Слово на день Святыя Троицы

XXX. СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТЫЯ ТРОИЦЫ.

День сей есть день, который проповедники слова Божия должны почитать особливо себе свойственным. Ибо в сей день Апостолы не быв во училищах, не зная ни разных языков, ни собственнаго своего по правилам красноречия, ни хитростных и тонких оборотов слова и разума, вступили в должность ораторов или проповедников. Да и каких же проповедников; то есть, в какой материи, и пред кем? не пред собранием некотораго числа людей, не пред Сенатом и народом Римским, где витии все свое красноречие истощавали, не пред Афинейским славным в науках собором, не пред лицем великих, державных и гордых на земли людей. Но пред кем же? Кафедра их поставлена для всего света: глас их должен был простираться от одного конца вселенныя до другаго. Пред лицем всех мира сего мудрецов, пред лицем всех сильных и страшных царей; так, как не меньше пред людьми всякаго состояния и возраста, и понятия.

Но в какой же силе должна состоять сия великая проповедь? в том ли, в чем все люди на земли издавна были согласны? Нет, нет! В том, что было противно всем обще; что было противно и философов учению и доказательствам, и властителей хитростным политическим правилам, и жрецов корыстолюбию, и обще всего простаго народа уверению, которое они получили от дедов и прапрадедов от давнейших времен, и то почитали все священным и неприкосновенным. Сего великаго почти звезд высотою достигающаго идола, и всеми обще покланяемаго и обожаемаго надлежало Апостолам опровергнуть, не силою какою-либо: ибо они ни малейшей не имели: но единственно уверением слова, убеждением, и силою проповеди. Таковое предприятие, ежелиб о нем с начала разсуждать, показалось бы не только из наитруднейших, каких еще в свете не бывало, но и совсем из невозможных. Однако самое дело доказало, что сколько оно казалось быть из невозможных, столько учинилось благоуспешнейшим, и какбы ничего его легче не было.

Я не имею намерения объяснять великую силу и действие проповеди Апостольския, и какия в ней миру открылись чудеса. Сие требует особливаго разсуждения. Мы только внимательно взирая на случай в сей день Апостолами открывшийся, приметим следующее. 1) Апостолы в проповедь вступили ничему не учившись. 2) При самом первом ими слова Божия произнесении названы они пияными. Сии пияни суть (Деян. гл. 2, ст. 13). Довольно теперь о сих двух пунктах нам для пользы своей побеседовать.

Что касается до перваго, что Апостолы в проповедь вступили ничему не учившись, то из сего не должны мы заключать, аки бы науки совсем были не нужны. Всякое просвещение есть дар Божий. Сам Бог называется отец светов (Иак. гл. 1, ст. 17); не света, но светов: не сего, то есть, одного света солнечнаго, или огненнаго, но и того света, коим просвещается душа и мысль ея. Какой же из самых наук происходит иногда вред, сие не надлежит приписывать наукам, но развратности человеческаго сердца, которое и добрым пользоваться не умеет, и часто оное во зло обращает.

Однако предохранив науки от порицания, весьма нужно служителям слова Божия в сие вникнуть, почему Апостолы вступили в проповедь ничему не учившись. Скажет кто, что они научены были Духом Святым. Сие есть несумнительно. Но мы говорим о тех науках, коим обучают в мирских училищах, что им Апостолы не училися, хотя ныне для служителей церькве почитаются они не только полезными, но и нужными.

Для выразумения сего надлежит знать, что иной порядок есть учения Духа Святаго, иной училищ мирских. Мирских училищ предметом есть знание вещей: Духа Святаго предметом есть добродетель. Люди стараются просветить мысль: Дух Святый просвещает сердце. От наук мирских может человек сделаться ученым: но не всегда честным и добродетельным. Ибо и между учеными бывают развращенные: не только для того, что хотя мысль научена, но из сердца страсти не изтреблены; но и потому, что не редко и самое человеческое учение есть или неосновательно, или состоит в знании тщетных и неполезных, а иногда и вредных вещей. Но Дух Святый творит человека добродетельным и просвещенным, хотя и неученым. Ибо великое есть между ученым и просвещенным различие. Ученый может знать измерение земли, свойства естественных вещей, течение небесных светил и протчая. Но просвещенный есть тот, кто знает Бога, кто знает добродетель, кто свою знает должность: и зная волю Божию исполняет, добродетель хранит и должность свою проходит безпорочно. Сохрани Бог, чтоб таковый муж недостоин был называться не только просвещенным, но и премудрым, хотяб он впрочем о мирских науках малое, или и никакова не имел понятия!

