В неделю четвертую Великаго поста

СЛОВО

В НЕДЕЛЮ ЧЕТВЕРТУЮ ВЕЛИКАГО ПОСТА.

О МОЛИТВЕ.

Сей род ничимже может изыти, токмо молитвою и постом.

Марк. гл. 9. ст. 29.

Ныне чтенная Евангельская историа описывает ужасное страдание одного беснуемаго человека, который кроме того, что глухотою и немотою был связан, разбивал себя на всяком месте, изорта точил пену, скрежетал зубами, вдруг окаменевал, много раз бросался в огонь, много раз в воду. Какая лютая болезнь! Боже мой! где оная красота, которую ты влиял в разумную тварь твою? Где оный блаженный конец, для котораго создан человек? Кто в священную пшеницу Твою такия всеял плевелы? Но судьбы твоя, Господи! бездна многа.¹ Тайных Твоих премудрых действий пути молчанием почитаем мы. Легче извесить огня тягость, или измерить дыхание ветра или возвратить прошедший день, нежели проникнуть в оную бездну Божиих судеб определенных от самой вечности. Да и нужды нет в таких вещах стремительному любопытству нашему давать волю. Довольно нам уверенным быть, что Вышний все свои дела располагает числом и весом и мерою: все управляет премудро. Притом видя болезнь, видя страдание то на других, то на самих себе, довольно признать слабость свою и повинность свою: довольно для нас сего. А когда еще хочем знать, как себя предохранять или избавляться от таких печальных случаев, вот милосердый Спаситель предваряя желание наше, стречает нас с действительным врачевством: сей род, говорит он, знайте, что ничимже может изыти, токмо молитвою и постом. О посте прежде несколько говорили мы: теперь побеседуем о молитве и о околичностях ея. А Ты просящих надежда, Боже! исцели язык и уши наши, чтоб слышать и возвещать истинну Твою среди священаго храма Твоего.

В Христовом слове под именем молитвы заключается все то, что надлежит до богослужения: а именно, всякия прошения, благодарения, славословия, богомыслия, и всякое честное упражнение ведущее нас к добродетели, следовательно и к Богу. Много надобно бы было времени, ежелиб о всем том говорить обстоятельно. И для того возмем мы теперь молитву в сем только разсуждении, поелику она есть возношение мысли нашея к Богу с прошением от него душеполезных благ.

Сия молитва есть или внутренняя или внешняя. Но действительна есть одна только внутренняя: ибо внешняя или наружняя без внутренней не так есть молитва, как богомерзское лицемерство. Внутренняя может быть без внешней; но не может быть внешняя без внутренней. При внутренней молитве не должно пренебрегать и внешнюю. Ибо кроме того, что не возможно, чтоб внутренняя горячесть духа чрез некия наружныя знаки себя не оказала: как например почти не льзя, чтоб от крепкаго сокрушения сердца не потекли слезы, или не открылося бы воздыхание: кроме сего, говорю, наружныя благочестиваго моления знаки много полезны быть могут к возбуждению других; а наипаче, когда молитва отправляется в собрании общем. Однако совсем тем сердце прежде, нежели тело да преклоняет колена свои: сердце прежде, нежели руки да возносятся к Богу: сердце прежде, нежели очи, да точат слезы: сердце прежде, нежели одежда да раздирается: сердце прежде, нежели язык да беседует.

Но Бог и прежде прошения нашего знает нужды наши: так не длячего и просить его о том, может скажет кто. На что ответствовать надлежит, что для того-то и просить Бога надобно, что знает он все нужды наши. Подлинно ведает Отец небесный и прежде прошений наших, чего мы требуем;² но притом ведает и то, кому что дать надлежит. А в разсуждении сего часто человек того не получает, что он получил бы, ежели бы усердною молитвою предварил склонную всегда к благодетельству Создателеву волю. Богу равно желательно, как дать тебе вещь просимую; так и видеть твое сердце к принятию склонное. И он дает, яко премудрый; и ты должен принять яко тварь разумная.

Но притом знать надлежит, чего нам от Бога просить надобно. Ибо, по словам Апостольским, о чем помолимся, якоже подобает, не вемы.³ Столь недостаточны сами чрез себя понятия наши, что мы часто полезнаго для нас не узнаем. Суть такия вещи, которыя всегда нас пользуют: как например любовь и страх Божий, добродетель, спасение наше. Таких благ должны мы от Бога просить без всякаго сомнения, и с дерзновением приступать к престолу благодати. Но суть же вещи и такия, которыя нам не всегда полезны быть могут. За какия должно почесть, богатство, чести, здравие, долговременную жизнь: не так, чтоб они сами чрез себя вредны были; никак: но бывают такими, когда на зло употреблены будут. Почему как Бог благая сия часто дает и злым людям, следует, чтоб мы не излишно к ним себя привязывали: дает же и добрым людям, чтоб мы их не презирали.

