42. На рождество пресвятыя Богородицы

CЛОВО

НА РОЖДЕСТВО ПРЕСВЯТЫЯ БОГОРОДИЦЫ.

День рождения кажется нам должен дать случай помыслить о жизни. Но я почитаю, что он более должен нас заставить помыслить о смерти. Мы родимся, чтоб умереть. Чрез рождение входим мы в жизнь смертную и бедствий исполненную; чрез смерть входим мы в жизнь безсмертную и всерадостную. Верная душа не может почитать сию жизнь, как кратким прехождением к лучшей жизни. Она сносит терпеливо бедности жизни настоящей, и желает с горячестию утех жизни будущей.

Вот тому нам есть примером ныне празднуемая пречистая Дева. О ней святый Лука уверяет, что она по вознесении на небеса возлюбленнаго Сына ея, вкупе со Апостолами пребывала в молитве и молении (Деян. гл. 1, ст. 14). Что она сими молитвами своими изъясняла, как не желание усердное окончать разлуку столь печальную и столь тяжкую, и туда переселиться, куда вознесся Божественный плод чрева ея? Так! мне кажется, что я слышу сии умильныя слова в горести сердца ею произносимыя: ах! не довольно ли уже времяни, чтоб душа моя изнемогала во узах тления, кои меня здесь на земли содержат, яко пленницею. Поистинне, что для нее могла быть земля, когда уже она предмет своея любви имела на небеси?

Не думайте, мои слушатели! чтоб сии великие мысли приличествовали единой только пречистой Деве; а не вместе и нам. Любить Иисуса Христа, и желать быть вечно с ним, есть все одно: и одно без другова быть не может. Бояться смерти принадлежит только тем, кои не любят Господа; и не хотеть к нему итти, есть знак недостатка в вере и надежде.

Сия есть слабость наша, что мы считаем за довольное для жизни Христианской, дабы к смерти приготовиться и решиться тогда, когда уже ее миновать не можем. Не знать и не надеяться ничего после жизни сей, и потому к ней быть пристрастну есть дело ослепленнаго самолюбия. Но Христиане, коим Бог дал обетования столь великия и столь драгоценныя для жизни будущей: Христиане, кои должны мир сей почитать местом странствования, бедности и искушения; когда Христиане не имеют бодрости отвергнуть потешки своего странствования, и желать безмерных благ своего отечества; какая в сем есть низкость души, безчестящая их веру? Как! люди предуставленные наслаждаться со Иисусом Христом славою и блаженством вечным, будут ли только заниматься одними благими земными, тленными, мнимыми? Как! они ли уже при крайности неизлечимой болезни, будут желать царства небеснаго; для того только, что уже все увеселяющее на земли покидает их навсегда? Так сим то образом каждый день просим мы у Бога: Да приидет царствие твое (Матф. гл. 6, ст. 10): которое чтоб не пришло, мы тогда же боимся, и желаем, чтоб оно еще отложено было. Какая худая вера! Так то мы предпочитаем небо земле, вечность вещам настоящим, Христа миру! Так то мы любим своего любезнаго Спасителя, что хотели бы всегда здесь жить, и его не видеть никогда.

Царство его, кое мы должны бы купить многими воздыханиями, многими трудами, многими победами, и кое превосходит всякую цену, царство сие, дано ли нам будет за ничто, да еще и противу воли нашей? Надобно ли еще нас принудить, оное принять? Нет, нет! мои чада! Сей небесный дар был бы презрен и унизен, естьлиб Бог его давал душам столь недостойным его принять. Может ли он вместо всей за таковый дар платы меньше от нас требовать, как только, чтоб мы онаго всегда желали? Но мы и сего ему не приносим и не обещаваем.

Первые Христиане всю свою радость и все свое утешение полагали в надежде будущия жизни. Они жили, по глаголу Апостолову, во ожидании блаженнаго упования и явления славы великаго Бога (Тит. гл. 2, ст. 13). Они ожидали с большею нетерпеливостию втораго пришествия Сына Божия, нежели патриархи и самые пророки пришествия его перваго. Боже благий! до чего мы дошли? Где наша вера, и чем она стала, которую мы приняли, яко драгоценное наследие от сих первых героев Христианства? Вера столь живая, столь бодрая в них: вера столь слабая, столь утесненная в нас подлою корыстию, грубыми и постыдными сладострастиями, честолюбием суетным и тщетным.

