Слово по освящении храма Покрова Пресвятыя Богородицы, в Московском Тюремном Замке

CCCLXIII.

274. Слово
по освящении храма Покрова Пресвятыя Богородицы,
в Московском Тюремном Замке.

(Говорено сентября 18; напечатано в Твор. Св. От., в
Полиц. и Губерн. Ведом. 1852 г. и в собр. 1861 г.)

<1852 год>

Среди храма Иерусалимскаго стоял Христос Спаситель, и к наполнявшему оный, по причине великаго праздника, народу простирал сие воззвание: аще кто жаждет, да приидет ко Мне, и пиет. Кто не почувствовал бы жажды при сем воззвании, если бы и не чувствовал ея прежде? Кто не желал бы приближиться ко Христу, и вкусить пития, которое Он подает?

Для чего благочестивое усердие трудилось благоустроить и благоукрасить храм сей? Для чего Священноначалие подвизалось в молитвах и тайнодействии, чтобы освятить оный? Не для того ли, чтобы он был Домом Божиим, обителию благодатнаго присутствия Христова? Чтобы здесь можно было приближаться ко Христу, и причащаться даров Его?

И так, с той минуты¹, когда провозглашено вступление сюда Царя славы, не пришел ли действительно Христос Спаситель? Не стоит ли Он здесь невидимо? Не простирает ли к душам, слышимо для имеющих уши² слышати, неслышимо для одебелевших сердец, – не простирает ли и здесь Своего Иерусалимскаго воззвания: аще кто жаждет, да приидет ко Мне и пиет?

Аще кто жаждет. Дело идет, конечно, не о телесной жажде, для утоления которой есть довольно рек, источников и водоемов, и потому нет нужды в чрезвычайном указании, куда идти для утоления оной. Итак должно заключить, что дело идет о жажде душевной, о желаниях сердца, неуспокоенных внутренно, неудовлетворенных отвне.

Аще кто жаждет. Сие условное и разделительное выражение подает повод думать, что есть жаждущие, и есть такие, которые не имеют жажды, или не довольно сознают ее притупленным чувством, или заглушают ее ложным удовлетворением. В сем отношении надобно нам испытать себя, в каком находимся мы состоянии, и что нам делать, чтобы не умереть от неутоленной жажды, или от утоления ея погрешительнаго и вредоноснаго.

Наш ум требует познания истины. Это его глад и жажда, – такое же требование природы, как требование пищи и пития телом. Что жь? Удовлетворяет ли природа требованию разумной природы? Есть люди, которых неудобно и справшивать о сем: потому что у них действует чувство, память, воображение, чувственная мысль, чувственное желание: а собственно ум спит или дремлет, и они не сознают, или очень слабо сознают, чего он требует, и чего ему недостает. Спросим людей, которых ум кажется пробужденным, которые называются образованными, каких-нибудь Афинян. За них отвечает нам, лично наблюдавший их, Апостол, что они ни во чтоже ино упражняхуся, разве глаголати что, или слышати новое (Деян. XVII. 21). Что это значит? – То, что для утоления жажды любознательности они не могли или не умели найдти ничего более, как только капли новостей, которыя всегда оставляли неутоленную жажду. Спросим более основательных искателей знания; спросим любомудрствующих. Один из достойнейших доверия между ними признался, что усилием любомудрствования он достиг одного только познания; – он узнал, что ничего не знает. То есть: он узнал, что имеет жажду, и не нашел, чем бы удовлетворить ей. Спросим еще более достовернаго изследователя; послушаем, что говорит Премудрый Соломон. Сердце мое вдах, еже ведети премудрость и разум; и сердце мое виде многая, премудрость и разум, притчи и хитрость: уразумех аз, яко и сие есть крушение духа. Яко во множестве мудрости множество досады; и приложивый разум приложит болезнь (Еккл. I. 17. 18). Иначе сказать: кто более домогается удовлетворить жажде знания; тот более страдает жаждою: потому что чем более человек познает, тем более усматривает, как мало познанное в сравнении с непознанным и недоступным познанию.

Наша воля по своей природе жаждет добра и правды. Найдет ли человек полное удовлетворение сей жажде в самом себе? – Нет, отвечает премудрый и опытный Соломон: несть человек праведен на земли, иже сотворит благое и не согрешит (Еккл. VII. 21). Найдет ли окрест себя? – Нет, отвечает и на сие Соломон: обратихся аз, и видех вся оклеветания, бывающая под солнцем, и се слезы оклеветанных, и несть им утешающаго (Еккл. IV. 1). Сей Соломон, который некогда явился чудом правосудия, видит, что он не в силах совершенно удовлетворить жажде правосудия.

Сердце человеческое жаждет приязни и любви. Это также требование природы: потому что природа человека создана по образу Божию; а Бог есть любовь, как сказует глава Богословов. Сохраняя глубоко положенныя черты сего образа, сердце человеческое ищет любви искренней, безкорыстной, не изменной, свободно соединяющей души, а не порабощающей, возвышающей в духе, а не низвергающей в чувственность, чистой, святой: но часто ли находит ее? Не чаще ли встречает равнодушие, холодность, под призраком любви самолюбие или своекорыстие, измену, зависть, ненависть, вражду? Некоторые же, или не поняв высших требований своего сердца, или отчаясь удовлетворить им, низлагают священное имя любви, называя любовию пожелания чувственныя, влечения, которыя ни мало не возвышают человека над безсловесными: и нездравую жажду думают утолить из чаши нечистых наслаждений, и поздно узнают, что пили не здравое питие, а одуряющее и отравляющее.