Сих благ не можем мы от Бога просить иначе, разве и самое прошение наше отдая в Его святую волю. Пускай так будет, как видит премудрость Его, и как угодно Ему; хотяб то казалось и тягостно желаниям нашим. Мы как не можем проникнуть в темноту союза вещей; так не можем же узнать, что из сего последовать имеет. Неплодная Рахиль с горячестию желала иметь сына; иначе хотела умереть: а не предвидела бедная, что рождение сына будет причиною смерти ея.⁴ Голодные ученики Елисеевы сели за стол, и вместо того, чтоб насытит себя, приметили в поставленном сосуде вредную пищу; и для того к Пророку возопили: смерть в конобе, человече Божий.⁵ Так часто и мы просим того, что и нам получить не полезно, и Богу дать не пристойно. Мы пред Богом младенцы. А младенец часто просит ножа, часто горячаго уголья; но милосердая родительская утроба сие от него удаляет; не смотря на младенческия безполезныя слезы. Неотменно получим мы от Бога, или доброе, котораго часто не просим; или не получим худое, чего не редко просим. И для того как о получении первых благих, то есть, добродетели и спасения, сомниться мы не можем; так не должны роптать, ежели не получим других. В первом случае будем мы прославлять благость его; а во втором премудрость его. Когда получим что, будем проповедовать милосердие его. А когда не получим, со благоговением почтим его правосудие. Таким образом и получение благ и лишение оных равно нас пользовать будут.

А отсюду видим Спасительное действие молитвы. Мы руководством ея находим в Боге всех своих требований удовольствие: что сего может быть полезнее? Мы чрез нее беседуем с Богом: что сего приятнее? Мы чрез нее связуемся с совершеннейшим добром; что сего для блаженства человеческаго нужнее? Как скоро молитвы нашея гласом ко Господу воззовем, и он с высоты жилища своего к молению нашему свое преклоняет ухо. Гласом моим ко Господу воззвах; и услыша мя от горы святыя своея.⁶ Ничем мы за то благодетелю Сему заплатить не можем: да и не требует Он от нас ничего, кроме благодарности. Рех Господеви: Господь мой еси ты, благих моих не требуеши.⁷ Благослови убо душе моя Господа и вся внутренняя моя: и не забывай всех воздаяний его; исполняющаго во благих желание Твое.⁸

Но как не все получают прошения свои, для сего надобно разсудить, каким образом нам молиться надобно. Молиться надобно вопервых со вниманием и сердцем больше, нежели языком; чтоб не было как сказано и о нас оное не приятное слово: сии люди устами мя чтут, сердце же их далече отстоит от мене: всуе же чтут мя.⁹ Знать что такую сердечную молитву имел Моисей. Он молчал устами ничего не произнося; но в самое сие время Бог ему говорит: Моисее! что вопиеши ко мне?¹⁰ Боже духов! Моисей молчит: но тебе единому открыт сокровенный вопль человеческаго сердца.

Подобныя молитвы но славнейший пример святое писание показывает нам на Анне Самуила Пророка матери.¹¹ Святая жена сия будучи безплодна, горькое за то от всех терпела поношение. Чего чтоб избыть, прибегает к тому, который безплодныя разверзает утробы и делает матерью о чадех веселяющеюся. Прибегает, говорю, Анна в сокрушенном сердце и в умиленном духе в храм Господень; очи свои утверждает на олтарь; сердце же свое пускает на небо, или и выше неба к Богу. Что же потом? Сердцу своему отдает и глас и язык, чтоб так с самим беседовать Богом: вопиет Анна; а гласа не слышно: беседует Анна; а язык не движется. И та глаголаше, де, в сердце своем: устне Аннины, говорит похваляя слово Божие, движастеся, а глас ея не слышашеся. Что это за вопль с молчанием? Что это за молитва с так чудною тихостию? А это то, что Анна молилась не так языком, как сердцем. Говорит она сама: изливаю пред Господем душу мою.¹² Сердце у нее вопит; который вопль чувствует Анна, а слышит Бог. О сердце! котораго жар Анну в такой восторг приводил. О молитва! которая так тесно человека связывает с Богом. Вот живой молитвы пример! Надобно нам стыдом и срамотою пораженным быть, когда подумаем о молитвах своих. Сколько пред собою раскладем мы книг, сколько наговорим слов, сколько лицемерных воздыханий, сколько проворных поклонов: а при всех сих действиях никакова не чувствуем в себе сокрушеннаго удара. Читаем много молитв, да так, как бы бездушное тело, или как бы на несколько часов заведенный язык. Хочем, чтоб Бог внял на молитву нашу, когда на нее не внимаем сами мы. Ежели какая, сия по истинне молитва обращается в грех. И так надобно молиться сердцем больше, нежели языком.

