Слово в день Успения Пресвятыя Богородицы

СССХ.

229. Слово
в день Успения Пресвятыя Богородицы.

(Говорено в Успенск. соборе Авг. 15;
напечатано в Твор. Cв. От. 1848 г. и в собрании 1861 г.)

<1848 год>

Сим песнословием святая Церковь имеет обычай оглашать нас еще в предначатии настоящаго праздника. Церковь говорит как бы о том, что видит: и поелику говорит для всех нас; то, кажется, желает, чтобы и все мы, не просто воспомянули, но как бы видели успение и погребение Божией Матери.

Можем ли мы соответствовать сему намерению Церкви? – Не трудно понять, что это дело не телесных очей. Требуются два ока: око ума чистаго, и око сердца верующаго и любящаго. Признаем несовершенство наших очей. Но не можем ли мы хорошо смотреть очами Святых, которые умели созерцать, и желали помочь нашему созерцанию? Испытаем воззреть на преставление Божией Матери очами Святых: Дионисия Ареопагита, Ювеналия Иерусалимскаго, Андрея Критскаго и Иоанна Дамаскина.

Правда, Святый Андрей и сам встречает некоторое затруднение. В Слове на нынешний праздник, он предлагает недоумение любознательных: почему преставления Богоматери не описал никто из составивших книгу Божественных Евангелий? Впрочем он и разрешает сие недоумение, говоря: это может быть потому, что Ея богоприятное успение произошло долгое время спустя по вознесении Господнем; ибо, как сказывают, Она, достигши глубокой старости, преставилась от здешней жизни; или же, тогдашния времена не допускали таковаго изложения.

Далее, в том же Слове, св. Андрей поступает так, как и мы теперь. Он смотрит на успение Божией Матери очами современника сему событию, святаго Дионисия Ареопагита, приводя его слова из его книги о «Божественных именах». Св. Дионисий, обращая речь к св. Тимофею, и упомянув о св. Иерофее, говорит: и мы, как тебе известно, и он, и многие из священных наших братий, стеклись для зрения живоначальнаго и богоприемнаго тела. Присутствовал и Богобрат Иаков, и первоверховный и старейший из Богословов Петр. Потом, после зрения, угодно было всем священноначальникам, поколику каждый способен был, воспевать безмерномогущественную благость богоначальственной немощи, то есть, как изъясняет св. Максим, восхвалять вольное снисхождение Сына Божия, принявшаго на Себя немощное тело человеческое, кроме греха.

При сем зрелище, открытом для нас св. Дионисием, не могу не остановиться и не воззвать: вот по истине великий Успенский Собор, источник и образец нашего здешняго, и всех Успенских Соборов: и о, если бы наш Собор, подражающий Апостольскому собранием священноначальствующих и священнослужащих и обилием песнопений, – о, если бы не слишком далеко отставал от образца своего и усердием молитв, и духов благодати, и ревностию прославлять воплощеннаго Бога-Слово и пречистую Матерь Его, паче слова и песни делом и жизнию!

Но св. Дионисий открыл нам только часть дивнаго зрелища, как видно из его слов, близко за вышеприведенными следующих, обращенных также к св. Тимофею: что там было таинственнаго, то прехожу молчанием, как не изрекаемое для многих, а тебе известное. Смиримся, если и мы принадлежим ко многим, для которых неудобоизрекаемо многое таинственное: но известное св. Тимофею, вероятно, сделалось известным от него и другим достойным, а от сих нечто из того и до нас могло достигнуть.

Таинственное можно предполагать в том самом, как многие Апостолы собрались на погребение Пресвятыя Девы, когда они были разсеяны по разным странам для проповедания Евангелия. И сию тайну несколько нам открывает и объясняет св. Андрей, когда говорит: не удивительно, если Дух, подъявший некогда Илию, и небеснаго огненоснаго колесничника вземший, и их тогда внезапно собрал, принесши на облаках в духе. Ибо для Бога все удобно, как знаем из примеров Аввакума и Даниила. А св. Иоанн Дамаскин, также в Слове на нынешний праздник, решительнее изъясняется, что, ради чести преставления Божией Матери, Апостолов, по Божию повелению, облак, подобно некоей сети, влек в Иерусалим, и от краев земли, как бы неких орлов, во едино место устремил и совокупил.

Св. Дамаскин и еще тайну в преставлении Божией Матери созерцает, и нам открывает: именно, npuшecmвиe Самого Царя к Своей Родительнице, дабы Божественными руками приять Ея святую, чистую и непорочную душу.

