Чтоб настоящее торжество наше было уважительнее и величественнее, возбуждают нас к тому и пример подают Ангелы, пастыри, волхвы и новоявльшаяся на небеси звезда. Ангелы небесным пением оглашают землю: пастыри поражаются удивлением новаго на земли явления: волхвы приносят дары явившейся во плоти премудрости: звезда открывает новый свет на тверди небесней.
Как явление Божие во плоти нашей есть действие прежде век устроенное во спасение наше, то по сему и Ангелов пение, и пастырей удивление, и волхвов поклонение, и явление звезды, ничто иное суть, как побуждения и примеры, что и нам творить надобно при сем случае спасительном.
Христианин! для коего снизшел Бог на землю, вообрази, что есть Ангел? он есть чистый дух: его пение не есть пение устами, но умом просвещенным: его пение не уши услаждает, но в восторг приводит непорочное сердце, наполняя его всею сладостию любви Божия. Поет Ангел родившагося, не свое собственно проповедуя блаженство: ибо не для искупления падших ангелов, но падшаго человека Бог сие таинство устроил; не свое проповедует Ангел блаженство, но наше провозвещает возвышение, и оному, яко собственному своему сорадуется и соторжествует. Так ты ли Христианин! для коего все сие благоустроено, ты ли умолчишь? Воспой со Ангелами: не уста разверзай: но разширяй и сердце любовию Бога толико к тебе снисходящаго. Не гортань напрягай: но усиляй дух, чтоб он стремился к небесам. Не звуком шумным оглашай воздух: но глаголом Божиим возбуждай разум, дабы он и при молчании уст возвещал величия Божия. Ибо небеса, по пророческому слову, быв безгласны, но громко поведают славу Божию.
Для таковаго духовнаго пения потребна чистота Ангельская: чем непорочнее твоя душа, тем приятнее пред Богом твое пение. При таковом пении, не нужны приятность голоса, искусство его, и различныя орудия музикийския. Можешь ты без всего сего устроить сладчайшую музыку, которая миром быть может презренна, но весьма усладительна в ушах Божиих: ибо она подобна Ангельской. Когда ты орган своего разума согласишь с гуслями добродетели душевныя, ничто не может быть усладительнее сея музыки. На что органы вещественныя? Оставь их миру: ибо он ищет услаждать только уши и чувства; а о благоустройстве душевном мало помышляет. Опасно, чтоб ты услаждая чувства телесныя, не пренебрег чувства душевныя. Опасно, чтоб ты услаждаясь органами вещественными, не показался действующим лицем, достойным более театра мирскаго, нежели церкви Божия. Вся слава дщери царевы внутрь (Псал. 44, ст. 14). Все, что есть в церкви драгоценно, не состоит в наружности, но во внутренности есть сокровенно. Безобразное лице, но прекрасная душа, есть велико пред Богом: так как и лице прекрасное, но душа беззаконная, есть мерзость пред ним.
Подлинно пел Давид на гуслях и органе! Но что сии были гусли и орган? Тень только одна онаго сладчайшаго пения, которое в душе его таинственно гремело. А без сего гусли те и орган, достойныб были повержены и сокрушены быть. По сему и наше церковное телесными гласами пение, не иначе быть может и Богу угодно и церкви достойно, разве когда оно только есть знаком, что мы сердцем и душею сладше и громче поем, нежели устами.
Таковое-то пение будет сходственно с пением Ангельским. Устрояй твой орган, Христианин! на Христово к тебе пришествие: бери гусли Давидовы: и все орудия душевныя приведи в благоустройство и согласие. Ангел поет для блаженства твоего: ты поешь для собственнаго твоего блаженства. И пение сие не нужно есть тому, коего ты проповедуешь: а нужно и полезно есть для тебя. Чем ты более благоустрояешь внутренния души орудия; тем более истинна небесная мысль твою просвещает. Чем более ты таковым пением разширяешь сердце; тем оно вместительнее для любви Божия.
Сие пение бывает столь для души поразительно, что она от того приходя в восторг, мало чувствует удары от искушений мирских телу ея наносимые. Что сие значит пророческое слово? В скорби распространил мя еси (Псал. 4, ст. 2). Не то ли, что тело хотя от скорби было стесненно, но когда душа любовию Божиею была разпространенна, стеснения того не чувствовала. Да и видим, что Павел быв заключен в преисподнюю темницу, и имея в оковах ноги, но в самую полунощь радостно воспевал (Деян. гл. 16, ст. 25), пред Богом. Откуду тебе, Павле, при таковой скорби таковая радость? Конечно он нам на сие не иное скажет, как то, что он тогда пред Богом сердцем взывал: В скорби распространил мя еси; и потому безтрепетно взирало око мое на враги моя (Псал. 117, ст. 7).
