Слово на день памяти Преп. Сергия

XCVIII.

19. СЛОВО
на день памяти Преподобнаго и Богоноснаго Отца
нашего Сергия Игумена, Радонежскаго Чудотворца.

(Говорено в Свято-Троицкой Сергиевой Лавре, сентября 25)

<1825>

Является необыкновенный Учитель, собирается необыкновенное множество слушателей, преподается необыкновенное учение: не довольно ли уже сего для многих, чтобы возжелать, хотя пять слов из сего учения услышать и выразуметь? Иисус Христос – необыкновенный Учитель для тех, которые менее знали Его, бе бо уча их яко власть имея, и не яко книжницы и фарисее (Матф. VII, 29), а для нас, более знающих Его, единственный, Божественный Учитель, в Нем же суть вся сокровища премудрости и разума сокровена (Кол. II, 3), изшед с Апостолами, как повествует Евангелист Лука, ста на месте равне и народ ученик Его, и множество много людей от всея Иудеи и Иерусалима, и помория Тирска и Сидонска, иже приидоша послушати Его (Лук. VI, 17. 18). Примечайте: не только Иудеи и Иерусалимляне оставили город, храм, священников, книжников, фарисеев, и пришли в пустое место слушать Сына тектонова, о Котором не знают, како Сей книги весть не учився (Иоан. VII, 15); но и жители приморской страны Тирской и Сидонской, сие смешение Самарян и язычников, люди, как описывает их Пророк, седящии во тьме, возстали от тьмы своей и пришли туда, где показался свет, сияющий во откровение языком (Лук. II, 32). И что же открывает Свет сей? Какое учение преподает сей Учитель? Он преподает науку о блаженстве, которой достоинство и необходимость может понять последний из неведущих, и в которой первейшие мудрецы мира всегда оказывали очень малые успехи. Возможно ли, чтобы кто в самом училище такого Учителя не радел о таком учении.

А нет ли не радящих? Не трудно приметить потому, что еслибы каждый тщательно внимал учению столь совершеннаго Учителя, как Иисус Христос, не было бы причины, почему бы не уразумел онаго каждый достаточно; уразумев, без сомнения, каждый охотно принял бы оное; приняв, исполнил бы делом; исполнив, обрел бы плод учения и дела, то есть блаженство; и следственно не было бы злополучных, не было бы недовольных. Они есть между нами; следственно есть кому начинать учиться у Иисуса Христа науке блаженства.

Совершившийся ученик совершеннаго Учителя и образ Его для нас, учеников твоих! И тебе кроме народа ученик Твоих предстоит множество много людей, ближних и дальних, пришедших от градов и весей, чтобы видеть, делом явленный, успех твой в науке блаженства; чтобы наблюдать твои следы, и поучаться от тебя путям блаженства; чтобы прикасаться тебе, и от избыточествующей в тебе силы блаженства причащаться во исцеление бедствующих душ и телес недугующих. Но ты не отверзешь ныне уст своих учити нас. Ходатайствуй о нас пред Учителем, дабы Он, как некогда пятью хлебами, принятыми от рук ученических, напитал пять тысящь, так ныне пятью собственными Его словами, чрез недостойныя рабския уста, подал живую пищу сему многому множеству людей, алчущих блаженства.

Блажени алчущии ныне: яко насытитеся. Кто суть сии алчущие ныне, которые насытятся, и насытятся так, что с тем вместе блаженны? – Ибо много видим и знаем алчущих ныне, которые и еще алкать будут и, по роду алкания насытясь, еще не будут блаженны.

