На освящение Храма

СЛОВО

НА ОСВЯЩЕНИЕ ХРАМА

Два храма слово Божие нам представляет; да не представляет токмо, но и весьма сильно склоняет, дабы мы старались о благолепном их украшении. Храм вещественный, и храм душевный. Храм наружный, и храм внутренний. И тот и другой требует украшения; но украшения различнаго. Однако, хотя их различное украшение, но имеют они между собою связь соответственную.

Кто украшает храм вещественный, тот доказывает, что есть в нем красота храма душевнаго, которая и к наружному украшению его побуждает. Взаимно же и храм вещественный, когда украшен, побуждает нас мыслить о украшении храма душевнаго; и даже заставляет стыдиться, ежелиб вещественный храм был столь украшен; а душевный наш оставался бы помрачен и безобразен.

Сему разсуждению служат подтверждением сии Апостольския слова: аще кто устрояет на основании сем, злато, сребро, камение драгое; сено, дрова, тростие (1 Кор. гл. 3, ст. 12). Апостол желая видеть украшенный храм нашея души, берет подобие от злата, сребра, и камения драгаго. Ибо он точно признает нас храмами Божиими, говоря: не весте ли, яко храм Божий есте вы? (1 Кор. гл. 3, ст. 16). И желает, чтоб сей храм так украшен был, как блистательны и благолепны, злато, сребро и камение драгое.

Поминает же он и дрова, сено, тростие: для того, чтоб не был наш внутренний храм похож на сии вещи, сами по себе тленныя, низкия и презренныя. И хотя Апостол сими словами склоняет нас ко украшению храма душевнаго; однако тем же самим дает нам понимать, что и сии храмы вещественные не пристойно устроять из дров, сена и тростия, яко из вещей тленных и величеству Бога здесь присутствующаго несоответствующих. А злато, сребро и камение драгое могут пристойно употреблены быть, не только к благолепию сего святилища Господня, но чтоб они наипаче всегдашним были побуждением, дабы душа наша пред Господем так сияла, как злато, сребро и камение драгое сияет в очах наших.

Мы разберем все части и красоты вещественнаго сего храма, и приложим их к внутреннему храму нашему. Причем всяк прилежно да внемлет, устроена ли так душа его.

Храм сей пространен: множество народа вместить он в себе может. Но благочестивая вернаго душа, все что ни есть, на небеси, и на земли, да и самаго Бога вмещает в себе! вся ваша суть, восклицает Апостол, аще Павел, или Аполлос, или Кифа, или мир, или живот, или смерть, или настоящая, или будущая; вся ваша суть: вы же Христовы, Христос же Божий (1 Кор. гл. 3, ст. 21, 22 и 23). А Евангелие и все царствие Божие вмещает в человеке: царствие Божие, говорит оно, внутрь вас есть (Лук. гл. 17, ст. 21). Таков был блаженный Павел, сия душа небес пространнее: Коринфян было множество тысячь людей, но он всех их в душе своей помещал. Он им говорит: уста наша отверзошася к вам, Коринфяне, сердце наше разпространися; не тесно вмещается в нас, но утесняетеся вы во утробах своих (2 Кор. гл. 6, ст. 11 и 12). Для чего говорит он: не тесно вмещаетеся в нас? Для того, что Он вмещал в себе и всю вселенную, да и самое небо и царствие Его. Се колико пространен быть может храм душевный!

Храм сей имеет олтарь, место отделенное для освящения таин и единым токмо освященным приступное. В душе вернаго олтарь есть то место, где она с Богом тайно беседует, и внутренния свои чувствия и воздыхания Ему открывает. В сем-то месте усматривал Бог воздыхание Давидово, когда он Ему говорил: Господи! пред Тобою все желание мое и воздыхание мое от Тебе не утаися (Псал. 31, ст. 10). И из сего же олтаря происходил оный глас: из глубины воззвах к Тебе, Господи (Псал. 129, ст.1).

