В неделю третию Великаго Поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ТРЕТИЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА

Не успели мы взойти в подвиг поста, как вот уже всеблагий Бог и уготовал нам отдохновение. Путешествующие утрудяся, под тению древа отдыхают: а для нашего отдохновения водрузил Господь сеннолиственное креста древо. Мы в жизни сей путешествуем; несем на раменах своих бремя Христово. Оно само по себе легко: но по нашей немощи и по сопротивному страстей усилию есть отяготительно. Садись, путешественниче! под Спасительным креста древом, и обрящеши покой душе своей.

Но крест есть ли успокоение? Не есть ли он сам по себе тягостное бремя? Нет! заключается в нем покой наш. Ибо церковь нам поста подвиг проходящим его ко успокоению нашему представляет.

Я не намерен вам изъяснять разныя креста означения: довольно сказать, что крест означает добродетель терпения: а терпение сильно человека противу всякаго зла вооружает, и творит его победителем. Какоеб ни было злоключение, что оно тому сделает, который душу свою приуготовил к терпению и великодушию? Грози ему отнятием имения; он говорит: Наг изыдох от чрева матери моея, наг и пойду (Иов. гл. 1, ст. 21). Грози ему лишением чести; но он поставляет ее в честности, которую никто отнять не может. Грози ему изгнанием; он говорит: Пришлец аз есмь на земли, якоже и вси отцы мои (Исх. гл. 2, ст. 22). Грози ему самою смертию; он возглашает небоязненно: мне, еже умрети, приобретение (Филип. гл. 1, ст. 21). Таковыя мужественныя души обыкновенно сию песнь радостно воспевают: укоряеми благословляем, гоними терпим, хулими утешаемся: яко незнаеми, и познаваемы: яко умирающе, и се живи есмы: (1 Кор. гл. 4, ст. 12, 13) яко наказуеми, а не умершвляеми: яко скорбяще, присно же радующеся: яко нищи, а многих богатяще: яко ничто же имуще, а вся содержаще (2 Кор. гл. 6, ст. 9, 10). Что таковым адамантовым душам кто зла причинить может? Не подобны ли они каменным горам, коих волны сокрушить не могут; а сами об них сокрушаются? Да и самым делом злость, ежели противу их вооружится, только что посрамится, и окажет свою слабость.

К доказательству сего моглиб мы представить облак свидетелей, полк мучеников и других рабов Божиих, противу коих мир вооружался, все истощив козни и мучительства: но наконец остался в стыде, не возмогши достигнуть своего намерения, а подвижники доблественные возторжествовали, и увенчалися венцами победными. Но сие теперь мы оставим. Не в том состоит наша нужда. Мы одолжаемся всеприлежно изыскивать, какой был тот таинственный способ, которым оные великие мужи могли себя укрепить к терпению. Ибо сколько ни хвали добродетель терпения; но когда мы терпеть не изучились, все будет безплодно.

Хотя я не уповаю, чтоб мое слабое слово могло в душу чию нибудь влиять мужество: сие есть дело Божие. Он един ведает и может души человеков разполагать неиспытанными судьбами. Однако что нибудь о сем скажу, не на себя уповая, но на действие того обоюду остраго меча, иже есть глагол Божий.

Чтоб приучить себя к терпению, надобно из головы своей выгнать оную безразсудную мысль, чтоб все было по нашему желанию. Ибо мы обыкновенно тогда и скорбим, и досадуем, и ропщем, когда видим, что не так делается, как бы мы желали. Какая дерзновенная, или паче младенческая мысль! Связь всех собственных дел едва ли мы понимаем; а желаем, чтоб связь всех безчисленных дел была принаравливаема к делам нашим: да не только дел человеческих: но может быть мы желаем, чтоб и в целой вселенной не иначе все проходило, как мы воображаем и хощем. Какое мечтание, не говорю, гордое, но паче тщетное! Для чего же бы не желать лучше, чтоб наши дела были принаровляемы к связи всех дел, как человеческих, так и других тварей? Сие не только будет справедливее; но и благоустройнее. Часть, когда сообразна целому своему составу, она тогда на своем месте: а не целой состав должен преобращаться для малейшей своей части. Что ты, не говорю во всем мире, но и в одном роде человеческом? Ты малая песчинка. И как по сему не только всей рода человеческаго связи, но самаго того общества, в коем живешь, понять ты не можешь: то не дерзай никак скорбеть и роптать, когда случается что нибудь не по твоему желанию.

