Слово в день тезоименитства Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича, в Мариинской церкви, пред обетом сердобольных вдов

СCLVII.

176. Слово
в день тезоименитства Благочестивейшаго Государя
Императора Николая Павловича, в Мариинской церкви,
пред обетом сердобольных вдов.

(Говорено декабря 6; напечатано в собраниях 1844 и 1848 гг.)

<1843 год>

Свет, достойный внимательнаго зрения, исходит из сих слов Евангелия. В них является Законоположитель и Распорядитель света. Он отдает свет как-бы в собственность некоторым людям: свет ваш. Он указывает способ не только пользоваться светом, но и светить другим: тако да просветится свет ваш пред человеки. Он предлагает сие дело света, не как дар, который можно получить, но как обязанность, которую должно исполнять, и которую следственно можно исполнить, потому что Премудрость не повелевает невозможнаго: да просветится свет ваш пред человеки.

Что ж это за свет? Кто сии счастливые, на которых возлагается прекрасная обязанность распространять свет? Не счастливо ли было бы, если бы и мы нашлись в числе их?

Господи Ииcyce! Ты еси верховный Свет мира, по Твоему собственному слову: Аз есмь свет миру (Иoaн. VIII. 12). Посли нам внутренно свет Твой и истину Твою, чтобы мы могли найти, возбудить, удержать и употребить по воле Твоей свет, которому Ты повелеваешь просвещаться пред человеками.

Чтобы узнать, кто сии люди, которых Евангелие призывает светить прочим человекам, надлежит обратить внимание на обстоятельства, в которых Господь изрек заповедь света: да просветится свет ваш пред человеки. Евангелист Матфей описывает сии обстоятельства так: узрев же народы, взыде на гору, и седшу Ему, приступиша к Нему ученицы Его: и отверз уста Своя, учаше их (V. 1. 2). Итак поучение Христово было к ученикам Христовым; и конечно высокая заповедь, светить человекам, относилась преимущественно к высшему разряду сих учеников, то есть, к двенадцати Апостолам, так как без сомнения, к ним относится следующая часть поучения Христова: вы есте свет мира: не может град укрытися, верху горы стоя (14). Апостолы стояли на горе учения, которую теперь видим, и просветились светом закона духовнаго потом на горе Фаворе, – и постигли свет молитвеннаго созерцания, потом на Сионе, – и озарились светом воскресения, на Елеоне, – и возводили очи к свету обожения человечества во Христе, наконец паки на Сионе, – и наполнились светом Духа Святаго. Так возвысясь в духе, они уже не могли укрыться в естественной простоте своей и необразованности. Молнии света, не убивающия, но животворящия, проливались из них не только на землю Иудейскую, но и на языческий мир, лежащий в сугубой тьме неведения и пороков, и преобразовали его в мир света, в мир истины и добродетели, в мир Христианский.

Так это дело Апостольское, а не наше? – помыслит, может быть слышащий. Следственно дело света – не наше дело? –

Удержим помысл, без нужды торопливый. Возвратимся к зрелищу Христа, учащаго на горе.

Узрев же народы, взыде на гору, и седшу Ему, приступиша к Нему ученицы Его, и отверз уста Своя, учаше их. Учениками язык Апостольский часто называет не одних Апостолов, но и всех, с верою слушающих и приемлющих учение Христово. Что и в сем обширном смысле можно и должно принять наименование учеников, употребленное в приведенном теперь сказании Евангелиста, в том удостоверяет замеченное им обстоятельство: узрев народы. Если бы поучение Господа относилось только к двенадцати Апостолам: для чего бы Евангелисту сказывать, что оно началось, когда Господь узрел народы? Странно вообразить человеколюбиваго Ииcyca, узревшаго народы, оставившаго их без внимания, и отверзшаго уста Своя только для двенадцати человек. Не так поступал Он обыкновенно. Что нужно было говорить собственно для Апостолов: то говорил Он им особо без народа: особь учеником Своим сказаше вся (Марк. IV. 34). А когда видел пред Собою народ, не пренебрегал его, и не лишал спасительнаго слова: виде Иисус народ мног и милосердова о них, – и начат их учити много (Марк. VI. 34). Итак нет сомнения, что и тогда, как Господь, узрев народы, поучал на горе, проповедь Его не к одним Апостолам относилась, но касалась и каждаго из народа, кто имел уши слышать, и сердце веровать.

Теперь найдено, что, если мы и не Апостолы, а принадлежим только к народу верующих: тем не менее и для нас есть доля в нагорной проповеди Христовой; и нам нечто сказано в сих словах: да просветится свет ваш пред человеки; дело света духовнаго нам не чужое.

Слышащие сие, не пожелают ли услышать и то, как можем мы участвовать в распространении света, и не только услышать, но слышимое и творить по возможности? – О, если бы сие слово встретилось с сим желанием, котораго оно и домогается! – К разрешению же предложеннаго теперь вопроса мы тотчас притти можем, не чрез трудное изыскание, но чрез простое продолжение слов поучения Христова.

Тако да просветится свет ваш пред человеки. – Каким образом? – Господь продолжает: яко да видят ваша добрая дела.

