17. На день Архангела Михаила

СЛОВО

НА ДЕНЬ АРХАНГЕЛА МИХАИЛА.

Когда приносим мы Господу Богу молитвы свои во храмах ему посвященных, тогда церковь велегласно воспевает: иже Херувимы тайно образующе: то есть, что мы в тот час таинственным, сокровенным образом, Херувимов изображаем, представляем, им подражаем. Раздельны между собою небо и земля: но совокупны тем, что един есть Бог и на небеси и на земли: совокупны же и тем, что на небеси его прославляют Херувимы и прочые Ангельские чины; а на земли мы удостоились также его прославлять, и един составлять лик с Херувимами: иже Херувимы тайно образующе. Благословят святое имя славы Божия и все твари: ибо вся в нем живут, вся им движутся, и вся им состоят. Но Ангел и человек особенными устроены быть славы его проповедниками: и как-бы великий прославления Божия долг, коим обязаны все твари, возложен на них одних. Ибо они одни разумом одарены и просвещены знанием совершенств Божеских. Прославляют его все твари, но в лице Ангелов и человеков: а Ангелы и человеки прославляют его в собственном лице своем: но в тоже время приемлют на себя и лице всех тварей, и их долг самими собою исполняют.

Но между Ангелом и человеком есть то различие, что Ангельский чин собственным чистаго естества своего движением стремится к прославлению Бога; а человек, хотя также в душе своей чувствует к тому движение, но при том имеет нужду и подражать в том Ангелам: иже Херувимы тайно образующе. Но какую нужду имеет человек подражать в том всему Ангельскому хору; а особливо Херувимам, разсмотрим.

Известно нам из слова Божия, что Ангелы непрестанно славят седящаго на престоле славы Господа, вопия ему победную песнь: Свят, свят, свят Господь Саваоф (Исаии гл. 6, ст. 3). Бог не требует прославления: славы его и без того исполненны суть и небо и земля. Он есть бездна совершенств неограниченная, которая ни умножена, ни умалена быть не может. А Ангелы прославляют его для блаженства естества своего. Они устроены разумными органами собою движущимися и одушевленными: органы таковые не могут не издавать сладчайшаго и согласнаго пения, доколе суть таковыми органами. Так как солнце, доколе есть солнцем, не может не сиять: и благовонный цвет, доколе есть таковым, не может не испускать благовония.

Я думаю, что сие самое изображал оный олтарь, который видел Исаиа пред престолом славы Господни. Возжжен был на олтаре том огнь, и испускал курение благовонное наполняющее дом славы. Светом присносущным возжены и Ангелы, яко великие и нетленные солнцы: доколе они таковыми; то не могут не гореть, не могут не изпускать курения славы исполняющаго дом Божий: и они-то кажется и суть самый оный олтарь пророком виденный.

Мы в сем святейшем звании им подражать должны. Ибо хотя и позабыли мы Бога, и с пути своего совратилися; но паки по благодати Иисуса Христа приведены на путь правый, и познали его. Кто же взирая на солнце, может не удивляться красоте его? Кто взирая на пространство неба, не почудится безмерности величия его? Познавая мы Бога, а в нем по мере сил своих и его совершенства превосходные, безконечные, неизмеримые, как не придем во удивление, во изумление, в ужас, и в восторге страха и радости, не возопием к нему со Ангелами: Свят, свят, свят Господь Саваоф: исполнь небо и земля славы его (Исаии гл. 6, ст. 3)?

Ангелы то творят по благодатному естеству своему, как выше сказали мы. Но нам, кроме естественнаго сходственнаго со Ангелами движения, обстоит в том нужда и другая. Ангелы, по естеству ли или по благодати, но уже грешить не могут. Естество их всегда расположено ко благому, и от всякой нечистоты или падения удалены. Мы еще не достигли сего совершенства. С плотию связаны: со страстями боремся. Ежечасно можем пасть и сокрушиться. Таковое падение бывает, когда мы покорим себя страсти: а страсти превозмогают, когда разум помрачится; разум же помрачается тогда, когда удаляемся от Бога; и тем более помрачается, чем меньше и реже в мысли мы его себе представлять будем. Подобно, как кто удаляется от солнца, или света, тот остается во мраке: и чем более удаляется, тем темнее становится.