Алчет нищий, доколе благотворительная рука не подаст ему пищи. Бедствует он, доколе алчет, но не блаженствует еще и тогда, когда насытится. Не нужно много разсуждать, чтобы увериться, что и будущее духовное блаженство не может быть плодом и наградою сего невольнаго телеснаго алкания, если не присоединится некоторое и свободное расположение, которое дает оному силу и достоинство. Алчет постник: и видно, что сему алканию последует некое тайное, более или менее блаженное насыщение, когда сим образом алчущии ныне с охотою остаются еще алчущими заутра и далее, и когда вместо того, что ядущие пищею подкрепляют свое тело на краткое время, постящиеся постом утучняют, по выражению Пророка, кости (Ис. LVIII, 11) свои на веки. Но да не соблазнятся любители поста, который и я почитаю вместе с ними, – да не соблазнятся, когда скажу, что и пост не составляет всего алкания, которому Иисус Христос обещает вечно-блаженное насыщение, но токмо часть онаго, а иногда и совсем к оному не принадлежит. Ибо не видим ли между постящимися людей, которые пребывают в алчбе поста, и алчут продолжать алчбу сию, но, конечно далеки еще от истиннаго насыщения, когда или питают себя тщеславием, помрачают бо лица своя, как обличает их Сердцеведец, яко да явятся человеком постящеся (Матф. VI, 16); или снедают домы вдовиц (XXIII, 14); или даже человеков снедают подозрением, и клеветою, и гневом, и завистию, и злобою.

Не одно тело алкать может. Есть алкание души, и может для нея быть пища, более или менее насыщающая. Воля алчет исполнения или успокоения желаний; ум жаждет познания. Сколько и в сем роде алчущих ныне, которые однако не насыщаются и не блаженствуют.

У многих душевный глад и вкус воли бывает подобен (так как он и дает направление) телесному гладу и вкусу роскошнаго. Сперва он алчет и жаждет так, что ищет удовлетворить необходимому требованию тела, утолить глад и жажду; потом, без нужды вымышляет разнообразныя требования вкуса, и опять алчет и жаждет, чтобы удовлетворить сим требованиям; наконец, когда и глад и жажда утолены потребным, и вкус притуплен излишним, пресыщенный вновь алчет и жаждет, так сказать, самого глада и жажды, чтобы они пришли и опять принесли ему возможность насыщаться и пресыщаться. Так воля человеческая, алчущая ныне, но не так как учит Иисус Христос, поколику она и насыщения требует непременно ныне же, от настоящаго тленнаго мира, не знает сытости; от естественнаго и существеннаго ей глада, или желания блага, преходит она к произвольным требованиям и разнообразным прихотям, и, удовлетворяя им, всегда неудовлетворительно, то пресыщением повреждает душевный вкус, то избытком глада снедает самую душу. Что же наконец будет с самоугодниками всякаго рода, питающими страсти, удовлетворяющими похотям, когда сей преходящий мир, из котораго заимствуют они ложное насыщение неправильных желаний, прейдет невозвратно, – когда ныне кончится, и останется присно? Когда, следственно, только желания не преходящей души останутся, а тленная пища их исчезнет? Что иное и может быть, как разве предсказанное: горе вам насыщеннии ныне: яко взалчете (Лук. VI, 25).

Воздержание ума еще менее почитается обязанностию, нежели воздержание воли. Жажда познания, без дальняго разсмотрения, приемлется не только за естественное и невинное, но даже за благородное чувствование. И как роскошь чувственная оказывает какое-то уважение, ум помрачающему вину, в сравнении с очищающею оный водою; так не редко роскошь ума с пренебрежением проходит мимо чистых источников Израилевых, и с жадностью принимает из рук любодейцы Вавилонской, ложной мудрости мира, чашу, из которой сия от вина ярости любодеяния своего напоевает вся языки (Апок. XIV, 8). Наше время видело, и не к блаженству своему, кажется, еще видит жаждущих так называемаго просвещения, которые из чаши сей пиют вино сперва духовнаго любодеяния, приемлют учение, которое приводит в забвение священныя отношения человека к Богу, и вводит противное чистому закону не растленнаго ума смешение истины с ложью, зла с добром, нравственности со страстями, духовнаго с чувственным; потом пьют вино любодеяния даже чувственнаго, поелику от нечистых понятий естественно происходят нечистыя чувствования, и растленное учение сопровождается развратною жизнию; – и в которых, наконец, сие вино любодеяния, в высшей степени упоения, превращается в вино ярости; поелику обуявшие от ложнаго просвещения, подобно пьяным, не любят быть в покое, но с мечтательною мыслию преобразования, все хотят испровергнуть и разрушить, и не здравую жажду просвещения, от неестественнаго пития превратившуюся у них в другую, еще более неистовую жажду – быть просветителями, не умеют угасить иначе, как слезами и кровию людей и народов.