Во олтаре есть престол или жертвенник, на коем приносится безкровная жертва. Сей престол, сей жертвенник есть благочестивое Христианина сердце. На нем он приносит самаго себя в жертву, приносит во всесожжение Богу; яко весь есть горящ и пылающ любовию к Нему. Но и самая сия безкровная жертва, более на благочестивом сердце возлежит, и приносится, нежели на жертвеннике сем. Или паче, возлежит она на сем жертвеннике, но благочестивое сердце оную подъемлет, входит с нею в незаходимая и свободно ее приносит к самому горнему престолу. Таковый жрец и священник был Павел: он говорит: аз уже жрен бываю (2 Тим. гл. 4, ст. 6). Жизнь свою, всю на служение Богу посвященную, называет он жертвою: а по тому сердце его было святейший жертвенник.

Священнослужители во храме сем приступая к священнодействию в различныя благолепныя одеваются облачения. Имеет и вернаго душа свои великолепныя и драгоценныя одеяния. Предста, поет Пророк, Царица одесную тебе в ризах златых одеяна и преиспещренна (Псал. 44, ст. 10). Кто сия столь преукрашенная Царица? благочестивая душа. Почто ризы ея златыя? Понеже предорого куплены, да и все обагрены дражайшею кровию единороднаго Сына Божия. Почто ризы ея испещренны? Понеже различныя суть верных добродетели и дарования; и всяк по силе своей и по дару благодати Божия тщится украсить ризу души своея.

Сии различные цветы, коими испещряется риза душевная, так изчисляет Апостол: имуще дарования, по благодати данней нам, различна: аще Пророчества, по мере веры. Аще ли служение, в служении: аще учай, во учении. Аще утешаяй, во утешении: подаваяй, в простоте: начальствуяй, со тщанием: милуяй, с добрым изволением; любы не лицемерна: ненавидяще злаго, прилепляйтеся к благому: братолюбием друг ко другу любезни: честию друг друга больша творяще: тщанием не лениви: духом горяще: Господеви работающе. Упованием радующеся, скорби терпяще, в молитве пребывающе: требованиям Святых приобщающеся: страннолюбия держащеся. Ни единому же зла за зло воздающе, промышляюще добрая пред всеми человеки (Рим. гл. 12, ст. 6, 7 и след.). Может ли что ризы сея священныя быть испещреннее и драгоценнее? Во истинну предста Царица одесную тебе, в ризах златых одеяна и преиспещрена (Псал. 44, ст. 10).

Во храме сем суть свещники горящие: суть кадила дымящияся. В душе вернаго благовонное кадило есть молитва, духовным веры жаром воспаляемая. Да исправится молитва моя, воспевает Давид, яко кадило пред Тобою (Псал. 140, ст. 2). Не кадило, говорит он, но яко кадило. Ибо молитва вернаго есть благовоннее всякаго кадила, и жарчае всякаго пламени. Курение молящияся души восходит до небес, и приемлется, даже от Седящаго на горнем престоле, в воню благоухания духовнаго. Ибо огнь, от коего сие курение происходит, никогда не угасает. Сей огнь есть огнь любви, и столь силен, что горящий оным, свободно может пред всем светом возглашать: кто ны разлучит от любве Божия, ни смерть, ни живот, ни настоящая, ни грядущая (Рим. гл. 8, ст. 35). Почему и возжигаемыя во храмах сих свещи служат только знамением сего нашего внутренняго молитвеннаго жара; и горе нам, ежели сии свещи и светят и горят; а души наши хладны и помраченны пред Богом.

Храм сей украшен святыми иконами, на коих изображено и самое лице невидимаго Бога, но во плоти явившагося. Вернаго душа есть святейший образ Божий и точнейшее Его подобие. Ибо человек создан по образу Божию и по подобию. Сей образ в человеке изображен искуством превосходнейшим и неподражаемым: ибо живописан безсмертною десницею премудраго художника. Да сей же образ по самой справедливости должен именоваться и почитаться чудотворным. Ибо по истинне может ли что быть чудеснее, как сие, дабы самое существо Божие невидимое, духовное, во свете неприступнем живущее, в душе человеческой так изображено было, чтоб между священным подлинником и изображением было точное сходство и подобие? Ибо когда и святые угодники Божии творили и творят чудеса; сие по тому, что в душе их образ Божий блистал и блистает в полном своем сиянии.