Ты должен прославлять Бога; для того ли, чтобы умножить его славу? Но малейшая капля умножит ли всех вод и бездн глубину? Нет! ты должен его прославлять для себя, для славы и чести своей, для своего совершенства, чтоб не помрачиться, чтоб не пасть, чтоб не согрешить. Ибо прославление Божие не бывает одним языком, а паче умом и сердцем. Гласом разума, устами сердца и точнее и громогласнее возгласишь ты славу Божию. Прославлять же умом и сердцем не можеш ты Бога, разве когда в уме твоем есть свет его истиннаго познания, а в сердце совершенная к нему любовь. При сем свете темнота тебя не объемлет, весь мрак суетных ко греху склоняющих воображений изчезает. При сей любви сила страстей плотских и мирских ослабевает.

Послушай, что говорит евангелие: От сердца исходят помышления злая, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, татьбы, лжесвидетельства, хулы (Матф. гл. 25, ст. 19) и прочия беззакония. Почему же из сердца, кое впротчем создано благим, таковая нечистота изтекает? Потому, что нет в нем Бога: ни мысль о нем не помышляет, ни сердце его не желает: почему необходимо и следует, чтоб и мысль таковая была в заблуждении, и сердце в развратности. И для того Пророк говорит: Несть Бога пред ним: оскверняются путие его на всякое время (Псал. 9, ст. 25, 26). Но в ком присутствует всегда Бог, того путие не оскверняются: ибо евангелие точно говорит, что Чистии сердцем суть те, кои Бога зрят (Матф. гл. 5, ст. 8).

Я мню, что Ангелы святые не могут согрешить не по естеству своему; ибо они суть не Бог; но потому, что по евангельскому словеси, Выну видят лице Отца небеснаго (Матф. гл. 18, ст. 10). Осияваемый всегда солнцем может ли быть во мраке? Мысль чиста, понеже просвещенна Богом; а потому и сердце чисто. Прославляй убо Бога; то есть всегда воображай его, всегда помышляй о нем; а потому и мысль твоя просветится, и сердце воспламенеет к нему любовию; а любовь таковая изженет всякую любовь нечистую. Почему мы, яко ко греху всегда преклонные, еще более имеем нужды прославлять Бога, нежели самые Ангелы утвержденные в благодати безгрешия.

Но почто в прославлении Божии повелено нам подражать, не всем токмо Ангелам; но особенно Херувимам? Иже Херувимы тайно образующе. По испытанию великих умов учителей церковных Ангелы разделяются на разные чины; и особенное каждый чин имеет себе назначенное от Бога служение. О всех их чинах и служениях теперь изъяснять не достанет времени. О Херувимах только скажем, что слово Божие представляет нам Бога седящаго на Херувимах. Седит Бог на Херувимах, не телесным образом, как мы: не буди то: Духь есть Бог (Иоан. гл. 4, ст. 24): но седение Божие означает, что Бог на Херувимах обретает успокоение святейшия воли своея; находя волю Херувимов чистою и с своею пресвятою волею сходственною. Седит кто на престоле, тот вместе и успокоевается, и представляется величественнее. Бог чистотою воли Херувимския успокоевается, услаждается, но вкупе изъявляет и величество благости своея, что оныя совершеннейшим образом творит причастными и Херувимов. Нам повелевается подражать Херувимам: Иже Херувимы тайно образующе. Давно просит Бог от человека сердца: Сыне! даждь ми сердце твое (Притч. гл. 29, ст. 26). Почто? да на нем, яко на престоле Херувимском, сядет и опочиет. Яко да царя всех на подобие Херувимов на себе подъимем Ангельскими чинами невидимо дороносима, то есть сопровождаемаго. Имей чистое сердце: очисти свою волю от всякия скверны плоти и духа, творя святыню во страсе Божии, и будеши ты Херувим, сядет и опочиет в сердце твоем Бог, как седит он на Херувимах. Не только сея великия чести нас удостоить он обещает: но и желает и призывает, чтоб мы восхотели принять от него честь сию: Иже любит мя, говорит Иисус Христос, возлюблен будет Отцем моим, и аз и Отец приидем к нему и обитель у него сотворим (Иоан. гл. 14, ст. 23). Престол для седения временно поставляется: а обитель устрояется для всегдашняго пребывания. Бог не сидеть на нас временно, яко на Херувимах, но и всегда в нас обитать желает; что кажется, превосходит и самую честь Херувимскую.