Но довольно о пении Ангельском. Приступим мы к волхвам. Волхвы были некоторой род просвещенных мужей, кои наиболее прилежали к познанию течения светил небесных; и ко испытанию мудраго благоустройства в мире сем. Мысль просвещать науками, не льзя сказать, чтоб не было свойственно природе человеческой. Да и не льзя того миновать. Предметами просвещения мы окружены. Куды ни воззришь, что ни возмешь, куда ни пойдешь, везде разсеяны безчисленные следы премудрости безконечныя. Без дальняго внимания они тебя поражают: чтож еще, когда к тому приложишь благоразумное и тщательное испытывание? О блаженны те, кои по сим следам премудрости восходят к самому оныя источнику.
Счастливы были волхвы, что просвещенная их наука привела не в суемудрие, но открыла им того, который есть строитель кругов небесных. Не соблазнились они тем, что узрели сего великаго миродержца в презренных яслех, покрытаго бедными рубищами. Не соблазнились они о сем. Ибо знали, что и солнце иногда покрывается мрачными облаками: но когда и покрывается, тем более благодетельствует. Ибо тогда изливает обильный дождь, и тем землю утучняет, и творит плодотворною.
Подражай волхвам, и ты истинный Богопочитатель! умудряйся и услаждайся зрением природы: но не останавливайся на ней, а восходи к ея началу. Да не удерживает тебя от сего оное слово: что премудрость мира сего есть буйство пред Богом (1 Кор. гл. 3, ст. 19). Правда, чем что есть превосходнее, тем оно есть опаснее и пагубнее, когда во зло употребляется. Премудрость мира сего может обратиться во вреднейшее буйство, когда человек тем возгордится, и почтет себя более знающим, нежели в самой вещи есть. Волхвы наукою приведены к познанию Творца. Вот истинное просвещения употребление! Вот премудрость, а не буйство. Но о некоторых мудрецах пишется, что они удивившись красоте светил небесных, оныя обоготворили, и послужиша твари паче Творца (Рим. гл. 1, ст. 25). Вот премудрость обращенная в буйство!
Нынешние некоторые почитаемые Философами, дерзновенно хулят таинства Христианския, да и самаго Бога бытие едва признавают. Вот буйство страшное! да и слез достойное, что красота премудрости Божия в таковое обращена безобразие превратностию человеческою. Мы сего не понимаем, говорят таковые несчастливцы. Вот гордость, обыкновенный плод неограниченнаго самолюбия. Мы сего не понимаем. Вот хула на Бога, что акибы ничего непостижимый Бог не должен созидать и творить, разве то, что они понять могут: хотя сами впротчем не могут не признаться, чтоб не попадало многаго и часто под ногами нашими, чего и премудрейшие умы постигнуть не могут.
Чтож до таинств Христианских; не льзя об них сказать, чтоб они совершенно были непостижимы. Во всякой науке, чтоб постигнуть истинны, требуется многое приготовление. Не льзя читать не изучившись азбуке: не льзя читать и совершенно разуметь, не изучившись многим наукам словесным. А в высокой науке Христианской, кроме сего потребна и непорочность души и чистота нравов. В душу злотворную дух премудрости не входит: а чистии сердцем зрят Бога (Матф. гл. 5, ст. 8). Для них нет ничего непостижимаго. Духовный человек, вся испытует, и глубины Божия (1 Кор. гл. 2, ст. 15). Человече! сосуд твой смраден; и потому в оном не вмещается миро небесное. Очисти сосуд твой; и тотчас безвестная и тайная премудрости Божия явятся тебе.
Но волхвы нас столь долго задержали, что едва не позабыли мы о пастырях: а об них помянуть хотя кратко, но полезно и нужно. Волхвы мужи просвещенные; пастырие, пастухи, суть люди простые и неученые. О великое Божие к роду человеческому снисхождение! почитают его просвещенные; но не меньше его могут почитать и простые. Просвещение без добродетели есть суетно: а добродетель и без наук сама собою есть просвещенна. Без дальных мудрований, но в простоте сердца и разума служит она Богу. Сии то суть евангельские младенцы, коим открыто то, что сокрыто от премудрых и разумных (Матф. гл. 11, ст. 25). В церкви Божией несть Иудей, ни Еллин, несть раб, ни свободь, несть мужеский пол, ни женский, вси бо вы едино есте о Христе Иисусе (Гал. гл. 3, ст. 28).
Но откуду и самым простым таковое просвещение? От новоявльшейся звезды. Новая благодать возсиявает во отрожденных духом. Никто ни простый ни премудрый не может иметь истиннаго просвещения, ежели благодать Духа Божия сердца его не коснется. Никтоже, говорит ныне воплощенный для спасения нашего, никтоже может приити ко мне, аще не Отец мой привлечет его к себе (Иоан. гл. 6, ст. 44); емуже да будет слава, благодарение и поклонение в безконечные веки. Аминь.
Говорено в Чудове монастыре 1789 года, Декабря 25 дня.
Стекло, несмотря на свою хрупкость, один из наиболее долговечных материалов. Археологи знают об этом как никто другой — ведь в процессе полевых работ им доводится доставать из земли немало стеклянных находок, которые, невзирая на свой почтенный возраст, полностью сохранили функциональность.
Разработка сайта - компания Омнивеб
© 2000-2024 Свято-Троицкая Сергиева Лавра