Слово на рождество Христово

СЛОВО

НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

Слава в вышних Богу, в сей день воспели Ангелы. Воспоем и мы с ними чистым сердцем и устами радостными. Слава Богу нас свыше посетившему. Слава Богу нас заблуждших просветить благоволившему. Слава Богу над нами несчастными умилосердившемуся. Слава Богу нас падших возставившему. Слава Богу нас из плена вражия искупившему. Слава Богу на таковую высоту нас возведшему. Слава Богу нас не только себе присвоившему, но и усыновившему. Слава Богу толико чудный премудрости своея промысл над нами оказавшему. Но кто возглаголет силы Господни; слышаны сотворит вся хвалы его? (Псал. 105, ст. 2). Кто не только из смертных, но и из горьних сил может возвеличить славу Господню? славу безначальную, безконечную, превыспреннюю, неизмеримую.

Слава есть доброе мнение и проповедание добрых дел другаго. Я прославляю человека, когда дела его нахожу добрыми и знаменитыми, и оныя всем возвещаю словом, или писанием. И так чтоб прославлять дела другаго, надобно судить о делах его.

Но нам ли судить о делах Господних? Давно заграждены человеческия уста оным изречением Пророческим: Якоже отстоит небо от земли, тако отстоят помышления наша от помышлений Божиих, и мысль наша от мыслей его (Исаии гл. 55, ст. 8 и 9). Когда Богом просвещенный Исаия удостоился узреть Бога, и то в едином видении и изображении; пришедый в страх и смущение возопил: О окаянный аз! яко человек сый, и нечистыя устне имый, и посреде людей нечистыя устне имущих аз живу, и Царя Господа Саваофа видех очима моима (Исаии гл. 6, ст. 5).

Ежели Пророк таковое открыл признание: то что уже нам делать; нам толико от его совершенства и святости удаленным? Да что говорю, Пророк: и самые Ангелы покрывали лица своя от сияния присносущныя славы величествия Божия. И для тогото, я мню, сказано, слава в вышних Богу: в вышних; то есть, что разве одни вышние, небесные Богопросвещенные умы славу Божию несколько понять и оную проповедовать могут, и то образом для нас непостижимым.

Так что же нам делать остается? Молчать ли или проповедовать? Но и молчать, величество благодеяний не дозволяет: и проповедовать по немощи нашего понятия и слова не удобно и невозможно. Так изберем же мы другое к тому средство. Прославим его не словами, но делами; не высоким умом, но чистым сердцем; не витийством языка, но добрым житием. Сего прославления Он сам от нас требует: а потому оно для нас и возможно, и ему угодно. Прославите Бога, Апостол учит, в телесех ваших, и в душах ваших, яже суть Божия (1 Кор. гл. 6, ст. 20).

Снизшел он на землю; не с тем, чтоб зделать нас мудрыми Философами, и высокими витиями, но зделать нас добросердечными и добродушными. О сем познают вы, яко мои ученицы есте, аще любовь имате между собою (Иоан. гл. 13, ст. 35). Не сказал, что тот будет мой ученик, которой будет разумнее всех, но котораго сердце будет исполненно любви к Богу и к ближнему. Во училище Христовом учат не наукам и мудрованиям, но как добродетельно и свято жить. Сим образом прославим мы благодетеля своего: и тем не только прямо исполним долг свой; но и достигнем того конца, для коего он оставить небо, и землю посетить благоволил.

Воспели Ангели, Слава Богу, но притом приложили; и на земли мир (Лук. гл. 2, ст. 14). Ежели не будет на земли мира, не будет и славы Богу. Не для того, чтоб слава Божия чрез сие уничтожалася: она пребудет во веки ненарушима: но для того, что слава Божия в немирных сердцах есть невместительна. В мирном сердце, яко в тихой и чистой воде, Божие лице сияет и видимо есть; а в смутном и мятежном сердце сей зрак Божественный есть невидимь.

Мир есть или с Богом или с человеки: но одно без другаго быть не может. Кто имеет мир с Богом, тот мирен и с человеки: и кто с человеки мирен; тот и с Богом. Ибо мир с человеки есть плод мира с Богом.

Что же есть мир с Богом, хотел бы я изъяснить: но сие есть таинство души Богом запечатленное. И для того сей мир Апостол называет превосходящим всяк ум; то есть всякое понятие человеческое. Понимает его и человек, или паче его чувствует, но тот только, который сим великим даром от Бога благословен.

А чтоб и мы несколько сей мир понять могли, Павел его называет, духом вопиющим в сердце человеческое, Авва, Отче! (Гал. гл. 4, ст. 6). Но понимаете ли вы его по сим словам? У кого в сердце есть мир Божий, тот его понимает; но у кого его в сердце нет, тому сии слова неудобопонятны. Однако когда Апостол таковыя слова писанию предал, и церковь их провозглашает, надобно сколько нибудь их объяснить, не по моему чувствию, но по знакам тех чад Божиих, кои сим миром наслаждалися. Они нам оставили некоторые приметы сего блаженнаго состояния.