Господи, Наставниче блаженства! Как много уже мы видим алчущих ныне, в которых не усматриваем ни признаков истиннаго насыщения, ни надежды блаженства! Но еще не находим тех алчущих ныне, которым Ты, верный в обещаниях Своих, обещал насыщение и блаженство. О! еслибы Ты Сам показал нам их, чтобы нам было можно узнать их и легко и непогрешительно! В самом деле, братия, Господь Сам изъясняет слово Свое об алчущих ныне, и прямо указует нам их, когда говорить негде: блажени алчущии и жаждущии правды, яко тии насытятся. Теперь видите алчущих и жаждущих, которым обещано истинное насыщение и блаженство: это алчущие и жаждущие не пищи и пития, не самоизобретенных удовольствий чувственных, душевных, мысленных, но алчущие и жаждущие правды.

Теперь, в изречениях Господних об алчущих, можем различить два главныя наставления в отношении к блаженству. Во первых наставление о средстве к блаженству, – сие средство есть правда. Во вторых наставление о способе пользоваться сим средством для блаженства, – сей способ есть алкание.

Здесь вновь может потребоваться изъяснение того, что есть правда. Сие изъяснение можно найти в словах, которыми Евангелист описывает блаженных Захарию и Елисавету: беста,говорит, праведна оба пред Богом. Но что значит праведна? объясняет: ходяще во всех заповедех и оправданиих Господних безпорочна (Лук. I, 6). И так, под именем правды, должно разуметь все, что делается по заповедям Господним, одним словом – добродетель.

Желаешь ли блаженства? Для сего нужна тебе правда, или добродетель. Не имать во блаженный град Божий внити всяко скверно, и творяй мерзость и лжу (Апок. XXI, 27). Жизнь вечную иметь могут только исполнившие заповеди Божии: сотворивый та человек, жив будет в них (Гал. III, 12). Так должно по правде Живаго Бога, Которому не прилично было бы допустить в причастие собственной Его вечной жизни непокорных и противящихся воле Его, – собственной, говорю, Его жизни, ибо Един Он собственно имеет безсмертие (1 Тим. VI, 16), а все прочия существа имеют жизнь и безсмертие только по причастию Его жизни и блаженства. Так должно по свойству самой жизни вечной, ибо жизнь вечная не может быть иная, как духовная, так как плоть и кровь царствия Божия наследити не могут, ниже тление нетления наследствует (1 Кор. XV, 50); и как всякой жизни свойственна своя пища, пища жизни духовной опять не может быть иная как духовная; – какая именно? Узнайте сие от Того, Который есть Начальник и Образ духовной жизни между человеками. Мое брашно есть, говорит Он, да сотворю волю Пославшаго Мя, и совершу дело Его (Иоан. IV, 34). Спросите ли также и о питии? Узнайте и о сем от Него же: иже пиет от воды, юже Аз дам ему, не вжаждется во веки: но вода, юже Аз дам ему, будет в нем источник воды текущия в живот вечный (Иоан. IV, 14). Вода же, которую Он, посему обещанию, действительно дал жене Самарянской, была учение духа и жизни. Итак, учение правды есть питие духовной жизни; дела духа, исполнение правды есть пища духовной жизни; в сем душа обретает духовное насыщение, в духовном насыщении вечное блаженство.

Впрочем, по разсуждении, без труда, как должно думать, всякий согласится признать правду или добродетель соответственным средством для блаженства. Большее затруднение представляется в том, как употребить сие средство, и даже, можно ли употребить оное. Слышим строгий суд Апостола, который есть также суд самой правды и суд Божий: иже весь закон соблюдет, согрешит же во едином, бысть всем повинен (Иак. II, 10). Кто не согрешает более, нежели во едином? Кто потому не есть повинен всем заповедям? Кто же имеет правду? Кто найдет ею блаженство?

