Слово на день Иоанна Златоустаго

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТАГО ИОАННА ЗЛАТОУСТАГО

Чудные судьбы Господни! Когда злоба гонит праведнаго, конечно и желает и намеревает, чтоб не только лишить его чести, имения, жизни, но чтоб и память его истребить; или по крайней мере имя его оставить на веки обезславленным. Ибо, естьлиб злоба воображала, что гонимому гонение ея чрез сие самое доставит более чести и славы, то едва ли бы и гнать его не удержалась. Понеже как бы она таковому счастию гонимаго ею не позавидовала? А притом могла бы предвидеть, что ежели гонимый гонением ея более будет почтен и прославлен, то тем более гонитель чрез тож самое будет на веки обезчещен и обезславен. А потому гонитель хотябы уже не гонимаго, но по крайней мере самого бы себя пощадил.

Но злоба бывает ослепленна: а судьбы Господни премудры. Самые человеческие пороки умеют они обращать на честь и славу добродетельных людей. Злоба и зависть гнали ныне празднуемаго святителя. Лишали они его звания и чести, и в отдаленныя и пустыя изгоняли местà. Ктоб мог подумать, чтоб чрез сие хотели они его более почтить и прославить? Никак! Они мнили чрез сие имя его учинить забвенным, и память его истребить, или по крайней мере, на веки оставить оную безчестною. Но чтож воспоследовало? Чрез сие самое и имя Златоустаго стало любезнее, и память его славнее. Сие злато чем более в горниле было разжигаемо и молотами разбиваемо, тем светлее становилося. А напротив имя и память гонителей его остались на веки безчестными и безславными. Да и могу я смело сказать, что едвали бы Златоуст толико был почтен и прославлен, естьлибы сих гонений не пострадал, и сего подвига не совершил мужественно. Так почтож всуе злоба вооружается противу праведных? Почто всуе изощряет мечь, коим только уязвляет себя, а противоборцу доставляет победу и славу?

Но мы оставим изыскивать, почто злоба таким образом поступает: понеже, где действует ослепление и страсть, там настоящаго ни резона, ни порядка найти не возможно. Мы более обратим внимание на судьбы Господни. Они праведны, благотворительны, премудры и всевидящи.

Так почтож они праведным гонимым быть попускают? Для того, что гонение не есть зло. Как оно может почесться злом, когда толикую честь и славу доставляет, как видим мы на Златоусте и на подобных ему? Гонение есть зло; но в разсуждении гонителей, а не в разсуждении гонимаго. Ибо гонители чрез сие подвергаются гневу Божию; а гонимые от Бога увенчаваются. Евангелие гонимых не почитает несчастливыми, а блаженными. Блажени есте, говорит, егда поносят вам, и изженут, и рекут всяк зол глагол, лжуще на вас мене ради (Матф. гл. 5, ст. 11). И потому не льзя прямо сказать, что Бог праведнику гониму быть попускает. Попускается одно зло: а гонение в разсуждении гонимаго праведника есть добро. Свойственнее надлежит говорить, что Бог не попускает, а благоволит праведнику чрез разныя страдания прославлену быть.

Можно сказать, что Бог и попускает гонение, но сие попущение надлежит относить до гонителей; то есть, что он попускает во гневе своем злым гонителей сердцам столько самопроизвольно себя ослеплять. А попущая таким образом, между тем живый на небесех смеется им, и Господь ругается им (Псал. 2, ст. 4). Понеже как не достойно смеха и поругания таковое безумие, чтоб когонибудь неповинно гнать; а не видеть, что сие самое есть подавать ему случай к большему прославлению; следовательно, к большему счастию.

Но чрез сие, скажет кто, гонимый лишается чести, имения, а иногда и жизни. Что касается до имения и жизни, то мне довольно сказать, что и между людьми мира сего премного есть образцов, которые для спасения отечества и для прославления имени своего, лишаются имения, и жертвуют жизнию своею подвизаяся храбро противу неприятеля. Кто таковых поступку опорочивает? а не паче ли, кто таковых имя и память не прославляет? Так ежели подвизающиеся таковым образом для земных благ и для временной мирской славы, почитаются, по мнению всех, достойными прославления: то не большаго ли подвига достойны получение светлаго венца на небеси, и слава вечная? Уже ли мирское богатство чеголибо стоит в сравнении богатства нетленнаго в Боге на веки соблюдаемаго? Уже ли жизнь сия чеголибо стоит, в сравнении жизни безсмертныя всеми блаженствами изобилующия?

Что же надлежит до чести, акибы гонитель гонимаго оныя лишает, сего никак сказать не возможно. Чести никто отнять не может. Сие сокровище, чтоб восхитить, не сильны все в свете гонители совокупленные во едино. Честь состоит в добродетели; а добродетель в любви к Богу и нравов непорочности. Кто нас разлучит от любве Божия? ни смерть ни живот, ни настоящая, ни грядущая, ни высота, ни глубина, ни ина тварь кая возможет нас разлучить от любве Божия (Рим. гл. 8, ст. 35 и 38).