Наконец, св. Дамаскин, для изъяснения таин Успения Божией Матери, приемлет в помощь св. Ювеналия, Архиепископа Иерусалимскаго, извлекая из некоего историческаго писания следующее повествование. В царствование Маркиана, Пулхерия создала в Константинополе, во Влахернах, и украсила храм в честь Пресвятыя Богородицы. Желая приобрести сему храму, приличествующую ему, святыню, и слышав, что близ Иepyсалима, в Гефсимании, есть храм, на месте, где живоносное тело Приснодевы положено в раке, Император и Императрица изъявили Apxиeпискoпy Иерусалимскому желание, чтобы сии мощи принесены были в новосозданный храм, в охранение царствующему граду. Ответствуя на сие, св. Ювеналий, утверждаясь на древнем, как он говорил, и истиннейшем предании, упомянув о чудесном собрании Апостолов, мгновенно восхищенных из разных стран к Пресвятой Деве, с Божественною славою предающей душу Свою в руце Божии, о изнесении тела Ея с Ангельским и Апостольским пением и о положении онаго в Гефсимании, продолжал: на том месте целых три дня продолжались Ангельския ликостояния и песнопения. По третием же дне, по прекращении Ангельскаго песнопения, пришли Апостолы, потому что один из них, Фома, опоздал, пришел по третием дне, и желал поклониться Богоприемному телу. Открыли раку, и всехвальнаго тела Ея обрести не могли. Нашли только Ея погребальныя пелены, лежащия, и от них исполнясь неизреченным благоуханием, закрыли раку. Пораженные таинственным чудом, одно то могли они подумать, что благоволивший Своею Иnocmacию воплотиться и вочеловечиться от Нея, и родиться по плоти, и по рождестве сохранивший нетленным Ея девство, Бог Слово и Господь славы благоволил, и по прекращении Ея здешняго жития, непорочное и пречистое тело Ея почтить нетлением и преложением, прежде общаго вселенскаго воскресения. За сим св. Ювеналий дополняет свой ответ царю свидетельством св. Дионисия, которое мы уже привели; а св. Дамаскин оканчивает повествование истории тем, что во Влахернскую Церковь перенесен из Гефсимании ковчег с одеждами Пресвятыя Богородицы.

Видите ли тайны и чудеса Успения Божией Матери? Видите ли торжество земное и вместе небесное? Видите ли легкий, кратковременный туман смерти, сквозь который ясно и величественно просиявает вечная жизнь? Видите ли гроб, превращенный в окно, открытое в невидимый мир, к пренебесному свету?

Но наблюдите за собою, как вы на сие смотрите. Не с любопытством ли? – Ненадежный образ воззрения! Любопытство более способно похитить неблагословенный плод мнимаго и опаснаго знания, нежели произрастить жизненный плод истины. С удивлением ли? Это естественный образ воззрения на дивное, но неудовлетворительный. Бог чудес являет дивное не для того только, чтобы удивить, но чтобы удивлением возбудить внимание, возбужденному вниманию сделать ощутимым Свое невидимое мановение, и сим мановением наставить человека на истину и правду. С верою ли? Это собственно Христианский образ воззрения на святое и Божественное: впрочем и взор веры должен быть не только покоющийся в услаждении созерцаемым, но и простирающийся в предняя; потому что и вера есть не окончательная цель, а средство жизни Христианской. С желанием ли подражать святому и стремиться к небесному? – Вот что должно быть преимущественно плодом как всякаго духовнаго, так и настоящаго нашего созерцания.

Видим преславное успение, которое чудесно украшают своим присутствием Апостолы, Ангелы, Сам Господь; и знаем, что это есть последствие пречистой и пресвятой жизни, исполнение в высшей степени закона Божественной правды, по которому чеcmна пред Господем смерть преподобных Его (Псал. CXV. 6). Возлюбим же то, чтo приводит к кончине, честной не пред человеками только, но наипаче пред Господом; – возлюбим чистоту и святость жизни; возненавидим грех; отринем нечистоту дел и помыслов; очистим себе решительным желанием сердца, и не престанем очищать себя ежедневным подвигом, от всякия скверны плоти и духа, творяще святыню в страсе Божии (2 Кор. VII. 1).

Видим по успении необычно скорое пробуждение; за смертию тотчас безсмертие, в самой полной его силе; видим душу Пресвятыя Девы на руках Господа, и следственно на высочайшей степени блаженства, потому что близость к Господу и высота блаженства есть одно и то же; видим и приснодевственное тело Ея, не покорившееся закону тления, не ожидавшее срочнаго для всех дня воскресения, но в самое время сеяния в землю возрастшее в небо и процветшее славою. Всмотримся в безсмертие, и для нас в некоторой степени не чуждое; вспомним, и перестанем забывать, что по намерению Творца, по дару Спасителя, и наше житие на небесех есть (Филипп. III. 20). И о чем же лучше нам заботиться: о земных ли приобретениях и удовольствиях, которыя от ищущих нередко убегают, достигающих не удовлетворяют, наслаждающихся обольщают, обладающих порабощают, у живущих исчезают, за умирающими не следуют, – или о благах небесных, которыя верно нас ожидают для вечнаго наслаждения? Ограничим наши земныя желания; не позволим себе дорожить прахом и тлением; не попустим безсмертной душе пристрастием погребать себя в земле, в которой и тело наше не должно навсегда остаться; скроем себе сокровище нa небеси, да, по слову Господню, идеже есть сокровище наше, ту будет и сердце наше (Матф. VI. 20. 21), чтобы таким образом сердце наше всецело привлекло нас на небеса; ибо где сердце человека, там и весь человек, и вся судьба его! Аминь.