Слово в день тезоименитства Императора Александра Павловича

XCVI.

17. СЛОВО
в день Тезоименитства Благочестивейшаго
Государя Императора Александра Павловича.

(Говорено в Успенском Соборе, августа 30).

<1824>

Надпись Псалма, из котораго взяты слова сии, сказывает, что их можно разуметь о Соломоне и о его благословенном от Бога царствовании. Можно, говорю, так разуметь оныя; ибо не должно сим ограничивать всего их знаменования. Правда Соломонова не могла сиять так долго, дондеже отымется луна: Соломон угас, а правда его затмилась еще прежде, нежели угасла жизнь его. Царь, Котораго правда и мир сияют и будут сиять, дондеже отымется луна, и после отъятия луны, солнца и звезд еще сиять будут, есть Господь наш Иисус Христос. В Соломоне представлен только предварительный образ Его, только заря Его дней, не знающих вечера.

Счастлив Давид, который едва произнес о сыне своем сию молитву: Боже суд твой цареви даждь, и правду твою сыну цареву (Пс. LXXI, 1), тотчас мог присоединить и сие предсказание о нем: возсияет во днех его правда и множество мира. Cчастлив Соломон, котораго царство представляло в себе некоторый образ Божественнаго царства Христова.

Не сему ли подобным счастием счастливы мы Россияне, когда, предстоя в молитве о царе нашем, в то же время можем соединить с нею не предчувствование, ожидание, надежду Богом благословеннаго и христо-подобнаго царствования, сияющаго правдою и множеством мира, но чувствование наслаждения сим благом, радость и благодарность за оное к Богу, дающему суд Свой цареви, и правду Свою сыну цареву!

Победил царь наш врагов своего царства, и вместе врагов правды и мира. Победил не столько силою, которая была у врагов наших несравненно более нашей, сколько правдою, которая на страну праваго дела нашего привлекла всемогущую правду Божию, и потом вложила в самых врагов наших доверенность к нам и миролюбивыя расположения. Победив врагов на брани, он победил еще самую брань: ибо множество мира, наполняющее душу его, возсияв от нея, образовало светлый, то есть, искренний, на правоте и любви основанный, не омрачаемый своекорыстием, не затмеваемый притворством союз, который со дня на день заграждает разныя устия бездны, из которой брань выходила на землю Христианскую. Если он окружает себя воинами; то для того, чтобы они были стражами его правды, телохранителями его мира.

Будем, Россияне, достойны счастия, или точнее сказать, благословения Божия, которое имеем в Благочестивейшем Самодержце нашем. Достойны же сего будем, если каждый, по своей возможности, будет соблюдать правду, которая сияет от престола царя нашего и распространяет мир.

Обыкновенная о правде мысль в обществе та, что правду соблюдать должны правящие, а подчиненные и все общество имеют право требовать и ожидать ея от правящих. Мысль справедливая: но в ней только половина той правды, которою благоустрояется общество, и потому от нея не может произойти полнаго мира; как можно примечать на самом опыте, что люди, требующие от правящих правды, как от подданных дани, без всяких других разсуждений, при малейшем виде, или даже только подозрении неправды, подымают ропот, начинают судить судей, и хотят писать новые законы правителям. Приложим другую половину, чтобы составилась целая правда общественная, которая бы могла осиять общество до самых дальних его пределов, до самых нижних его состояний, и, как богатую жатву, произвести множество мира. Правду соблюдать должны все, и каждый, по своей возможности, в своем круге; и с большею строгостию должны требовать правды от самих себя, нежели от других.

Есть правда, которая требуется от правящих. О ней написано: возлюбите правду судящии землю (Прем. I, 1). Есть правда, которая должна действовать в целом народе, чтобы устроить его благоденствие. О ней говорит опытная мудрость: правда возвышает язык (Притч. XIV, 34).

Если любовь к правде одушевляет судящих земли, она, как солнце, сияет народу, освящает для него пути правды, возбуждает и питает в нем жизнь правды, смягчает в нем жестокое, согревает хладное, разгоняет мрак лукавства и злобы, изсушает нечистоты пороков и разврата. Если народ охотно предается сим впечатлениям правды, подобно как земля приемлет благотворныя влияния солнца: если, исполняясь силою правды, или чувством ея, которое внушают ему правящие, не принужденно дает ей прозябать в делах своих: сим образом правда начальствующих и подчиненных взаимно поощряет одних другими; правда правящих от часу яснее сияет в очищаемом воздухе общественной жизни; правда подчиненных от часу свободнее и обильнее прозябает под благотворным влиянием начальствующих. Так правда правящих, сочетаваясь с правдою подчиненных, раждает множество мира, то есть, благоустройство и благосостояние обществ во многих отношениях. Так правда возвышает язык.