Есть примеры, что иногда и сию честь злобные гонители у праведных восхитить усиливались; как-то видим мы на мучениках, коих думали привлечь от истинны в заблуждение: но все таковыя усилия в мужественных душах ничего не успели. Кости были раздробляемы, и внутренняя обнажаема; но сокровище добродетели в сердце сокровенное оставалось цело и невредимо. Подкапывал тать дом: и дом разрушился; а богатство осталось некрадомо. Ибо сие сокровище есть то, которое ни червь, ни тля тлит, ни татие подкопывают, ни крадут (Матф. гл. 6, ст. 20). Хотя оно еще есть на земли, но ключи от сего ковчега суть в руках Вышняго Владыки. Так как же гонение честь гонимаго может похитить?

Может оно лишить гонимаго звания и должности. Но Бог тотчас ему поручает звание другое, не меньше важное, или еще и славнейшее. Был кто епископ, как например Златоуст: лишило его гонение исправления епископскаго звания. Чтож после сего? Бог тотчас ему поручил другое звание исповедника и мученика. Сие звание не меньше есть важно, и славно. Ибо твердо стать за истину, ни убояться никаких угрожений мира, всеми благими и самою жизнию пожертвовать правде, не есть ли звание великое и преславное? Да и не есть ли оно для церкви и для всех добродетельных людей преполезное? Церковь утверждается чрез сие в вере: добродетельный больше своею добродетелию услаждается; а порочный темже постыждается и исправляется.

Оставим мы мудрования мира сего: они суть суетны: умствуют по одной вещей наружности; а во глубину их не входят. Послушаем лучше мудрости Духа Божия: оно устами Петровыми таковое дает нам наставление: Да не кто от вас постраждет, яко тать, или яко убийца, или яко злодей, или яко чужаго похититель. Аще ли же, яко Христианин, да не стыдится, да прославляет же Бога в части сей (1 Петр. гл. 4, ст. 15 и 16). Кая бо похвала, аще согрешающе мучими терпитé? Но аще добро творяще и страждуще терпитè, сие угодно пред Богом (1 Петр. гл. 2, ст. 20). Вот истинное нравоучение! Вот различие между страданием и страданием.

Безчестно страдать за вину, за злодеяние. Тело мучится; но и дух страждет: ибо совесть обличает и терзает. Вне мучение; но и внутри тоже. Нет ни с которой стороны отрады и утешения. Сам себе стал мучителем. Тело мучит другой: а дух свой мучу я сам. Вне бичь: а внутри грех и беззаконие мучитель неумолимый. Страдание тела грозит смертию: а страдание духа угрожает еще и гневом Божиим некончаемым.

Однако и таковое за злыя дела страдание может быть полезно. Ибо оно может человека привести впредь в осторожность и исправление: а притом верую я, что благость Божия человеку за свои вины страждущему и кающемуся, может отпустить грехи, и избавить его от наказания будущаго.

Однако желать и молить Бога всегда должно, дабы никто из нас таковому наказанию не токмо вечному, но и временному подвержен не был. А страдания за правду никто из Христиан да не стыдится: а паче да прославляет Бога в части сей (1 Петр. гл. 4, ст. 16). Для чего прославлять? Для того, что весьма праведно Бога за то прославлять, чрез что он меня сам прославляет. Не должно и таковаго страдания искать. Ибо Бог искушаемь не бывает (Иак. гл.1, ст. 13); да и мы сами себя добровольно искушению подвергать не должны. Но аще будет на то воля Божия; да не ослабеваем страха их не убойтеся ниже смущайтеся: Господа же Бога освятите в сердцах ваших (Исаии гл. 8, ст. 12). Образ, в пример, приимите злострадания и долготерпения, пророков: се блажим их претерпевших (Иак. гл. 5, ст. 10): Апостол Иаков говорит.

А нам, вместо пророков, церковь ныне в пример страдания и долготерпения представляет Святителя Иоанна. Се ублажаем мы его претерпевшаго. Проповедуем его тем самим блаженным быть, что он пострадал; в изгнании в удаленных и пустых Кукусах он нам блистательнее кажется, нежели седящий на престоле Константинопольския церкви. Колико же он теперь светел и радостен на престоле славы горния! И понеже нам Апостол велит ублажать претерпевших, то и мы днесь ублажим его глаголюще: радуйся светильниче церкви горящий и светящий: радуйся исповедниче истины мужественный: радуйся воине Христов храбро противу мира подвизавшийся: радуйся все его козни и усилия победивший: радуйся венцем вечныя славы увенчанный: радуйся молитвенниче о нас у престола Господня непостыдный. Приняв сии наши от усердия тебе приносимыя ублажения, исходатайствуй нам от Бога крепость во искушениях, мужество в страданиях, твердость в вере, постоянство в любви и благих делах. Аминь.

Говорено в Златоустове монастыре 1790 года Ноября 13 дня.