22. В неделю первую великаго поста

СЛОВО

В ПЕРВУЮ НЕДЕЛЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА.

Вступили мы в подвиг святаго поста! Но сие слово приводит меня в недоумение, что будто бы когданибудь было не поста время. Ибо ежели должно быть когда-нибудь не время поста, то было бы особливое время для невоздержания, для ослабления своевольства страстей; былоб время, в кое дозволительноб было дать волю и власть сладострастиям плоти; и на таковое время усыпить и разум и совесть и закон. Но таковое время никогда быть не может, или быть не должно. Ежели же бы оно когда нам и открылось, должно тотчас от него скрыться, и днем светлаго воздержания прогнать сию темноту.

Но человек, де, есть немощен: сию строгость всегда безпрерывно понести не может. Но как бы он ни был немощен, какбы ни был слаб; грешить ему ни в какое время, ни при каком случае никакой закон не дозволяет и дозволить не может.

Но суть, де, разныя человеческаго в добродетели преуспеяния степени, по коим он не вдруг, но помалу на высоту восходит; применяясь к различным свойствам и обстоятельствам нашея природы и жития. Вот сие есть самая истина!

Находим мы некоторые псалмы, называемые псалмами степеней; потому что ветхозаветные священники их пели, когда по степеням восходили ко храму Господню. И мы также восходя ко храму святыни совершенныя, не можем петь песнь Господу своему, разве восходя к нему по степеням добродетелей; помалу подымаясь на высоту; то просвещаясь в разуме, то исправляя недостатки, то удерживая некоторые слабости, то творя нынешний день какоелибо благое дело; а заутра другое, и так далее, благовествуя день от дне спасение Бога нашего (Псал. 95, ст. 2).

Апостол совершеннейшим святости правилом христианам Христа предлагает, и сие правило называет он мерою возраста исполнения Христова (Ефес. гл. 4, ст. 13). Сии слова мера и возраст, явно означают наше к добродетели возвышение постепенно. Мера высочайшая состоит из многих нижних, средних и вышних степеней. В возраст совершенный приходит человек не в один день, и не в один год, но в многия годы, пройдя возрасты младенчества, отрочества и юношества. Так и христианин по мере духовной, и по возрасту своему духовному, в совершенстве познания и добродетели, помалу на высоту подымается, помалу возрастает возрастом духовным, доколе напоследок достигнет по Апостольскому слову, в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Ефес. гл. 4, ст. 13).

На сем, как я уверен, основании и сие время поста церковию уставлено. Всему есть время (Еккл. гл. 3, ст. 1), говорит Соломон; однако сие не то значит, чтоб было когда время греху: ему нет времени никогда. А время есть различным для человеческия жизни потребным действиям; и действиям хотя безгрешным; но из коих одни суть низки и маловажны; а другие нужны и превосходны. Например землю орать, дом строить, пищу приготовить, и прочия подобныя хотя суть действия для человеческой жизни потребныя, да и безгрешныя: но ни как они не суть столь важны и превосходны, как просвещать разум знанием закона и должности своей, как предстать олтарю на служение Владыке живота и смерти, как душу свою освятить соединением любви с Богом, и жертвовать собою каждаго и общему благу. Сии действия не только суть важнее и превосходнее прежних; но притом они суть их основанием. Ибо без них человек более будет походить на животное безсловесное, нежели на человека; и без них или никакого не получит успеха, или их употребит не в пользу себе, а во вред.

И так хотя всему есть время: но благоразумие и справедливость требует, чтоб мы уделяя время на дела низкия и маловажныя, не позабыли бы время уделить на дела нужныя и превосходныя. И поелику таковыя дела суть важнее и превосходнее, то казалось бы, что для отправления их надлежало бы уделить большую часть времени жизни нашей.

Кажется, как бы тому статься, чтоб мы более времени употребляли на дела единственно к жизни сей принадлежащыя; а менше времени уделяли бы на просвещение разума и на украшение души добродетелию, яко на такия действия, коими не токмо временное блаженство утверждается, но и вечное имиже приобретается? Хотя мы к несчастию своему каждый день сие и на других и на самих себе видим. Но пусть оно будет так! Оныя дела хотя единственно к сей жизни принадлежат, и суть сами собою низки и маловажны: однако по крайней мере суть безгрешны. Но что уже сказать о том времени, которое изнуряем мы на разорительные игры, на охоты, на суетныя зрелища, на пустословие; а иногда и на пересуждение других и на умыслы злотворительныя? Как может не покрыться стыдом и безчестием лице наше, когда помыслим о толикой трате дражайшаго времени; да еще упуская нужнейшия и полезнейшия действия; а упражняяся в одной суете, не только неполезной, но и вредной. Здесь, во храме священном, в месте исполненном утех и радостей духовных, скучно один или два часа препроводить: а в местах заражающих нравы и оскорбляющих дух и целые дни и ночи без скуки у нас проходят.

