На новый 1973 год

СЛОВО

НА НОВЫЙ 1793 ГОД

Обыкновенно жалуемся мы, что век наш краток. И сия жалоба не ныне началась. Еще Иакова Патриарха вопросил Фараон, сколько ему лет? Ответствовал он, что малы и злы быша дние лет жития моего (Быт. гл. 47, ст. 9): то есть, что он жил мало лет; да и то нещастливо. А было ему уже тогда сто тритцать лет. Ежели толико лет живший почитал свой век кратким, коего до половины мы едва доживаем; то как же нам уже не жаловаться на краткость лет своих?

Но разсмотрим, основательна ли наша жалоба, и не оскорбляем ли мы тем премудрое благоучреждение Божие. Вопервых предложим вопрос: определено ли каждому из нас от Бога жить известное и точное лет число? На сей вопрос ответствуют премудрые и святые Мужи, что определено; и порядок общаго естества требует, чтоб каждая вещь имела известное начало и известный конец.

Но вот паки вопрос: доживает ли каждый до того лет предела, как ему по порядку естества определено? На сие ответствуют, что не каждый сего назначеннаго предела достигает.

Каким же образом таковое определение Божие остается без исполнения? Сие объясняют следующими примерами: Цветок имеет точное время, когда ему возрасти, когда разцвесть, когда созреть, когда увянуть, и когда изсохнуть. Но сорви его прежде времени, он скоро увянет и изсохнет, и не достигнет уже того предела, который ему был от природы назначен. Налей масла в лампаду, и зажги оную. Будет она гореть дотоле, пока все масло выгорит. Вот ея предел известный естеством назначенный! Но ежели лампаду нечаянно опрокинешь, и пролиешь масло, или сильный подует ветр, она прежде времени погаснет, хотя бы по оставшемуся маслу еще долго гореть могла.

Подобно разсуждай и о веке человеческом. Надлежалоб тебе по составу своему и по Божию на то определению жить лет семьдесят, или восемьдесят или и более. Но сколько в житии есть случаев, кои твой век сократят и прежде сего времени? Или попадешь в руки разбойникам, или убит будешь на войне, или от пожара згоришь, или в воде утонешь, или сам на себя руки положишь, или печали сокрушат, или страсти истощат, или болезни измучат, или пьянство разслабит, или зависть изсушит, и прочие многочисленные случаи, коими сокращается и пресекается жизнь наша прежде времени. Збереги ты себя, коли можешь, от всех сих случаев, и тогда доживешь точно до того предела, какой тебе от Бога при рождении назначен.

Однако каким бы ни было случаем, что пресечется жизнь, скажете вы, без определения Божия быть то не может. Конечно так. Ибо что без воли Божией быть может, когда без воли Его и один влас с главы нашей не падает? Но иное есть определение Божие, какое Он сам по своей премудрости поставляет: иное определение Божие есть, которое им издается сходственно с нашим произволением. Не отъемлет Он от нас свободы, дабы не отнять возможности и случая к добродетели и заслугам. Велит Он нам хранить свою жизнь; но и благопромыслительно попускает, ежелиб мы своими произвольными страстями превратно захотели жизнь свою разслаблять и сокращать. Разслабив же страстями свои силы, и произвольно сократив жизнь, уже не имеешь причины жаловаться на Бога; а только обвиняй и осуждай свою слабость, свои страсти, свою неосторожность.

Положим, что Бог определил нам краткий век; и сие нас оскорбляет; так почтож еще оный сокращать самим нам произвольно? Не будет ли в сем явное и постыдное противоречие, чтоб на краткость жизни нам жаловаться; а между тем всякой час оную разслаблять и сокращать? Ежели подлинно кажется тебе жизнь человеческая кратка; так храни оную воздержанием, берегись от всего того всеприлежно, что здравие разстроивает, удаляйся от объядения, удаляйся от пьянства и от излишнаго сна, избегай сладострастия, зависти, злобы, мщения, честолюбия, и прочих пороков и страстей: ибо всеми ими человеческия силы разслабевают, здравие повреждается, и ускоряется смерть. А храни во всем воздержание, держись умереннаго трудолюбия: а паче тщися сохранить чисту и незазорну совесть: ибо она, когда зазорна, причиняет печаль; а печаль приводит в уныние, уныние же всех сил действие останавливает, и тем смерти вход отворяет. Престань, человече! жаловаться на Бога: а паче справедливее жалобу свою обрати на самаго себя.

Пусть будут случаи и такие, что жизнь наша прежде времени окончается; но так, что мы в том никак не виновны; а последует то по каким либо не избежным судьбам и обстоятельствам. На пример, впадем ли нечаянно в руки разбойников, или убит кто будет на войне; и прочими подобными случаи. Но на сие ни жаловаться, ни много о том заботиться не должны. Не страшна та смерть, которая пред Богом меня осудит не может; а напротив, когда я предстану пред лице Его с совестию непорочною; еще и жизнь вечную она мне устроит. Та смерть страшна, которыя сам я произвольною причиною; и нещастлив с обеих сторон; и с стороны сего света, что прежде времени сам себя из онаго изторгаю; нещастлив и с стороны века будущаго, что подлежу строгому пред страшным Судиею ответу, не только в том, что сам свою жизнь противу определения Божия сократил, но и в том, что сократил оную страстями и пороками, с наглым нарушением Святаго Закона Его и спасительных Его заповедей. Сего-то бояться мы должны. Впрочем да глаголем со святым Амвросием: я не так жил, чтоб мне надлежало стыдиться своей жизни: и не боюся умереть, яко благаго имам Господа.

