдность. Да и знали то, не столько мысленно и умствованием одним; но знали самою вещию; ибо исполняли то самым делом. Бога любили: ибо хранили его заповеди. Бога боялися: ибо страшились творить Ему противное. Не было не только дела, но ни слова, ни движения, котороеб начинали они не с молитвою, не со изображением на себе знамения креста Господня. Наилучшия и любезнейшия их собрания были во храмах Господних. От многих домашних и общественных трудов в сих святых местах искали и находили себе покой и отдохновение. Вечерними молитвами облегчали свои днем истощенныя силы: утренними пениями прогоняли сон и ободряли дух. Слушанием Божественныя литургии освящали день, и тем, как бы некоторым оружием, укрепляли себя противу могущих быть дневных соблазнов. Даже и в самых мирских пированиях, не срамными и соблазнительными пениями, но священными и духовными, свои веселости разтворяли: а чрез то, или пресекали к искушениям случай; или, яко человеки, в чем либо согрешив, могли скоро притти в чувствие. В сем-то состояло предков наших просвещение. Да и есть сие просвещение истинное. Ибо они, по Апостолу, хотя в научения странна и различна не прилагалися (Евр. гл. 13, ст. 9); но вместо того благодатию утверждали сердца.

Учение без добродетели не токмо есть не полезно, но и вредно: а добродетель и без наук всегда есть полезна. Обучение телесное, говорит Апостол, в мале есть полезно; а благочестие на все полезно есть (1 Тим. гл. 4, ст. 8). Блаженный Августин был в свое время человек преученый, но в жизни еще не исправный. Когда послышал он о Святом Антонии великом, что он будучи неучен, но житием святым прославился повсюду, даже и дара чудотворения от Бога сподобился; услышав сие Августин, возопил: Востают неученые, и небо похищают: а мы с своими учениями до ада снисходим. Сие признание преученаго мужа доказывает, что истинное просвещение состоит в честном житии, коим наши предки были свыше одарены.

Конечно и учение всякое должно бы нас к тому же приводить: но по слабости человеческой нечувствительно к нему пристает высокоумие и мудрование. А сие заставляет, свои умствования почитать себе законом, и как будто не почтут его и за ученаго, ежели он принятому правилу и закону последовать будет. Но предки наши, держась истиннаго просвещения, твердо хранили то, что приняли от отцев своих, что общим согласием утверждено, и что освящено верою.

Самое их обхождение имело что-то достопочтенное. Не было в нем блистательности и лестных для взора видов: но была простота, с твердостию и постоянством. В разговорах и разсуждениях не было витийства и сладкоречия, но не былож и суетности и суесловия. Беседы простыя, но полезныя, твердыя и основательныя. И в сих-то обхождениях состояли тогда училища, в коих наставлялось и преуспевало юношество; тем более, что они сии наставления почерпали из уст дражайших своих родителей, или любезных сродников.

Многоб потребно было времяни, ежелиб изчислять похвальныя свойства предков наших. Но и сего для настоящаго времяни довольно. Ибо мое намерение только к тому клонится, дабы показать, в какия щастливыя времена жил блаженный Алексий. Как удобно и охотно ему было проходить служение свое! Радовался он взирая на благочестие паствы своея: так как и паства веселилась зрением святаго лица его. Входил он во Святая Святых; не отлучалось от него и стадо Христово, и стояще во храме, мнили стояти на небеси. Простым, но от добраго сердца исходящим словом толковал он им тайны закона. Добрые Христиане, яко не лестные Иизраильтяне, текли на слышание, яко елени на источники водные. Когда он слабых обличал: они стыдились; когда развратных порицал: они исправлялись; когда высокоумных сокращал: они смирялись. Был в церкве рай; в домах мир; в обществе покой. Блажен был пастырь таковою паствою: блаженна была паства таковым пастырем!

Блаженныя времяна, возвратитеся к нам! ибо конечно мы некое тайное в сердцах своих при сем случае должны сделать сравнение: таковы ли мы ныне пастыри? Такова ли паства? О! как далеко отстоим мы пастыри от достоинства и святости празднуемаго нами Пастыря! Надобно желать и молить Пастыреначальника Христа, да даст нам пастырей, которые б хотя несколько ревновали ходить по стопам его. Сия вера, сия бодрость, сия ревность, сия святость, кои прославили толико Святителя, должны быть неотрицаемым долгом всех пастырей.

Но и паства не меньше обязана шествовать по стопам благочестивых предков своих. Ежели Христово слово для пастырей страшно, что жатва многа; а делателей мало (Матф. гл. 9, ст. 37): то не меньше и паства должна страшиться; дабы не было сказано, что делателей не мало; но мала жатва. Останется серп без действия, и изоржавеет.

Что, когда предстоит пастырь Господню жервеннику: а Христиане, оставив храмы, потекут на зрелища, и большее там, нежели здесь мнят найти удовольствие? Что, ежели духовный учитель проповедует здесь слово истины; а слушатель или не приходит, или и приходит, но по одному любопытству, или и без того, но ищет более красоты в слове, нежели твердости? Что, ежели пастырь будет тщиться по долгу своему исправлять нравы; но они так уже странными, и нам не сродными обычаями смешаны и испорчены, что ни мало не походят на нравы благочестивых предков своих?

При таковом положении, не позавидуем ли мы пастыри щастию Святителя Алексия; а вы, блаженным временам предков ваших? и не пожелаем ли, чтоб они к нам возвратилися? Желать и молить о том, необходимо должно.

Но и что они могут удобно возвратиться, есть благая надежда. Таже и ныне протекает благородная кровь по жилам славных Россиан, то же мужество, та же любовь к отечеству, та же твердость духа. Но сии великия свойства не могут крепки быть, разве на основании благочестия. На сем святом веры и отечества основании да устрояем мы все дела свои! Будет все твердо и благопоспешно, когда сей небесный залог останется ничем ненарушим.

А ты, Святителю Божий! воззри на паству свою с горних мест. Да возрадуется душа твоя, видя, что она почитает память твою: а тем изъявляет, яко любит веру, тобою проповеданную. Воззри и на пастыря; прости, и недостатки его прикрой честною твоею ризою. Обще же всем нам испроси у Вышняго Владыки, да и недостойный преемник твой, и паства сия удостоятся во свое время блаженнаго жребия твоего. Аминь.

Говорено в Чудове, 1794 года, Февраля 12 дня.