Слово в день памяти Святителя Алексия

CCCLXX.

281. Слово
в день памяти Святителя Алексия.

(Говорено в Чудове монастыре февр. 12;
напечатано в Твор. Св. От. 1853 г. и в собр. 1861 г.)

<1853 год>

Не печально ли сие слово? И желали-ль бы вы слышать оное ныне, когда мы радостно творим память блаженнаго мужа, Святителя Алексия? – Но я не виноват, что произнес оное. Чин церковный повелел провозгласить оное в чтении Евангельском именно ныне, и таким образом, предложил оное нашему благоговейному вниманию, размышлению, назиданию. Богомудрые чиноположители церковные, сблизив сие слово с памятию Святителя Алексия, дают нам чрез сие разуметь, что и он не без слез достиг блаженства.

Итак, надобно подумать о плачевном пути к блаженству.

Нетрудно понять всякому, что не всякия слезы могут быть источником блаженства. Дети часто плачут, при легких неприятных ощущениях, при маловажных лишениях, при неисполнении неразсудительных желаний; нередко плачут и не дети по причинам, не много более основательным: но никто еще в таких слезах не нашел блаженства, хотя некоторые иногда и находят в них удовольствие.

Как же определить, какие плачущие находятся на пути к блаженству? – Христос Спаситель ублажает нищих, не просто, но нищих духом (Лук. VI. 20). И когда, по сказанию святаго Луки, говорит: блажени алчущии ныне: яко насытитеся (VI. 21): Он ублажает не алчущих хлеба, потому что насыщение хлебом не есть блаженство: но, как полнее и яснее сказует святый Матфей, блажени алчущии и жаждущии правды (V. 6). Сообразно с сим надлежит разсуждать и о плачущих. Блаженны плачущие духом и по духовному побуждению, плачущие о правде и добродетели, которой не имеют, оплакивающие неправды и грехи, которыми обременены, плачущие от скорби духа, что прогневали и прогневляют Бога, и потом от любви духа, что, при всем желании, видят себя не довольно соответствующими Божией любви и милосердию.

Из сего можно усмотреть и то, почему желающий достигнуть блаженства не должен миновать пути слезнаго. Первозданный непорочный человек блаженствовал в раю без слез; и путем радости шел к высшему блаженству небесному. Но когда, прельщенный духом злобы, человек преткнулся и пал грехом: райский путь радости скрылся от него; и сам Бог, как праведный судия, и вместе как человеколюбивый врач, поставил его на путь плачевный¹, когда сказал Адаму, указуя на проклятую в делах его землю: в печалех снеси тую вся дни живота твоего (Быт. III. 17); когда сказал Еве: умножая умножу печали твоя, и воздыхания твоя (ст. 16).

Что Бог поступил в сем, как праведный судия, сие понятно само собою. А что Он поступил в сем, и как человеколюбивый врач, сие трубует изъяснения.

Христос Спаситель сказал: царствие Божие внутрь вас есть (Лук. XVII. 21). Оно есть в нас конечно не в полноте, как оно есть на небе, но по крайней мере в начатке, когда живет в нас благодать Божия, когда вселяется Христос верою в сердца (Ефес. III. 17). По прямой с сим противоположности справедливо можно сказать, что и царство диавола, или иначе ад, и самый огнь геенский, не в полноте, а в начатке, внутрь человека есть, когда живет в нем грех. Сей скрытый огнь оказывает себя в действиях. Он непрестанно возжигает в душе грешника желания к новым грехам; и жжет совесть (1 Тим. IV. 2) темным, но всегда мучительным сознанием зла, при особенных обстоятельствах разгарающимся в пламя отчаяния. Посему, как для угашения пожара нужна вода: так для угашения неестественнаго огня греховнаго в душе нужны слезы покаяния. Как для уврачевания разстройства в здоровье, произведеннаго роскошью и неумеренностию в пище и питии, употребляются горькия врачевства: так, для уврачевания души, зараженной впечатлениями греховных услаждений, требуются скорби покаяния и горькия слезы.

Впрочем, одне человеческия усилия и средства недостаточны для того, чтобы уврачевать душу человека, зараженную грехом, и угасить греховный огнь. И потому, премудрость и милосердие Врача небеснаго изобрели для сего собственное, легкое и совершенное врачевство, – благодатную, осененную Духом, воду святаго крещения. Но поелику мы, и по возрождении крещением в новую чистую жизнь, более или менее низпадаем в греховную жизнь ветхаго Адама: то и по крещении необходимо для нас врачевство покаянных слез, – и тем в больших приемах, чем бедственнее после изцеления болезнь, после возстановления падение, после благодати грех и зло.

