Слово в день тезоименитства Благочестивейшаго Государя Императора Николая Павловича, по получении Высочайшаго повеления о возстановлении сообщений Москвы, прерванных по предосторожности против губительныя болезни

CXLV.

90. СЛОВО
в день тезоименитства Благочестивейшаго Государя Императора
Николая Павловича, по получении высочайшаго повеления о
возстановлении сообщений Москвы, прерванных по предосторожности
против губительныя болезни.

(Говорено в кафедральной церкви Чудова монастыря,
декабря 6 дня; напечатано отдельно и в собраниях 1835, 1844 и 1848 гг.)

<1830 год>

Утомились мы, так долго и часто, говоря и слыша, все о болезни, все о смерти. Но кто может прекословить воле Владеющаго жизнию, Который сии уже малые, только что приметные остатки сени смертной не спешит совсем удалить от глаз наших, может быть, для того, чтобы, обезпечась скорым помилованием, не поспешили мы забыть праведнаго наказания? Благословен Он и за то, что наказал, и за то, что милует, и за то, что милует постепенно, дабы тем более упрочить нам Свою милость.

Мне представляется, что, как Лазарь из гроба, востает в сие время сей град, правда не многими своими членами действительно умерший, однако весь всецело воскресший от страха смерти. Но чего еще недостает сему воскресшему, чтобы пользоваться обновленною жизнию? – Да! еще нужно для него тоже владычественное повеление, которое дано было для воскресшаго Лазаря: разрешите его, и оставите ити (Иоан. XI. 44). Внемли же, воскресший град! Се и для тебя исходит от Престола Царева разрешающий глас: разрешите его, и оставите ити; разрешите его от обязаний, которыми любящая рука принуждена была связать его предохранительно, чтобы область смерти не распространилась; оставьте его безпрепятственно, незаключенными вратами, непрегражденными путями, идти в села и окрестные грады, и принимать приходящих, чтобы жизнь естественная не затруднялась в своих потребностях, чтобы жизнь общественная не стеснялась в своих движениях. Благословенна благость Царева, и за намерение связать смерть, и за поспешность разрешить жизнь.

Поздравляю тебя, от страха смертнаго воскресший, от болезни смертной исцелевший, от трудностей жизни разрешенный град! Но послушай, что еще, при сих благоприятных для тебя событиях, тебе сказать внушает истина, что советовать тебе, побуждает желание твоего блага. Взысках благая тебе (Псал. CXXI. 9). Если ты воскрес: то умей беречь безопасность жизни, тебе возвращенную. Если ты исцелел: то вспомни слово Исцелителя, сказанное в Церкви: се здрав еси, ктому не согрешай, да не горше ти что будет (Иоан. V. 14). Если ты разрешен, то умеренно и осторожно приводи в движение члены твои, дабы чадолюбивая мать не увидела необходимости вновь спеленать дитя, во вред себе употребляющее разрешенные члены.

Кажется, кому бы лучше понимать высокую цену жизни и безопасности, как не тому, кто только выходит из смертной опасности? Кому свойственнее быть осторожну в употреблении здравия, как не тому, кто недавно видел окрест себя, или даже испытал над собою, жестокость болезни? Разрешенный от уз, или отпущенный из-под стражи, не больше ли другаго знает неприятность неволи; а потому не больше ли другаго должен беречься, чтобы вновь не заслужить оную? Грешник, наказанный и помилованный, к удалению от греха, не сугубое ли побуждение, не два ли крыла имеет, – в воспоминании наказания и в благодарности за помилование?

Подлинно так бы надлежало быть: но как часто бывает совсем иначе! Едва не потонувший подле берега вскоре без нужды пускается в глубину. Тот, над кем уже сбылось врачебное предвещание мудраго: во мнозех брашнах недуг будет, и пресыщение приближит даже до холеры (Сир. XXXVII. 33), – как скоро чувство глада является вестником возвращающагося здравия, опять по прежнему разливается на различие брашна (32). Тот, который вчера, как милостыню получил свободу, сего дня не хочет положить пределов своему своеволию. Сколько людей, городов, народов, времен, в которых повторялось то, в чем певец Израилев так давно, так горько, упрекал своих соотечественников! Егда, говорит, убиваше я, тогда взыскаху Его, и обращахуся, и утреневаху к Богу; и помянуша, яко Бог помощник им есть, и Бог вышний избавитель им есть. – Но что далее? – И возлюбиша Его усты своими – только, и языком своим солгаша Ему; сердце же их не бе право с Ним (Псал. LXXVII. 34–37).

Какие несчастные опыты! Какая неблагодарность и несправедливость! Какое отсутствие благоразумия! После такого поведения, чего добраго ждать, и по естественному действию не добрых начал, и по правосудию земному, а где сего не достанет, по правосудию небесному, котораго ни избежать, ни обмануть невозможно? – Горше что будет!

Град возлюбленный! Горько тебе было; но много услаждена чаша твоя: благодарно сохрани дарованное; благоразумно заслужи лучшее; берегись грехов и погрешностей, да не горше ти что будет. Утвердим себе, братия, и не престанем исполнять благие обеты, которые вдохнуло нам спасительное время скорби. Не с ропотом воспомянем трудности, нас постигшия, но с утешением трудности перенесенныя. Благодушно перенесем некоторыя неудобства, которыя еще перенести остается. Употребим дарованныя облегчения и вспоможения в пользу, а не в удовлетворение страстей и прихотей. Со вниманием и чистосердечною верностию да ходим в послушании заповедям Божиим и повелениям власти, от Бога поставленной. Так будем благодарны Богу, нас милующему. Так будем достойны Царя, о нас пекущагося.

Господи, спаси Царя (Псал. XIX. 10)! Господи! на людех Твоих благословение Твое (Псал. III. 9). Аминь.