Вот очень простая тайна света! Добрая дела – вот свет, который всякой издавать может! Добрый пример – вот способ, которым каждый может распространять свет между другими! И вот явственная черта Божественности учения Христова, что она, восходя превыше высокаго созерцания, в то же время низходит до самаго простаго разумения, и всякому доступнаго исполнения!

Чтобы распространять между человеками свет, или иначе сказать, истину и добро, для сего, кажется, мы не знаем более открытых способов, как три следующие: слово, власть, пример. Слово действует убеждением, власть – праведно употребляемым могуществом, пример располагает к подражанию. Не всем дается дар и право действовать словом разума и премудрости; ко власти, особенно высшей и обширнейшей, немногие призываются Провидением; но все могут действовать добрым примером, между тем как и особенной силе слова или власти он сообщает от себя новую силу. По сему судите, как важен добрый пример.

Если служитель слова скажет вам: будьте благочестивы, человеколюбивы, воздержны; но если его наставления не написаны в книге собственной его жизни: то весь плод поучительнаго слова может заключиться в ответном слове: врачу, исцелися сам (Лук. IV. 23). Не говорю, чтобы так и должно было: но так всего скорее случиться может. – Впрочем Господь повелевает принимать справедливыя и полезныя слова и от тех, которых дела словам не соответствуют: вся убо, елика аще рекут вам блюсти, соблюдайте и творите; по делом же их не творите, глаголют бo, и не творят (Матф. XXIII. 3). Но кто творит то, чему поучает: у того дело его и малому слову сообщает великую силу. Свет слова без силы дел, есть блеск без жизни, скоро преходящий: свет добрых дел продолжает нередко светить и тогда, когда слово угасло, и за смертию делателя простирает долгую и широкую зарю. Так – просвещался ли бы пред нами свет Святителя Николая, посредством Его слова, которое скрылось в сердцах Его современников, и не перешло в книги, чтобы дойти до нас? – Но благодатныя и чудесныя дела Его сострадательной, неистощимой, безпредельной любви к человечеству, какую светлую, долгую, широкую зарю простирали и простирают по векам и странам вселенныя!

Повеления власти во многообразии своем очевидно не всегда могут быть сопутствуемы примером повелевающаго, который один не может употребить себя во все дела и должности, распределенныя по разным степеням и разрядам подчиненности. Но где власть и подчиненность могут итти одним путем, как, например, в истине веры, в добре нравственном, в делах человеколюбия и милосердия: там предшествующий пример власти, как сильно, и вместе как приятно увлекает за собою подчиненность! Как вода с высших мест сходит на низшия, не всегда удерживаясь даже преградами: так нравственный дух высших состояний в обществе чрез подражание переходит в низшия, не смотря на некоторыя преграды, поставляемыя различием званий. Благочестие и человеколюбие владеющих и начальствующих, как солнце, без усилия сильно распространяет свет свой в круге подвластных. Счастливы подвластные и подчиненные, которым для того, чтобы одушевляться любовию к истине и добру, к правде и милосердию, ревностию к своим обязанностям, неутомимостию в подвигах, – надобно только взирать на поставленную над ними власть, и изучать ея действия!

Не сомневаюсь, что теперь моему слову вторят мысли предстоящих: счастливы мы, которым здесь – не притча только, но и живыя дела Царскаго человеколюбия светят и говорят: иди, и ты твори такожде (Лук. X. 37). Потому-то, благодарение Богу, и часты у нас дела и учреждения человеколюбия.

Но что еще скажем более близкое к тем, которых состояние подобно не граду, стоящему верху горы, но, может быть, только хижине под горою? Не ужели может и их свет просвещаться пред человеки? – Почему не так? И малый светильник в хижине увидит блуждающий странник, и пойдет на его свет, и найдет в хижине спасение от холодной ночи или зверя, и успокоится в безопасности, и обрадуется странноприимству. И скромное доброе дело человека невиднаго в мире, если одушевлено добрым и святым намерением, есть дело света, которое и действует в сем качестве на видящих, привлекая к добру; и даже, под управлением Провидения, простирает иногда свое действие на неизмеримую даль. Посмотрите на указанную Сердцеведцем вдовицу, которая по избытку благочестиваго усердия, последния две лепты положила в сокровище храма. Какое маленькое доброе дело? Но пред сколькими уже миллионами человеков просветилось оно, и еще будет просвещаться в Евангелии, уча одних делать добро и при малых способах, а других, и в малых делах, и в малых людях, высоко ценить доброе чувство и святую мысль.

И вот поощрительный пример и для вас, благолюбивыя вдовицы, избранныя и избираемыя в человеколюбивое служение болящим. Не блистательное дело, посидеть у одра болящаго, верно подать ему врачевство, послужить его покою, сказать ему слово утешения: но если сие одушевлено будет чувством Христианской любви, святою заботою и молитвою о мире души болящаго: то будет ваше скромное дело делом света для ближняго, и вашу совесть озарять будет светом внутренняго утешения.

И никто из нас, братия, да не уклоняется от заповеди всеобщаго Светодавца и Световодителя. Каждый да творит добро по возможности, и да светит делами света, если не на ряду с великими светилами, то хотя между малыми звездами. Хорошо быть хотя малою искрою в том Божием небе, где и малая искра светлее и прочнее здешняго солнца. Тако да просветится свет ваш. Аминь.