Но почему сказано, что изобразуем мы Херувимов тайно, то есть таинственно. Тайна называется то, когда мы иное видим; а иное понимаем. Видим на пример: в евхаристии хлеб и вино; а верою понимаем, что причащаемся тела и крове Господни. Истинный Христианин прославляющий Бога образует, представляет Херувимов не образом видимым, но таинственно. Многие теперь стоят в сем храме священном: и мы видим, что все они прославляют Бога своими молениями и приношением сея тайныя жертвы. Но кто же из них прямо образует Херувимов? Не ведаю: сие есть тайна: Бог один ведает: да может быть совесть каждаго. Ведаю то, что всяк Христианин прославляющий Бога чистым сердцем и непорочною душею образует Херувимов: но кто имянно есть сей во плоти Херувим, не ведаю; Бог весть. Сие есть тайна. Тайно образующе. Уведаем и увидим мы сие во оный день, когда всех тайны сердечные откроются; а теперь не ведаем: ибо ныне царствие небесное уподобися неводу ввержену в море, который уловил и в себе содержит рыбы добрые и злые, до того времени, как узрим царствие Божие пришедшее в силе.

Но как всякой Христианин должен стараться, чтоб прославляя Бога во всякое время; а особливо во время таинственнаго жертвы Христовой приношения, подражать в том Херувимам: ибо и поем мы тогда: иже херувимы тайно образующе: то каким же образом можем мы к сему святому служению себя расположить? Всякое житейское отложим попечение. Херувимы ни о чем мирском не помышляют: а единственно токмо и в уме и в воле изображают Бога. Так и мы поступать должны.

Но они, де, духи безплотные; а мы человеки. Правда: и для того-то в пении прибавлено: ныне: всякое ныне житейское отложим попечение. Ныне: в сей один священный и страшный час: когда предстал ты престолу славы седящаго на Херувимах. Когда ты, яко плотию обремененный и страстьми развлекаемый, не можеш на всякое время отложить житейское попечение, то из многаго времени, из многих дней в житейских попечениях препровожденных, хотя в один сей служения и прославления Божия час отложи всякое житейское попечение, да возможеши хотя в сие время, тайно изобразить Херувимов. Но кто предстоя престолу Владычню в храме святем его и в самый час жертвоприношения таинственнаго, стоит не благоговейно, разговаривает, смеется, на все стороны оглядывается, с места на место переходит: а уже о мысли и сердце и не говорю, тот изображает ли Херувимов? О! никак. Он изображает того неприязненнаго духа, который завидуя прославлению Божию, и всемерно стараясь оное или пресечь, или помешать, говорит у Пророка: Приидите, и отставим все праздники Божия от земли (Псал. 73, ст. 8).

О Боже! седяй на Херувимех, и всеми Ангельскими чинами прославляемый! даждь нам, дабы мы, яко твои раби, тебе единому Господу своему служили, Херувимов тайно образующе. А вы чистейшие безплотные духи, будите за нас в том предстатели. Аминь.

Говорено в Архангельском соборе 1786 года.