Слово на день Святыя Троицы

СЛОВО

НА ДЕНЬ СВЯТЫЯ ТРОИЦЫ

В сей священный день Апостолы вкупе с блаженною Иисусовою Материю были во единой горнице, и пребывали во единомыслии и молитве. Соединяла всех их душа едина и сердце едино. В таковом когда были они расположении; внезапу место то, яко в другое некое преобратилося небо. Исполнилось оно необычайнаго и усладительнаго шума с сильным воздуха движением: явились виды разделеннаго пламени, образом огненных язык, и на верьху главы каждаго из Апостолов оные безвредно опочили.

Сие чрезвычайное явление чрезвычайное произвело и действие. Внезапу священныя те мужи различные не только уразумели языки, но ими и разглагольствовать начали. Открыты им стали тайны Божия, и мысль их осиянна толиким просвещением, до каковаго смертных понятие и все человеческие науки и знания достигнуть не могут.

Мы веруя всему тому, и со благоговением почитая таковое Божие действие, можем ли думать, что оно единым Апостолам было предопределено? Первоверьховный Апостол, в тот же самый день Пророческое слово изъясняя, доказывает. Что оно до всех Христиан простирается, и будет в последние дни, говорит с Пророком Он, излию от Духа Моего на всяку плоть: ибо на рабы Моя и на рабыни Моя во дни оны излию от Духа Моего, и прорекут (Иоил. гл. 2, ст. 28. Деян. гл. 2. ст. 18).

Сие Божие чрез Пророческия и Апостольския уста изречение мы имея дерзновение присвояти себе, и движемые должностию Божиих рабов и Божиих рабынь, собралися в тот же самый день во храме сем, который святостию подобен есть Сионской горнице; да и собралися, кажется, все во единомыслии и пребываем в молитве: но со всем тем неудостоиваемся таковым же небесным посещением благословлены быть. Не слышим мы того сладчайшаго шума, который оглашал уши Апостольские: не чувствуем дыхания бурнаго, сердца на радость духовную возбуждающаго: не видим явления огня, не столь телесныя, сколь душевныя очи просвещающаго: верьх глав наших остается тот же, и никаким особенным благоволения Божия знамением не освящается. Языки наши ничего чудеснаго в беседе своей не заключают; а остаются при обыкновенном о мирских и низких вещах разговоре: мысль никаковаго не ощущает в себе благодатнаго и божественнаго просвещения, кроме плотскаго о житейских делах мудрования и заботливости.

От чего сие столь несходственное и печальное для нас положение? Святый Златоуст, сравнивая Христиан своего времени с Христианами церкви Апостольския, говорит, что ныне, де, церковь стала подобна жене, которая показывая многие ковчеги, сказывает, что в сем ковчеге такое-то лежало сокровище; а в том ковчеге такое-то сокровенно было богатство; а в ковчеге том такая-то хранима была драгоценная утварь: но все уже те ковчеги праздны, и остались только одни имена и места, где что положено было. От чего сие, и паки говорю, столь несходственное и печальное для нас состояние? Не тот же ли есть Бог и Отец о тварях своих всегда благоволящий? Или сократилась щедрая Его рука? Не таже ли есть церковь, которая, по обетованию, до кончины века пребывати долженствует? Не таже ли есть истинна веры, которая не может прейти, хотяб прешли небо и земля? Или милосердый Божиих судеб порядок для нас переменился? Или осуждены мы быть недостойными таковыя благодати?

Не к тому сие говорю, акиб мы должны были почитать знаком Божияго о нас неблаговоления, что и ныне каждой из нас разными не говорит языками. Сие чудесное действие нужно было для тогдашняго времени. Языки, Павел говорит, суть в знамение не для верующих, но для неверных (1 Кор. гл. 14, ст. 22); дабы чрез то удобнее их склонить ко уверению. Не к тому сие говорю, но почто язык наш не научен произносить едину истинну и глаголы целомудрия? Не к тому сие говорю, что и ныне не являются на главах наших виды огненные: но почто мысль наша не просвещенна познанием Божиих таин, и сердце не возженно огнем любви к Богу и ближнему?

Что языки, что огненные виды, что дыхание бурно, как только знамения души просвещенныя и благочестивыя, без чего они быть не могут, или ничего не действуют? Великий Апостол хотя хвалится, что он паче всех искуснее в разглагольствии разными языки: однако совсем тем признает, что аще глаголю языки не токмо человеческими, но и Ангельскими, любве же неимам: бых, яко медь звенящи, или кимвал звяцаяй (1 Кор. гл. 13, ст. 1). И когда Апостолы удостоились, чтоб открылось над ними чудесное действие; были они все в союзе любви и единомыслия.

Обратим мы внимание на самих себя. Соединены ли мы сим священным взаимнаго согласия союзом? И благодатный любви огнь возжигает ли сердца наша? Но не есть ли напротив все в нас превращенно? Пребывающим в молитве Апостолам бысть внезапу шум, яко носиму дыханию бурну. И мы очень не редко производим шум, не в домах только и на торжищах, но иногда и в самых сих священных храмах во время самыя молитвы; но шум не оный сладчайший; а шум непристойных разговоров, безчинных споров, ненавистных ссор, злобных на ближняго поношений: и сим небогоугодным шумом безчестим свои домы, опорочиваем торжища, и самыя сии священныя места оскорбляем: так, что от того возмущается самый воздух, яко носиму дыханию бурну. Может ли при таковом расположении присутствовать Дух Божий, когда и честный человек от таких собраний удалить себя принуждается?

Апостолы получили благодать разглагольствовать разными языки. Мы хотя единым языком, но произносим им все те безместности, которыя во всех языках заключаются. Лесть, ложь, клевета, сквернословие есть то, чем наиболее разтворены разговоры наши. Апостол Петр как токмо получил языка благодать; тотчас его освятил изтолкованием Пророческих таин: мы естьли научимся говорить разными языки; тотчас принимаемся читать соблазнительные книжки, и к страсти возбуждающие сочиненийцы, и развращая себя и других, еще дерзаем хвалиться, что мы стали просвещеннее. Не имеем мы нужды жаловаться, что не дано нам дара разных языков: но печалиться и скорбеть, что одним языком; разглагольствуя, не умеем произносить им одну истинну, и подавать полезныя советы и наставления.

Христианин! желаеши ли, да таковое же чудо на тебе откроется, каковое ныне ты прославляеши, и оному удивляешися во Апостолах? Сотвори язык свой органом истинны, главу седалищем мудрости и просвещения, сердце жертвенником неугасающаго огня любви к Богу и к ближнему. Сие чудо ничем не меньше будет онаго чудеси Апостольскаго. Аминь.

Говорено в Успенском соборе, 1781 года, Маия 23 дня.