Согласимся, что затруднение сие для нас непреодолимо: но согласимся для того, чтобы тем с большим вниманием обратиться к наставлениям Божественнаго Учителя блаженства. Указав нам правду, как средство блаженства, Он показывает и способ, как воспользоваться сим средством, котораго употребление нам кажется столь ненадежным. Сей способ называет Он алканием: блажени алчущии.

Алчущим называется тот, кто не имеет пищи, и кто желает ея. Лишение пищи, и желание пищи составляют алкание. Посему алкание правды есть такое расположение духа человеческаго, в котором он признает себя лишенным правды, и чувствует, что не имеет ея; но в то же время желает ея так, как алчущий желает пищи, без которой жить не может. В сем состоит способ употреблять правду, как средство блаженства, хотя между тем и то правда, что мы правды не имеем, и не в силах иметь ея. Как известностию того, что мы не имеем пищи, изощряется чувство глада или желание пищи: так сознанием того, что мы не имеем правды, изощряется желание правды. В телесном порядке, усиленное желание пищи не может доставить самой пищи, поелику здесь над самыми желаниями господствует закон внешней необходимости: но, в порядке духовном, усиленное желание правды может привлещи самую правду, поелику здесь господствует закон свободных желаний; поелику здесь не столько глад ищет пищи, которая бы напитала его, сколько живая пища ожидает глада, который бы принял ее. Хотите ли видеть, как живая духовная пища сама приходит к алчущим? Хотите ли слышать, как она призывает их к себе, что бы напитать их? Слышите: Аз есмь хлеб животный: грядый ко Мне, не имать взалкатися: и веруяй в Мя, не имать вжаждатися никогда же (Иоан. VI, 35). И еще: Аз есмь хлеб животный иже сшедый с небесе: аще кто снесть от хлеба сего, жив будет во веки (51). Кто истинно алчет правды, тот найдет хлеб сей по вкусу себе, и не отречется вкусить его; хлеб же сей укрепит сердце человека (Пс. CIII, 15), и силою правды, которой он алкал, исполнит его. Ибо сей чудесный хлеб есть Тот, Которому еще Пророки нарекли имя: Господь правда наша (Иер. XXIII, 6), и Который самым делом бысть нам премудрость от Бога, правда же и освящение и избавление (1 Кор. I, 30). Алкайте сего Хлеба, или то же иначе, грядите к Нему, веруйте в Него, снедайте от Него: и вы будете вечно насыщены, или иначе, вечно блаженны. Если так вы алчете: то блажени вы алчущие ныне, яко насытитеся, или будете насыщаемы присно.

Господи, хлебе животный, алчущее и не имеющее собственной пищи существо наше питающий сокровенно и неисповедимо Божественною Твоею силою, видимо же плотию и кровию Твоею, мысленно же словом правды Твоея, которое также есть хлеб жизни, по реченному Тобою: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем изо уст Божиих (Матф. IV, 4)! Се дерзнули мы преломить сей мысленный хлеб братии нашей: но Ты Един можешь благословить и умножить крупицы, взятыя нами от неистощимой трапезы Твоей, и напитать каждаго по его потребе. Сотвори сие со всеми нами. Если кто из нас алчет только плоти и мира, и от них думает насытиться: угаси в нас сие грубое и ненасытимое алкание, и возбуди чистое и спасительное алкание Тебя Единаго и правды Твоея. Если кто мнит себя нечто быти, и хочет быть доволен своею правдою или добродетелию: вразуми его, что Ты не пришел взыскать праведных и насытить насыщенных, что мнимое насыщение наше от собственных наших дел есть только притупление истиннаго вкуса духовнаго, которое нужно врачевать алканием Тебя и Твоея правды. Если же кто воистину, и паче всего, верою алчет правды, и Тебя, единственная правда наша, тому подай и сладкое насыщение надеждою, и паки здравое алкание любви: ибо, как Ты весь сладость, то ядущии Тя еще взалчут, и пиющии Тя еще вжаждутся (Сир. XXIV, 23): насыщуся совершенно, внегда явитимися славе Твоей (Пс. XVI, 15). Аминь.