Авва Отче! вопиют чада Божия: они сим воплем признают Бога отцем всех тварей. Но кто сего не признает разве нечестивый и безбожный? Конечно все признают его Отцем тварей, но не все сие признание утверждают делом. Признающий Бога Отцем тварей, во всем хранит порядок; никакую тварь не употребляет во зло, и течение своих дел соглашает с премудрым промысла управлением. Но сего не довольно.

Чада Божия признают Бога Отцем не по единому созданию: то есть, не по тому токмо, что всех бытия он един есть источник: таковое признание может общее быть всем человекам. Но признают они его Отцем собственно своим по искуплению. Сие признание есть свойственно единым Христианам. Они признают благость Божию в создании, но несравненно более проповедуют его милосердие во искуплении. Они признают, что в создании удостоились его благости; хотя без всяких своих заслуг; но и без всяких с своей стороны преступлений его оскорбляющих. Но во искуплении признают, что они удостоились милосердия и тогда, когда заслужили от него отвержены быть: когда благости его грех наш творил препону, но и сия самая препона не удержала его любви к нам. Сие признание хотя свойственно единым Христианам, но и общее всем им. Почему оно и не открывает еще в точной силе онаго вопля, Авва, Отче! каковый раздается в сердце Христианина, по Апостольскому слову.

Могут Христиане сие признавать словом а не делом; мыслию, а не сердцем. Чада Божия признают сию благодать сердцем, когда в нем ощущают и свою любовь к Богу, и Божию к себе. И воображение одно сего любезнейшаго Отца производит в сердце их радость, а исполнять волю его составляет их блаженство. Делают добро не из страха, или принуждения, но охотно, и с святым жаром. Притом делают добро и не по надеянию награды. Хотяб ничего за свои дела неожидали, тем бы не меньше оныя творили. Они делают добро только из одной любви, из одной благодарности. Ибо разсуждают, что сколькоб ни творили дела по воле его, никогда не могут заслужить и тех милостей, какия уже они восприять сподобилися. При токовом положении они суть мирны и спокойны. Никакое несчастие мирское помутить их не сильно. Ибо они и к миру сему мало привержены: да и Бога равно признают Отцем благодетельным и в милостях его, и во искушениях от негоже низпосылаемых.

Кажется бы уже по сему можно было нам уразуметь, что есть оный Дух вопиющий в сердца верных: Авва, Отче! Однако еще сего недовольно. Весма примечательно, что Апостол не сказал: Дух Божий в сердца верных: гласит: или глаголет Авва, Отче! но сказал, вопиет. Иное есть просто глас или глагол, а иное, вопль. Вопль значит провозглашение, громкое, сильное, поразительное, горячее.

Сей то вопль есть свойствен чадам Божиим, и истинным любимцам его. Добрые, но в нежном неповинном возрасте дети, радуются и веселятся, наслаждаясь зрением своего родителя. Но когда он от них отлучится, да и на долгое время, они печалятся, сетуют и сердцем вопиют, желая сколько возможно скорее, узреть родителя, и любезным его зраком усладиться.

В таком точно положении суть в жизни сей чада Божия. Они здесь всегда зрят на сего предвечнаго родителя: но зрят верою, яко в зерцале и в гадании (1 Кор. гл. 13, ст. 12). Разныя слабости, разныя злоключения, зрение сие делают несовершенным и помраченным. Сие уязвляет любовию горящее их сердце. Чем более понимают и чувствуют любовь своего отца, тем более ею возжигаются; тем более ею совершенно насладиться желают. Скучна им становится и весма продолжительна сия жизнь, которая от них сей любезнейший души их предмет несколько скрывает и удаляет.

И для того Духом Божиим движимы непрестанно воздыхают и в сердце своем вопиют: Авва, Отче! Авва, Отче! доколе скрываеши лице свое от нас, свете незаходимый, доколе не приимеши нас в отеческие недра свои, на лоно свое. Мы от тебя в жизни сей есмы, яко на земли чуждей. Восприими нас во отечество наше; и мы не престанем вопить в сердцах наших: Авва, Отче! доколе нас не сподобишь блаженнаго детей твоих жребия. Сей то вопль есть свойствен чадам Божиим; истинным Христианам.

В сей день великий наш миротворец принес с небес нам безценный дар сей. О блажен человек, коего таковым даром благословил Господь! сего дара да сподобимся все мы, и желаю усердно и молю смиренно воплотившагося Господа, единственно для сего и в мир сей пришедшаго. Аминь.

Говорено в Чудове монастыре 1791 года.