Слово в неделю шестую по Пятдесятнице

CCLXII.

181. Слово
в неделю шестую по Пятдесятнице.

(Напечатано в Твор. Св. От. и в собр. 1848 г.)

<1844 год>

Евангелие, в повествовании о исцелении разслабленнаго, предлагает нашему вниманию и размышлению Божественныя действия Христа Спасителя, и различныя о них суждения людей, которые были свидетелями оных. Разсматривание Божественных действий должно подать нетленную пищу духу, а разсмотрение различных суждений о сих действиях может составить предохранительное врачевство против суждений дерзновенных и ложных, и потому вредных.

Первое в разсматриваемом теперь повествовании Божественное действие Христа Спасителя есть явление Божественной власти Его в прощении грехов. Рече разслабленному: дерзай, чадо, отпущаются ти греси твои. Не словом только явил Он власть cию, но и доказал ее словом и делом. В основание доказательства положил Он следующий вопрос: что есть удобее, рещи: отпущаются ти греcu, или рещи: востани и ходи? Ответ на сие не был произнесен: он остался в совести слышавших вопрос. Не могли они не признать, что власть и сила человеческая недостаточна для того, чтобы сказать разслабленному: вocmaни и ходи, и тем произвесть исцеление; должны были признать, что для сего потребна власть и сила Божественная, равно как и для того, чтобы сказать грешнику: отпущаются ти греси, и тем действительно очистить душу. Власть Божественная в обоих случаях одна, с тою разностию, что не так очевидна в действии прощения грехов, которое простирается на душу, как в исцелении тела, которое подлежит чувствам. И так Христос Спаситель исцелил словом разслабленнаго, и тем явил и доказал Свою Божественную власть прощать грехи.

Можно спросить: что было радостнее для разслабленнаго, услышать: отпущаются ти греси, или услышать: востани и ходи? – Я думаю, что слово прощения было для него столько радостнее, сколько душа и ея здравие важнее тела и его здравия. И сию–то высшую радость предлагаю, братия, и вам. Ибо Господь для того так торжественно явил над разслабленным Свою Божественную власть прощать грехи, что бы ею не один он воспользовался, но и все мы.

Кто бы ты ни был, слушающий сие, безгрешен ли ты? Полагаю, что ты сего не скажешь о себе. И если бы кто сказал сие о себе: общее удивление не замедлило бы опровергнуть нелепость. А если ты не безгрешен, то конечно грешен; если грешен, то виновен; если виновен, то достоин наказания, во всяком случае не малаго и не краткаго, потому что безмерно высоко и вечно величество Божие, которое оскорблено грехом. Что же тебе делать? Перестать грешить? – Если и можешь, и решишься, однако тем себя не избавишь. И перед человеческим судом тать или убийца, который перестал похищать и убивать, не перестает быть достойным наказания. Что же тебе делать? Делать добро? – Хорошо. Только добро, которое ты делаешь сегодня, ты и обязан сегодня делать, и следственно сим не заглаждаешь зла, сделаннаго вчера, хотя, может быть, частию исправляешь оное. Усугубить усилия делать добро? Прекрасно. Только и сим не заплатишь вполне за зло, сделанное прежде: потому что каждый день ты обязан делать добро полною мерою данных тебе сил, и следственно не можешь сделать ничего излишняго против даннаго тебе урока, что мог бы обратить себе в заслугу сверх обязанности, и в искупление своих прежних грехов. Притом люди, более нас опытные в борьбе против греха и в подвиге для добродетели, сказывают, что человек, от прародителей поврежденный грехом, и усиливший повреждение грехами произвольными, не имеет довольно собственных сил, что бы освободиться от греха, и в совершенстве делать добро. Аз, признается Апостол Павел, плотян есмь, продан под грех. – Еже хотети прилежит ми, а еже содеяти доброе не обретаю (Римл. VII. 14. 18). И как тот же Апостол сказует, что оброцы греха смерть (Рим. VI. 23); что открывается гнев Божий с небесе на всякое нечестие и неправду  (Рим. I. 18): то не печально ли, не страшно ли, даже не отчаянно ли положение грешника само в себе? Подлинно, и печально, и страшно, и отчаянно было бы оно, если бы не явился Бог – Слово, с словом прощения: отпущаются ти греси. Сие сказано грешнику, и притом разслабленному, и он исцелен: дабы уразумел грешник, что Христос не только дарует прощение прежних грехов, но с тем вместе и силу, чтобы противоборствовать греху и делать добро впредь. Какое утешение! Какая радость! Да утешатся уязвленные печалию греха! Да воздвигнут главы свои пораженные страхом суда Божия! Да восприимут отчаянные надежду! Да радуются верующие! Да прилепятся неотторгаемо сердца наши ко Христу Спасителю благодарною любовию!