Не редко бывает, что другим есть то полезно, что тебе кажется быть вредно: что служит то к общему порядку, что кажется тебя разстроивает. Следовательно ущерб своих выгод обязан ты принести в жертву другим.

Но мы еще столь недостаточны, что часто и собственной пользы не узнаем. То почитаем вредным, что для нас есть спасительно. Как то и самым делом нет никакова злоключения, которое бы не было для нас полезно. Бог управляет миром: Он един ведает всю связь всех тварей, и всех дел. И влас главы не упадает без воли его. Как же бы сей и премудрый Правитель и преблагий Отец чему нибудь попустил быть, чтобы в себе един вред заключало? Никак сего быть не может. Посылаемыя от Него нам беды и напасти суть благодеяния, коими Он нас исправить хощет. Ежели же они нам обращаются во вред, сему не Он виною, а мы; мы, говорю, которые отеческия Божия наказания принимаем с роптанием и с разслаблением духа: а чрез то всю пользу, какаяб от них быть могла, теряем. Какой есть сын, говорит слово Божие, которагоб не наказывал отец (Евр. гл. 12, ст. 7): а ежели остаетеся без наказания, видно, что вы не дети законные и милые, но незаконные; и отеческаго попечения о себе не заслуживающие.

И так зная, что не все по нашему только желанию быть может, и должно, что все бывает по воле Божией, и что все притом, и самыя злоключения учреждаются к нашей пользе; зная сие как посмеем роптать и скорбеть? а не паче ли терпением оградим себя, и чрез то удержим в спокойствии дух свой?

Да и противу кого роптать? Противу Бога ли? Ты кто еси противуглаголяй Богу? Но ты в сем случае думаешь защитить себя хитростию. Ты ропщешь и жалуешься противу человеков неправедных, кои тебя или других обижают. Но может ли человек что нибудь причинить тебе зла, ежели тому Бог быть не попустит? Злые люди суть орудия Божией воли нас наказать и исправить желающия. Божией премудрости сие есть свойственно, что когда она хощет нас облагодетельствовать, то избирает на то орудиями своими добрых людей: а когда хочет нас наказать, то избирает на то злых людей и делает их нашими бичами.

Смотри же и подивись премудрости и благости Бога нашего. Когда злых людей делает Бог бичами к наказанию нашему: то более их наказывает, нежели нас. Ибо назначену быть бичем для других, в столь ненавистное служение, есть знак гнева Его: а наказываему быть, есть знак милости Его. Его же любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, его же приемлет (Евр. гл. 12, ст. 6). Ибо не терпит видеть его в неисправности. Бог попущает быть злу: понеже столько премудр, что и самое зло умеет обратить в добро. На сие взирая, сказал Иосиф братиям: Вы совещасте о мне злая: Бог же совеща о мне во благая (Быт. гл. 50, ст. 20). Почему когда мы в злоключениях нетерпеливы и ропщем, опровергаем чрез то благия Божия о нас намерения, и сами себе добра не желаем.

Но пусть бы было и то, чтоб нам в несчастиях простительно было и роптать, и жаловаться, и терзаться: но что ты чрез сие лучшаго себе приобретешь? Переменишь ли учрежденный в свете порядок? Удержишь ли всемогущую руку Божию? Остановишь ли волнения морская и бури ветров, чтоб они к тебе не прикасались? Но что я сие говорю? Самых злых людей умягчишь ли ты чрез сие злобу; или хотя примиришь ли их с собою? Ах, нет! только что и Бога более прогневишь, и врагов своих в большую противу себя ярость приведешь: а между тем сам себя вотще и напрасно обезпокоишь и измучишь.

Оставим мы сие. Благонадежнее прибегать ко кресту. Он означает терпение: но он же заключает в себе силу укреплять терпящих; не сам по себе, но по той великой Особе, которая на нем распята, и которая нам с креста вопиет: в терпении вашем стяжите душы ваша (Лук. гл. 21, ст. 19). Аминь.

Говорено в Чудове 1792 года, Марта 7 дня.