Все существо человеческое жаждет блаженства. И это не преувеличенное требование. Если агнец на пажити играет в чувстве довольства и удовольствия; если птичка на ветке поет свою радость и благополучие: то высшая природа человека не должна ли требовать более, нежели что имеют овца и птица? Не должна ли требовать блаженства? Где же оно? Слышали мы, что оно было в раю: но кто нашел его на земле, в естественной жизни земнаго человека? Чтобы человек мог быть блажен, для сего надобно, чтобы жажде ума его удовлетворено было истиною, жажде воли – добром и правдою, жажде сердца – чистою любовию: но доколе сим видам жажды не достает полнаго удовлетворения, дотоле и блаженство может быть для него только предметом жажды, а не наслаждения.

После сих размышлений, что скажем мы на условия воззвания Христова: аще кто жаждет? Скажет ли кто: я не жажду? Или: я имею, чем утолить мою жажду? Не лучше ли признаться всем, что мы жаждем, и что не находим ни в себе того, что бы утолило нашу жажду, ни в окружающем нас мире того, что бы ей удовлетворило? Если же так: то благоразумие требует, чтобы мы как можно деятельнее, как можно вернее последовали воззванию Христову: аще кто жаждет, да приидет ко Мне, и пиет.

Итак, души жаждущия, приидите ко Христу. Он един может утолить вашу жажду истины: ибо Сам есть Истина; в Нем суть вся сокровища премудрости и разума сокровена (Кол. II. 3); Он из тмы вас призывает в чудный свой свет (1 Пет. II. 9).

Приидите ко Христу. Он един может удовлетворить вашей жажде добра и правды: потому что Он есть агнец Божий, вземляй грехи мира; Он кровию Своею очищает совесть нашу от мертвых дел; Он подает нам Божественныя силы, яже к животу и благочестию; Он победил мир, и дарует и нам победу над всякою неправдою мира.

Приидите ко Христу. Он един может утолить вашу жажду истинной любви. Потому что мы любим Его, яко Той первее возлюбил есть нас (1 Иоан. IV. 19). Потому что Он дарует Духа Святаго, и любы Божия изливается в сердца наша Духом Святым данным нам (Рим. V. 5), – любовь, которая объемлет и врагов, и потому не стесняется ничем, ей противным.

Приидите ко Христу. Он утолит и вашу жажду блаженства, из неистощимой чаши блаженства вечнаго. Не смущайтесь тем, что и Сам Он некогда в предсмертных страданиях воззвал: жажду; но тем паче утверждайтесь в уповании. Он для того принял участие в мучении вашей жажды, чтобы вы от Него приобщились сладости удовлетворения жажды духовной.

Приступайте ко Христу в Церкви Его. Приближайтесь к Нему верою, молитвою, любовию. Пийте свет истины и жизнь благодати и правды из Его заповедей, из Его Евангелия, из Его таинств.

Наконец, не поискать ли нам особаго утоляющаго слова для особаго рода жаждущих, обитающих окрест сего храма? – Вероятно, все вы страдаете одною жаждою, – жаждою освобождения отсюда. Что же скажу вам? Нельзя вдруг удовлетворить вашей жажде тем образом, каким бы вы желали. Но подумайте, что бывали в темницах люди, которые не страдали, или очень легко страдали жаждою освобождения. Иосиф в темнице Египетской был, как хозяин: вся бо беша в руках Иосифовых (Быт. XXXIX. 23); Апостол Петр в темнице Иерусалимской, в навечерии суда смертнаго, почивал спокойно, как бы у себя в доме; Апостолы Павел и Сила в Филиппийской темнице благодушно пояху Бога, как бы в церкви. Почему так? потому что они были невинны; потому что Христос был с ними, как именно написано о Иосифе: бяше Господь с Иосифом, возлия на него милость. Если и сюда некоторых из вас невинных привела испытующая судьба Божия: смотрите на сии примеры; прибегайте ко Христу, и уповайте, что будет Господь с вами, и, ранее или позже, возлиет на вас милость. А если у вас лежит на совести тяжесть вины: то разсудите, было ли бы для вас благом скорое и легкое освобождение отсюда. Тяготеющая на совести вашей неправда, и более или менее томящая жажда правды, или тоска по утраченной честности и добродетели, пошла бы отсюда с вами; и кто знает, не стали ль бы вы утолять сию жажду огнем вместо воды, то есть, новыми неправдами вместо покаяния, и таким образом не обратилась ли бы наконец утолимая жажда ваша в ту огненную и неугасимую, в которой человек, не искавший пить от воды благодати во время земной жизни, за гробом искал для своего языка перста, омоченнаго в воде, но искал тщетно.

Заботьтесь лучше утолить не жажду внешняго освобождения, но жажду внутренняго разрешения от уз грехов и преступлений. Не допустите разгореться в вас палящей жажде отчаяния, но, угашая ее слезами покаяния, притекайте ко Христу, Который хощет от вас не нерадения во глубине зол и отчаяния, но покаяния и надежды. Прииде бо Сын человеческий взыскати и спасти погибшаго. Аминь.