Послушайте великаго Апостола, что он о сем образе богомудрствует. Моисеево лице, говорит он, после беседы с Богом возблистало, так что на оное смотреть не могли. Почему он и принужден был покрывать оное. Но мы, в лице всех прямых Христиан, возглашает Апостол, но мы откровенным лицем славу Господню взирающе в той же образ преобразуемся от славы в славу, яко от Господня Духа (2 Кор. гл. 3, ст. 18). В той же, говорит, образ преобразуемся: в каковый образ? Божий. Не лице телесное, яко Моисеево, тем осиявается, так как лице наше осиявается от солнца: но сами мы творимся образом Божиим; сами, некоторою чудесною силою творимся другими солнцами.

Христианин! взираешь ты во храме сем на изображение Господне. Взирая воспоминай всегда о образе Божием сущем в душе твоей: и блюди, да не како сей священный и Божественный образ будет помрачен и обезображен страстями твоими и пороками. Ежели к чему, то к сему особливо, надлежит приложить оное Апостольское слово: аще кто храм Божий разтлит, разтлит сего Бог (1 Кор. гл. 3, ст. 17).

Храм сей заключается дверьми, дабы никто не участный Христианских таин, в него входить не мог. И для того диакон, при самом начале таинственнаго совершения, возглашает: двери: двери! Имеет и вернаго душа свои двери, коими во внутренность своего храма должна она допускать или не допускать с превеликим разсмотрением. Желает ли во оный взойти Господь наш? Ибо Он седит при дверях сердца нашего и толкает во оныя. Тотчас мы должны на таковый славный и вожделенный приход отворить двери сердца своего, поя от радости со Пророком: готово сердце мое, Боже, готово (Псал. 107, ст. 1). О чем и Дух Святый всегда нам напоминает и возбуждает: возмите, врата, князи ваша, и возмитеся врата вечная и внидет Царь славы (Псал. 23, ст. 7). Но страсть ли какая, или порок, или худая мысль усиливаются взойти в нас, тотчас должны мы затворить двери сердца своего: так как и о сем церковь нам всегда напоминает: всякое ныне житейское отложим попечение, яко да Царя всех подымем.

Многоб потребно было времени все сего храма части разбирать, и во оных находить таинственное означение: довольно и из сказаннаго нами усмотреть можете, что храм сей вещественный есть образ храма нашего душевнаго.

Мы днесь храм сей освятили благодатию Святаго и Животворящаго Духа: освятили и возрадовались: ибо наиболее душа наша сего освящения участною быть сподобилась. Всяк истинный Христианин взирая на сие благолепие, видя различныя освящения действия, конечно помыслил о своем внутреннем храме; и нашел ли его неукрашенным и неустройным, воздохнул, и внутренно у Бога испрашивал себе поправления и обновления, моляся со Пророком: сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей (Псал. 50, ст. 12). Нашел ли его благодатию Божиею неопороченным и благоустройным, сердечно возблагодарил, и хранить всегда сию непорочность пред Богом обет положил, поя пред Ним: о Господи! аз раб Твой, аз раб Твой, разтерзал еси узы моя; Тебе пожру жертву хвалы (Псал. 115, ст. 7 и 8). Сей есть наилучший плод совершеннаго нами днесь сего освящения.

Таковые днесь плоды собирали мы. Но кто нам сию важную и преполезную оказал услугу? Кто? Благочестивые здатели и украсители святаго храма сего. Принесенныя ими жертвы благоухание и нас усладило. Видно, внутренний их храм довольно украшен, когда его красота по своему изобилию не возмогла заключена быть в одних пределах сердечных; но на наружу излилася, и своим благодатным излиянием наполнила весь храм сей. Одолжили они сим нас и церковь Божию. Почему и мы обязаны с вами, с Богом собранною церковию, платить им долг сей. Чем же? Чем, разве приношением об них усердных молитв, пред сим новоосвященным жертвенником.

Боже! живый во свете неприступнем: но по неизреченной благодати обещавыйся жити и в храмах сих! жертву сию принесенную Тебе от благочестивых здателей приими в пренебесный Твой жертвенник. Воздаждь им вместо тленных, нетленная; вместо земных, небесная; вместо временных, вечная. Устрой же всем нам храм на небеси; да из сего храма рукотвореннаго благодатию Христа Твоего, удостоимся прейти в храм оный нерукотворенный. Аминь.

Говорено в Москве, при освящении благолепнаго храма, Вознесения Господня, что на Гороховом поле 1793, Маия 1 дня.