Живущие в мире, занимающиеся мирскими делами, связанные мирскими обычаями, могут усомниться, не есть ли указуемый Евангелием слезный путь некая особая стезя, не для них назначенная, или, если надобно и им коснуться ея, то как согласить сие с обыкновенным необходимым движением их жизни. Недоумение сие может быть разрешено примером. Давид был Царь. Кто не знает, что жизнь Царя более обременена многотрудными делами, и наполнена многоообразными занятиями, нежели жизнь частнаго человека? Но послушайте, что сказует о своей жизни Царь Давид. Измыю на всяку нощь ложе мое, слезами моими постелю мою омочу (Псал. VI. 7). Быша слезы моя мне хлеб день и нощь (Псал. XLI. 4). Видите, что и Царь не чуждался слезнаго пути к блаженству, и не находил неудобным или неприличным, блистательную царскую жизнь соединять с жизнию смиреннаго кающагося. Владычествуя над людьми, праведный Давид не менее смиренных земли смирялся пред Богом. Днем видели его израильтяне в царских подвигах и в царской славе: а ночью не видали его люди, но един Бог видел его, измывающаго слезами ложе свое, – то-есть, омывающаго ими душу свою от праха суеты или нечистоты, падшаго на нее в движении дня. Были дни, когда он разделял пиршественную трапезу с домашними и вельможами: и были дни и ночи, в которыя слезы покаяния, умиления, любви к Богу, ревности по славе Божией, были пищею души его. Впрочем нет сомнения, что, сея слезами сокрушения, он радостию пожинал (Пс. CXXV. 5) благодатное утешение. Итак, не говори, что слезный путь не твой путь: это правый путь для всякаго грешника, и следственно для всякаго человека на земли: вси бо согрешиша (Рим. III. 23). Не говори, что трудно тебе ввести покаянную жизнь в обыкновенный необходимый образ твоей жизни: сия трудность не в существе вещей, но в твоей невнимательности, в твоем нестарании поставить духовное делание выше дел мира и плоти.

Из примера праведнаго Давида можно еще вывести заключение, которое и прежде нас вывел из примера Святых вообще преподобный Исаак Сирин. Аще святии плакаху, и очеса их исполняхуся присно слез, дондеже от жития сего отъидоша: кто не имать плакати? Аще совершеннии и победоноснии плакашася зде: исполненный язв како стерпит умолчати от плача (Слов. 21)?

Спросит ли кто: как научиться душеполезному плачу? – Таковаго предваряет ответом тот же преподобный Исаак: имеяй мертвеца своего пред собою лежаща, и сам себе умерщвленна зряй грехами, требует ли учения, киим помыслом употребит слез? Душа твоя умерщвлена грехами, и лежит пред тобою, яже лучша есть у тебе паче всего мира: и не требует ли плача?

Мир не любит плакать, когда не исторгает слез страсть или беда. Он любит веселие или смех. Спешит скачущею ногою достигнуть минутнаго блаженства. Кажется, он стремится теперь к такому совершенству суеты, чтобы совсем ничего не делать, а только забавляться. Столько занимаются увеселениями, столько говорят о них, и пишут и печатают, что непонятно, как людям не наскучит веселие, простираемое до пресыщения и утомления.

Знаете ли, думаете ли вы, куда ведет сей путь, к каким последствиям приближает сия все поглащающая страсть к увеселениям, к роскоши, к непрестанным чувственным наслаждениям? – Суд уже произнесен; и произнесен таким Судиею, Котораго определения неизменны, потому что Он безконечно праведен и вечен. Горе вам смеющимся ныне, яко возрыдаете и восплачете (Лук. VI. 25). Это ныне, которое вы с такими усилиями наполняете обаяниями и мечтами, вскоре прейдет; обаяния и мечты исчезнут: и вы восплачете о разстройстве вашего внешняго благосостояния, о разстройстве здоровья, о разстройстве сил душевных, и, что всего плачевнее, возрыдаете, наконец, о том, что не плакали кратковременными слезами покаяния и умиления, которыя принесли бы вам вечное утешение, и что кратковременным веселием и смехом купили себе вечныя, палящия слезы.

В час уединения и безмолвия вспомните иногда, и примите к сердцу поучение преподобнаго Макария Египетскаго. Братия, сказал он, станем плакать, доколе мы не пришли туда, где слезы опалять нас будут. Аминь.