Другое Божественное действие Христа Спасителя в разсматриваемом нами Евангельском повествовании есть проявление всеведения. Когда некоторые, не познавшие Божества Его, услышали Его слова: отпущаются ти греси; тогда они подумали, что Он приписывает Себе власть, Ему не принадлежащую, и, что еще хуже, сию невежественную мысль усилили в себе до укоризны: сей хулит. Открыто сие сказать, вероятно, не осмелились они пред множеством народа, который благоговел к учению и чудесам Иисуса. Но Господь не попустил, чтобы их несправедливость и дерзость укрылась за оградою хитрости. Вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих? сказал Он, и самым сим обличением опроверг их несправедливое мнение, и сообщил им познание, котораго им недоставало, именно, что Он есть Сердцеведец Бог.

Подумайте, каково было сие проявление всеведения для тех, над которыми оно себя ознаменовало. Им казалось не безопасным обнаружить пред народом свои неблаговидные помыслы. Как же они должны быть смущены и поражены, когда то, что хотели скрыть, внезапно сделалось явным; когда обнаружились не только их помыслы, но и то унизительное для них обстоятельство, что они были неискренни и малодушны; когда, наконец, чудесными словами и действиями Господа Иисуса доказано, что их помыслы были не только неосновательны, но и преступны!

Братия! Христос и Евангелие имеют ныне дело не с книжниками и народом Иудейским, но с нами. Помыслим о действии всеведения для нас самих. Не входят ли иногда и в наши сердца такие помыслы, которых обнаружение унизило бы нас пред очами благомыслящих, – помыслы неправеднаго или пристрастнаго суждения, ненависти, зависти, гордости, незаконнаго вожделения, и не обезпечиваем ли мы себя тем, что это не обнаружено? Как обманываем мы в сем случае сами себя! Если мы допустили в сердце лукавый помысл, и не отвергли его, или еще питаем его: то мы уже унижены сами в себе, пред внутренним в совести зерцалом человеческаго и христианскаго достоинства. Но сего не довольно: есть свидетель сокровеннаго, несравненно более важный и грозный. При самых тайных помыслах наших присутствует всеведение Божие. Очами, тьмами тем светлейшими солнца, проницает оно нас, и говорит тогда: вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих? Если мы не слышим обличения сего: тем не менее оно истинно, и тем хуже для нас, оглушенных шумом лукаваго помысла. Придет время, когда обличающее всеведение явится всем и пред всеми, когда, то есть, приидет Господь, иже во свете приведет тайная тмы, и объявит coвеmы сердечныя (1 Кор. IV. 5). Тогда поздно будет укрываться от стыда вечнаго, и тщетно тогда постыжденные и устрашенные начнут глаголати горам: падите на ны, и холмом: покрыйте ны (Лук. ХХIII. 30). Начнем же лучше ныне решительнее изгонять из сердец наших помыслы, которые, наконец, постыдили бы нас пред лицем неба и земли. Господи, не закосни, взором Твоего всеведения не только обличать в нас, но и удалять от нас помыслы, Твоего зрения недостойные!

Третие в разсматриваемом нами повествовании Божественное действие Христа Спасителя есть чудо исцеления. В разсуждении сего достойно примечания, что слово Господне исцеляющее явилось и воздействовало не прежде, как вслед за словом Господним прощающим грехи. Видно, есть связь между болезнию души и болезнию тела, видно, исцелению тела воспрепятствовал бы грех в душе, если бы человек не был очищен от него. Надлежало отнять болезнь души, чтобы она перестала заражать и тело. Надлежало удалить нечистую тьму души, чтобы всечистый свет Божественный приближился и исцелил тело.