Но скажете вы, что святые древние, а паче пречистая Дева, которая в сем слове от нас в пример предлагается, была исполнена благодати. А потому она желая умереть, ожидала себе блаженства несумнительнаго. Правда, Мария исполнена была благодати: однако она, вместо того, чтоб бояться смерти, боялася жизни: жизни, говорю я, которую она проводила столь непорочно: жизни, которыя она все минуты берегла для умножения своих заслуг: однако со всем тем желала конца жизни таковыя. А мы лишенные благодати, игралище глупостей мирских, невольники плоти и крови, столько неразсудны в своих выгодах, столько привыкшие ко лжи и хитрости, столько суетные и непорядочные в своих поступках, столько слабые во искушениях, столько безразсудные во опасностях, столько непостоянные и столько неверные в лучших своих решениях, мы, говорю, еще ли не будем бояться сей жизни, и еще ли посмеем желать ея продолжения: а напротив будем ли бояться, чтоб не наступил конец сих искушений непрестанных, от коих спасение наше в толикой находится опасности.

Но еще однажды скажут, что Мария не имела нужды в покаянии: смерть не могла, как токмо увенчать ея добродетели. Ежели бы мы так были приготовлены, как она; то и мы не боялися бы умирать. Но в сем разстлении своем мы имеем нужду в отсрочке, чтоб очистить свои погрешности; одним непорочным свойственно спешить явиться пред своего Судию. Вот, мои дети! все то, что люди ослепленные самолюбием, могут самого лучшаго сказать, ко своему оправданию.

На сие я в ответ вам предложу две вещи. Первое, вы говорите, что не имеете расположения Мариина. Я в том согласен, мои слушатели! я в том согласен: и сие то крайнее ваше с ея состоянием несходство я оплакиваю. Живите, как она: и вы будете достойны надеяться счастия святыя смерти. Ежели вы хочете перестать бояться смерти, истребите печальную сея боязни причину. Живите, не привязываяся к миру: ибо образ его преходит (1 Кор. гл. 7, ст. 31); да и преходит в ту минуту, в кою думали им много наслаждаться. Не обманывайте себя: не надейтеся обмануть Бога. Не представляйте свои грехи, чтоб вас ими извинить в вашем к настоящей жизни пристрастии. Как! понеже вы доселе худо употребляли свою жизнь; так думаете, что сие есть хорошая причина желать ея продолжения? Совсем напротив! Вы должны наскучить жить; поелику таковая жизнь всякой день подвергает вас опасности потерять Бога вечно. Во все то время, как вы будете жить услаждая свои чувства, помрачая себя вещами тщетными, вы никогда не будете готовы умирать, и будете требовать всегда жить, основывая свое покаяние на желаниях и намерениях непостоянных. Перемените сей порядок; расположение к смерти пусть не зависит от вашего к сей жизни пристрастия: но паче пристрастие к сей жизни пусть зависит от искренняго желания смерти.

Второе, приметте вы, сколько ваши к покаянию намерения доселе худо были исполнены. Сколько раз окруженные болезнями смертными просили вы у Бога некотораго времени, чтоб будущим поправить прошедшее. Но сие время испрошенное и дарованное для оплакивания ваших беззаконий, не расточили ли вы безумно? Не токмо не сняли с себя своих оков, но еще более их отяготили. Каждый день послужил только ко усиливанию тираннии греховных привычек, ко умножению нераскаяния вашего сердца, к злоупотреблению времени, здравия, имения, и самыя благодати. Всякой день умножил ваши долги, и сделались они неоплатными.

Здесь Христиане! я отзываюсь к вашей совести. Я не хочу другаго судии, как вас. Лучше ли вы ныне готовы предстать пред Бога, нежели были прежде? Ежели лучше; пользуйтесь сим временем: просите Бога, чтоб милосердием своим не допустил вам поколебаться, и поспешил изъять вас из средины нещастия. Ежели же не так, то по крайней мере уверьтеся опытом столь убедительным. Заключите, что вы прося продолжения жизни, просите более продолжить свои неверности, нежели, чтоб начать свое поправление. По совести признайтеся, что более пристрастие к выгодам жизненным, нежели любовь к понесению покаяния, удаляет вас от смерти. И ежели у вас не достает бодрости итти туда, куда вас вера ваша призывает; по крайней мере воздыхайте, и стыдитеся своея слабости; по крайней мере признайтеся с смущением, что вы не имеете тех чувствований, какия вам вера вдыхает. Чем более, мои чада! боитесь вы оставить сей мир, тем более требует ваше спасение, чтоб вы его скоро оставили. Чем более вы его любите, тем он для вас вреднее. И сколько жизнь сия есть опасна; а смерть сколько есть для вас милость, сие ничто так не доказывает, как ваши же слабыя расположения.

О любезный Спаситель! научил ты нас жить: не возгнушайся научить нас и умирать. Аще живем, аще умираем, да будем твои. Когда мы живем, всегда находимся в тягостном страхе, что чрез час нас не станет: но умирая мы всегда будем с тобою, и ты весь будеш наш. Сотвори, да последнее наше воздыхание будет воздыханием любви к тебе, и чтоб таковым образом природа пременилася на благодать. Аминь.

Говорено в Савине монастыре 1787 года, Сентября 8 дня.

Выбрано из слова говореннаго Г. Фенелоном на день успения пресвятыя Богородицы.