Сим-то просвещением были одаренны Апостолы, хотя они впрочем никаким мирским наукам и не училися. Какое же было Божие в сем деле намерение? Оное Апостол Павел нам объяснил; буяя, говорит он, избра Бог, да премудрые посрамит (1 Кор. гл. 1, ст. 27). То есть, избрал Он для толкования Своея премудрости простых, чтоб ученых людей в стыд привести. Почто так? для того, что сии ученые в мудрости своей не познали Бога. То есть, запутавшись тонкостями и мудрованиями тщетными, не познали первой из всех истинны: почему прогневавшись на сие Бог благоволил изъявить миру величество силы Своея, что Он и чрез простых и неученых может еще лучше истолковать сокровенные тайны премудрости Своея: благоволил буйством проповеди спасти верующих (1 Кор. гл. 1, ст. 21).

Несравненно у Бога достойнее и к Его делам способнее хотя простый, но добродетельный человек, нежели гордый ученый, страстьми управляемый и житием развратный. Разум кичит, говорит Апостол, а любы созидает (1 Кор. гл. 8, ст. 1). Разум кичит. Знание многих наук человека приводит в гордость, и заставляет презирать других; почему в нем никакой для других пользы, кроме вреда нет; а любы созидает: любовь простосердечная и доброжелательная и для других всех благодетельна и полезна.

Сия-то была притчина, что Апостолы никаким наукам не учившись, но быв честны душею и добродетельны сердцем, учинилися достойными проповедниками премудрости Божия. Посмотрите на успех их проповеди? в сей самый день Петр, бывший рыболов, одним кратким словом, вдруг обратил пять тысячь человек (Деян. гл. 2, ст. 41). Но что есть, обратил? Мнения от дедов и прадедов восприятыя и долгим обычаем утвержденные и укорененные, вдруг переменил. О чудо из чудес величайшее! Кто из философов, кто из высоких витий мог когда одного человека так уверить, чтоб он свое природное мнение, да еще до веры касательное, в один час оставил.

А таковый Апостолов пример дает наставление служителям церькве, проповедникам Евангелия, чтоб они не столько старалися о витийстве слова, сколько о честности своея души и добродетельнаго жития. Слово, сколькоб ни было красноречиво, но от худыя души происходящее, яко мертвое, не может других души подвигнуть и оживить. А напротив слово простое, но честностию нравов и добротою души оживленное сильно есть ко уверению сердца.

Но как же, скажет кто, и сами Апостолы в самое время их проповедания названы пияными; сии пияны суть (Деян. гл. 2, ст. 13). На сие ответствую, что как проповедник должен быть честныя души; так и слушатель должен быть добродетельный: то есть, которой бы искал в проповеди не красноречия, но истинны и просвещения, каким бы оно простым словом ни было предлагаемо. Иначе слушателю или единый слух свой усладить ищущему, или еще и страстями занятому, и самая истинна может показаться разстройством пиянственным: сии пияны суть.

Пусть говорят проповедники невоздержному о воздержании: он не хотя отстать от страсти своея; скажет: сии пияны суть. Пусть говорят утопающему в сладострастии о посте и молитве и целомудрии; он ни в чем не находя удовольствия, кроме страсти своей; скажет: сии пияны суть. Пусть говорят сребролюбцу, чтоб он расточил свое имение неимущим, он содержась в руках сего идола, скажет: сии пияны суть. Пусть говорят высокомудренному, и все по своей мысли меряющему, о таинствах Божиих, о вечной казни грешных, и о блаженстве праведных; он никому не веря, кроме себя, скажет: сии пияны суть. Все таковые суть терние, на коих падшее семя слова Божия не возрастает, но подавляется, и не совершает плода.

Мы служители слова, подражая Апостолам, коли хотим слову своему быть благоуспешным, да стяжем благую совесть и сердце чисто: а вы ученики Иисуса Христа подражая пяти тысячам в сей день чрез одно слово обращенным, с добрым души расположением приступайте к слушанию слова Божия: да тако Дух Святый и учителей и учеников просветит, и наставит на всякую истинну. Аминь.

Говорено в Успенском соборе Июня 8 дня
1785 года.