Но притом молиться надобно с признанием недостатков своих, с признанием грехов своих, и с намерением исправления себя. Надобно наперед признать свою скудость, чтоб получить благодати богатство. Не льзя тому ожидать грехов прощения, который притом думает, чтоб ему от грехов не отстать никогда. Взыщите Господа, вопиет Исаия Пророк, и егда обрящете его, призовите: егда же приближится к вам, да оставит нечестивый пути своя и муж беззаконен советы своя, и да обратится ко Господу и помилован будет.¹³ Недостаток признания и намерения сего был причиною, что принесенный от Израильтян в жертву семидал, то есть, самую чистую муку, почитал Бог суетным, кадило мерзостию, и самаго тучнаго тельца псом. Но скажет кто, что мы грешны все, и грешников Бог не послушает.¹⁴ Подлинно так, ежели в грехах своих ни признания, ни исправления, ни отвращения, ни стыда иметь не будем. Бог не послушает! не так, акиб он не готов был всегда помиловать тебя; но в сердце твоем, в котором царствует с нераскаянием порок, не может иметь места благодать.

Впрочем не оставим без разсуждения и то, когда и где молиться надобно. Что касается до времени, Апостол говорит: непрестанно молитеся.¹⁵ А непрестанно молиться есть всегда готовое к молитве иметь сердце, всегда к молитве быть расположенну. Расположение сие зависит от того, чтоб всегда в честных себя содержать упражнениях. Аще ясте, аще пиете, аще ино что творите, вся в славу Божию творите.¹⁶ Но особливое молитве время, когда или некое Божие к себе благодеяние чувствуем, или прежде полученное воспоминаем, или усматриваем слабости и скудости наши, или неправедныя претерпеваем гонения; в таких случаях всяк имеет нужду с Давидом говорить: возведох очи мои в горы, отнюду же приидет помощ моя. Помощь моя от Господа сотворшаго небо и землю.¹⁷ Когда Евангелие не похваляет долгих молитв, не для того, аки бы они сами чрез себя были порочны, не буди то:¹⁸ но когда употребляются лицемерно, и когда кто думает, что он уже тем Бога много одолжил, что несколько прочел молитв, хотяб притом внутрь себя не чувствовал ни единаго сокрушеннаго удара.

Что же надлежит до места молитвы, о том Апостол учит так: хощу, да молитвы творят мужие на всяком месте, воздеюще преподобныя руки.¹⁹ Почему хотя и дома, да и на всяком месте можно молиться Богу; но с большею пользою и пристойностию во храме, где общее всех бывает собрание, где совершаются тайны, и всех яко едиными устами общий Владыка прославляется. И для сего божественный Давид обыкновенно певал: Возвеселихся о рекших мне: в дом Господень пойдем.²⁰ Для чегоб тебе, Давиде святый, так радостно было дом Господень посещать? Понеже, говорит, тамо взыдоша, то есть собираются, колена колена Господня, свидение Израилево, исповедатися имени Господню.²¹

Разсуждая все сие, чье сердце к молитве не будет возбужденно; а наипаче, когда к тому присоединим благодеяния Божия, которыми мы всякой день наслаждаемся? Божия вот милосердия дело, что мы сим дня светом просвещаемся, ходим, друг с другом беседуем, приветствуем, пришедши в дом видим, что благость Его уготовала пищу дать нам во благовремении. Сие не действительно ли возбудить, чтоб мы в самой тот час, как осветились бы днем, спешили поклониться солнцу правды?

Однако совсем тем, чтоб нынешнее разсуждение наше имело свою силу, надобно внутреннее духа святаго действие: и для того молимся Тебе, Отче небесный! Ты сам научи нас молитися, имиже веси судьбами, аминь.

Сказывано в присутствии ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА в придворной церкве 1765 года, Марта 13 дня.