Но сколько ни есть сие истинно, и сколько ни есть оно для духа и веры оскорбительно; однако Бог ведая немощь нашу и снисходя оной определил шесть дней делать, и в них совершать все житейския дела наши; а один из седми дней отделил и освятил единственно для служения своего. Он есть Господь времен, и распорядитель и дел наших и судеб: однако поступился шестию днями нам; а один только день предоставил самому себе. Он же из всего года отделил на особенное наше очищение сие поста время, и всем почти годом поступился нам; а сию четыредесятницу предоставил себе.

Видна здесь промысла его премудрость. Она знает, что мы вдруг совершенными и святыми стать не можем. Почему за довольное почитая, чтоб в прочие дни хотяб не творили мы дел греховных: определила, дабы седьмый день, и сию из всего года четыредесятницу, препровождали наиболее в делах духовных, приходили бы в большую меру и возраст добродетели; и не довольно, чтоб уклонялися от зла, но творили бы и благое. А притом ежели бы в течении духовном с пути заблудили, паки в сие святое время собрали бы свои мысли и силы, и обратилися на путь правый.

Но О горе нам! Промышления благодати о нас по нашему развращению суть недействительны. И наше нерадение и разслабление почти заставляют удивляться премудрости вышней, что она определила нам единственно в делах духовных препровождать четыредесять дней, когда мы и одного в седмице дня свято и по надлежащему не препровождаем. Возлагает на нас большее бремя, когда мы и от меньшаго бремени отягощаемся, стонем и падаем.

Седмый день в техже делах проходит, в каких и прочие дни: или еще и в хуждших. Ибо превратно толкуя, что день седьмый есть день покоя, заключаем, что акибы сей покой есть покой тела, а не души. Сей день есть день покоя, но чтоб то есть упражнением в деяниях Боголюбезных успокоить душу от волнения и смущения страстей и забот житейских; а не для того, чтоб успокоить тело праздностию, играми, увеселениями, и чрез то отяготить душу.

По подобию седьмаго дня и дни святыя четыредесятницы в техже у нас проходят делах, в каких и прочие дни года. Те же слабости, те же пороки; и не видим им облегчения в сие время врачевания. Некоторые постятся; но постом более телесным, нежели духовным: то есть, воздерживаются от пищи, но страсти между тем пребывают не голодны, но и весьма утучняются изобильными пороков питаниями. А иныя не только сего духовнаго внутренняго не сохраняют поста, но ниже самаго наружнаго; да не только не сохраняют, но преступая нагло пределы благочестия, и охуждать и осмеивать его дерзают.

Что же при таковых обстоятельствах имеет творить святая церьковь, общая матерь наша? Одних оплакивает, и повергая себя пред жертвенником Господним, горячими молитвами испрашивает им обращения ко истине. А о других детях своих находит довольную причину и радоваться. Ибо как не возможно, чтоб церьковь когдалибо быть престала; так не возможнож, чтоб не были и истинные Израильтяне, истинные Христиане, которые и всегда хранят духовный пост воздержания; а наипаче в сию святую четыредесятницу.

Я сладчайшим и животворным сего поста плодом почитаю то, что в сии святые дни добрые Христиане очищают свою совесть таинственным исповеди покаянием, и чрез Божественное тела и крови Господней причащение соединяются с Богом. Почему всех чад церкви пастырски и увещаваю и прошу и молю, дабы в сии дни принятием оных таинств себя освятили, и чрез то из ветхаго человека претворилися бы в новаго. Вы таковым образом внутренним души своея воскресением предупредите ожидаемое воскресение Христово; и тем сие торжество будет величественнее и радостнее, что вкупе вы два имеете праздновать праздника; воскресения Христова и воскресения своего. Аминь.

Говорено в Успенском соборе 1787 года, Февраля 11 дня.