Не приходит ли вам иногда на мысль жалеть, что в наше время благодатныя исцеления и подобныя особенныя благодеяния Божии не так часты, или не так явственны, как видим в Евангелии? – Теперь имеем мы случай указать, куда надлежит обратить сие сожаление. Оно должно быть обращено на нас самих, на недостаток в нас веры и очищения от грехов. Гpеcu ваши разлучают между вами и между Богом (Иса. LIX. 2), сказует Пророк. Всемилосердый Бог хощет приближиться к вам и благотворить вам: но грехи ваши, как мгла, облежат вас и не приемлют благотворнаго света Божия. Подвизайся ревностно в очищении души твоей от греха; достигай того, чтобы во глубине души твоей возглаголало животворящее слово: отпущаются ти греси: тогда не преминут являться тебе и другия особенныя благодеяния Божии, часто, явственно, чудно.

Мне остается еще обратить внимание на различныя суждения людей о действиях Христа Спасителя, теперь нами разсмотренных.

Вот одно суждение: видевше народи, чудишася, и прославиша Бога, давшаго власть таковую человеком. Вот другое суждение: сей хулит. И чье же это суждение? – Книжников, людей, которых, по нынешнему, надлежало бы назвать образованными, просвещенными, учеными! Какая нечаянность! Простой народ, хотя еще не познает Бога в лице Иисуса, однако в Его чудесных действиях признает силу Божию, и прославляет Бога: а люди образованные, при виде тех же самых действий, обвиняют Иисуса в богохулении. От чего это? От того, что народ, хотя не просвещенный, искренно следовал внушению здраваго смысла и доброй совести; а просвещенных ослепила гордость. Они не старались из существа дел Божиих почерпнуть истинное познание, но хотели своему мнимому знанию подчинить дела Божии; они мечтали, будто Бог не должен и не может действовать иначе, как по законам, какие заблагоразсудит Ему предписать мудрость иудейских книжников.

Думаете ли, братия, что сей несчастный пример должен просто пройти мимо нас, и нам не нужно из него взять никакого урока? – Я не так думаю.

Кто не любит света? Кто позавидует мраку? – Но что говорит истина? – Бе свет истинный, иже просвещает. Следственно есть и ложный свет, который блещет поверхностно, а не просвещает внутренно. И так не может ли случиться и между нами, как случилось некогда в Иудеи, что прельщенные светом, блещущим поверхностно, не узнают и не примут света, просвещающаго внутренно? Не могут ли встретиться и ныне люди, которые не называются, правда, и, вероятно, не пожелали бы назваться книжниками, но которые, над какою-нибудь темною книгою, в тумане воображения, увидев призрак истины, вследствие того почитают себя способными произносить суд над таинствами Веры, над мудростию Церкви, над делами Провидения Божия в роде человеческом? – Что подобныя опасения не излишни, и внушаемая ими осторожность благопотребна, в том уверяет меня Апостольское слово. Не к иудейским книжникам, но к Христианским уже мудрствователям, следственно и ко мне и к вам, простирает Апостол увещание: глаголю благодатию, давшеюся мне, всякому сущему в вас не мудрствовати паче, еже подобает мудрствовати, но мудрствовати в целомудрии, то есть, с благоразумною осторожностию, не выходя из пределов смиренномудрия, коемуждо якоже Бог разделил есть меру веры (Рим. ХII. 3).

Христе, Свете истинный! Просвещай нас Твоим светом, вразумляй Твоим словом, руководи Твоею премудростию Дух смиренномудрия даруй нам, да низлагает Он в нас всякое возношение, взимающееся на разум Божий (2 Кор. X. 4. 5). Да познаем, как недостаточна и ненадежна мудрость мира, которая заботится украсить ум, но не улучшает сердца, которая богата мыслями и словами, но скудна делами, которая легко все судит и осуждает, но никого спасти не может. Тебе да исповедуем, Тебе да последуем, Твоим спасительным делам да чудимся, Тебе да прославляем, Христе, Божия сила и Божия Премудрость! Аминь.