Да и для чегож бы бояться? Пусть страшатся сего язычники неверные, яко неимущии упования (1 Сол. гл. 4, ст. 13); то есть, не надеющиеся никакой после смерти жизни, и думающие, что с сею жизнию все кончится. Но не таковы должны быть Христиане. Мы веруем жизни будущаго века. А по сему уже может ли быть краток век сея жизни нашея?

Жизнь сия словом Божиим путь именуется: а прямое наше жилище, истинное отечество есть на небесех. Кто слыхал, чтоб шествуя мы в какой город, желали, дабы дорога, сколько возможно, была долее? А напротив всемерно желаем и ищем дороги, по которой бы скорее желаемаго места достигнуть могли: и весьма скучаем, когда она слишком продолжится, и хотелиб, колиб можно было, на крылах туда долететь. Так для чего же мы не так поступаем в разсуждении сей нашей жизни, которая нам от Бога назначена вместо пути ведущаго в пресветлыя небесныя селения? Позволительно ли в сем случае жаловаться, что жизнь наша кратка, и скоро умираем? Когда напротив должно бы желать, чтоб она скорее окончалась, дабы чрез то без всякаго медления достигнуть вожделеннаго и вечнаго жилища.

Ведаю я, что тому есть причиною излишнее наше к сей жизни пристрастие и малая вера. Мы все устами исповедуем, что по смерти имеет быть жизнь, и жизнь блаженная, вечная, прерадостная. Устами так говорим: но сердцем едва ли тому веруем. Сердце, страстями обладаемое, все удовольствие находит во благих жизни сея; и не думает, дабы лучше и удовольственнее того, что быть могло; или по крайней мере лучшаго не желает; а почитает, что довольноб было, ежелиб и всегда, хотяб тысячу лет и более, жизнь продолжилась. Поистинне таким образом мы себя обманываем, и веру превращаем. Ибо ежелиб подлинно твердо веровали, что будет по смерти другая несравненно лучшая жизнь, и сердце наше тем бы было плененно, то как можно тому быть, чтоб мы жаловались на краткость нашея жизни, и страшились бы, чтоб нас на небо скоро не взяли? И так жалобы нашея на краткость сея жизни причиною есть малая недостаточная наша вера.

Но как вера, хотя есть дар Божий, но и от нашего зависит произволения; то и в сем случае жалоба наша нас же посрамляет, а Бога оправдывает. Вера есть священный огнь: чтоб оный не погас; а паче непрестанно бы разгорался, возжигай его тщательно горячею молитвою, внимательным чтением, или слышанием Божия слова, постом, воздержанием, и всегдашнею трезвостию, делами милосердия, любовию к Богу и ближнему. Яко же огнь дровами, яко же лампада маслом возжигается и горит ясно: тако огнь веры помянутыми делами возжигается, и горит дотоле, пока не соединится с полным Светом Присносущным. И так жаловаться на краткость жизни своея, ничто иное есть, как явно себя изобличать и позорить, что в нас вера недостаточна.

Не подумайте, что таковое учение аки бы уже есть выше меры человеческой. Возымейте в сердце своем полную веру Божию; и тогда вы самым опытом истинну сию в душе своей изведаете. Но как сего маловер чувствовать не может; да и совершеннаго уверения о сей истинне от него надеятися трудно; то я представил бы вам тысячу примеров, рабов Божиих, истинных Христиан, впрочем подобных нам человеков, которые не токмо охотно и радостно сию жизнь оставляли, но и смерти, не только сей естественной, но и самой мучительной не страшились, чтоб токмо скорее предстать пред святейшее лице всеблаженнаго Бога. Но за краткостию времени сии примеры приводить оставляю. Да вы и сами, читая священныя книги, об них известны.

Я только повторю, что жаловаться нам на краткость жизни сея, есть самих себя обличать и осуждать в малой своей вере.

Ежели в каком случае дозволительно нам желать себе продолжения жизни, то единственно в том, чтоб нам в грехах принесть покаяние и недостатки жизненные исправить. Сие конечно быть может похвально и угодно Господеви. Но и в сем случае опасно, чтоб мы не обманули себя и Бога. Под видом, чтоб покаяться, но получив время, не иначе оное во зло употребили бы, как и все время прошедшее; и чрез продолжение времени, не уменьшили бы, а умножили бы только грехи свои. Пóрсите, говорит Апостол Иаков, и не приемлете; за не зле пóрсите, да во сластех ваших изживете (Иак. гл. 4, ст. 3).

Однако, ежели подлинно с таким благим намерением желаем мы продолжения времени, се Господь нам оное и продолжает. Се достигли мы новаго года. Новый год есть новая благодать подающая нам время, и способность ко исправлению жизни, к истреблению прошедших грехов, к новым подвигам, к новым заслугам, к новым наградам и венцам. Се отверзты вам врата правды: вшед в них исповедайтеся Господеви, яко благ, яко в век милость Его, доколе достигнем вси новаго лета безлетнаго, дня невечерняго и Света Присносущнаго. Аминь.

Говорено в Троицкой Лавре в трапезенной церкве, 1793 года, Генв. 1 дня.