Вообразим напротив государство, в котором любви к правде, одушевляющей судящих и правительствующих, не соответствуют господствующия в целом народе расположения. Какия должны быть от сего последствия? – Солнце сияет: но птицы ночныя не пользуются светом его. Солнце сияет: но грубыя испарения нечистых мест затмевают свет его, и благотворную теплоту его превращают в томящий жар. Правда царственная сияет: но недостойные сыны царствия, закосневшие в неправде, не пользуются оною к своему исправлению. Правда царственная сияет: но поврежденный вкус и порочныя склонности народа делают его неспособным живо чувствовать нежность попечений правительства и познавать благотворность его намерений; а только и кажется, что повеления его тяжки, – разумеется, для своеволия, и трудны к исполнению, для лености. Так некогда сияла правда Езекии или Иосии, но поелику народ Иудейский, как стада ночных и нечистых птиц, от часу более уклонялся в лучах идолопоклонства, от часу глубже погружался в мерзости пороков языческих: то правда одного царя не могла дать множества мира царству, не могла возвысить целаго народа, добровольно низвергавшагося в бездну. После чудесных побед, которыя праведный Бог даровал правде Езекии над неправедными и нечестивыми Ассириянами, сей царь не мог упрочить своему народу мира далее предела своего царствования. Рече Езекия ко Исаии: благо Слово Господне, еже глагола; да будет ныне мир и правда во дни моя (Ис. XXXIX, 8).

Итак, повторяю, будем, Россияне, достойны благословения, дарованнаго нам от Бога в царе, котораго престол сияет правдою, дабы грады и веси, домы и хижины его державы наполнить множеством мира, подобно как он наполнил множеством мира царства и народы. Будем с нашей стороны соблюдать правду, каждый в своем круге, каждый по своему званию и состоянию.

Каким образом? – скажет кто-нибудь алчущий правды. Покажем сие, для примера в некоторых особенных званиях и состояниях.

Начну с себя, дабы кто не ускорил обличать меня чрез Апостола в сей, по моему званию, неправде: научая инаго, себе ли не учиши (Римл. II, 21)?

Священницы твои, Господи, облекутся правдою (Пс. CXXXI, 9). Так, братия сослужители, правда для нас должна быть облачением или одеждою, которая бы облекала все члены существа нашего, все орудия нашего действования, дабы ничто в нас не являлось в наготе неправды к соблазну народа. Великое требование правды: от самих правящих в круге гражданском едва ли столько требуется. Или представим, если угодно, закон правды для нашего звания в виде более ограниченном: служащии олтарю, говорит слово правды, с олтарем делятся (1 Кор. IX, 13). Вот наша правда! Вот свое каждому! От нас служение пред олтарем, умилостивляющее Бога о наших гресех и о людских неведениих. Нам от олтаря питание, потребное для жизни. Если мы, по выражению Пророка, млеко ядим и волною одеваемся, а овец Господних не пасем; если питаемся хлебом алтаря, а приходящих к нему не питаем словом жизни, не напаяем духом молитвы; если других учим, а сами поступаем вопреки учению нашему: какая здесь правда? И может ли в сем случае служение наше быть служением мира для народа? В царствах земных были уже опыты, что в таких случаях он начинал пренебрежением служащих олтарю, а оканчивал отпадением веры и разрушением олтаря. Должно нам служить олтарю всеми нашими силами и способностями, всем нашим временем, всею нашею жизнию: такова правда, которою должны быть облечены священники Господни!

Воинствует кто? Правду сего звания Иоанн Креститель изображал в следующих словах: никого же обидите, ни оклеветавайте: и довольни будите оброки вашими (Лук. III, 14). Или иначе сказать: от воина обществу безопасность и охранение, от общества воину честь и довольство. Но, если тот, который должен охранять мирнаго гражданина от обид внешних врагов во время брани, будет во время мира обижать его, или вынуждать из него для себя то, на что даются ему оброки от правительства; или если оружие, вверенное воину на защиту отечества, соделается в его руках орудием частнаго гнева и мщения в домашних несогласиях, и слепой меч, или огнестрельное орудие поставится судиею и решителем распрей: какая и здесь правда! Если так: то на что закон и порядок общественный, на что царственное правосудие? Предоставим все силе, гневу и мщению каждаго; но тогда, говорит Апостол, аще друг друга угрызаете и снедаете, блюдитеся, да не друг от друга истреблени будете (Гал. V, 15).

Гражданин ли кто, живущий торговлею или художеством? Правда его звания есть доставлять произведения, или приобретения своей деятельности, имеющим в оных нужду, за справедливую цену; а от них, – то, что называют прибылью, получить, как воздаяние за свой труд или лучше, как средство своего пропитания. Если продающий захочет брать столько прибыли, сколько позволит неведение или невнимательность покупающаго, если умножив свою прибыль, он не удовольствуется пристойным содержанием себя и своего семейства, но захочет вельможам подражать в великолепии: какая и здесь правда? И могут ли от сего произойти плоды мира для общества? Торговля, получившая качество уполномоченнаго обмана, сделает торгующаго презрительным в глазах других членов общества; те с которыми он хочет спорить в великолепии, но которые, по роду и званию своему, почитают себя обязанными превзойти его в оном, сделают для сего чрезмерныя усилия, и разстроят тем свое состояние; долги сделаются обыкновеннее богатства; взаимная доверенность оскудеет; кратко сказать: неправда будет раждать неправду, потом неправда будет сражаться с неправдою, и все неправды различных званий и состояний будут иметь одно согласное направление, чтобы разрушать мир, или благоденствие общества.

Я сказал еще: мы должны с большею строгостию требовать правды от самих себя, нежели от других. Объясним сие правило самым обыкновенным примером: жалоба на неправду в суде есть одна из жалоб, часто слышимых в обществе. Положим, что бывает она и справедлива. Не в извинение неправедно судящих, которые дадут в том ответ Богу и верховной власти; но для изыскания источников правды и неправды общественной, спросил бы я жалующихся на неправосудие: так ли строго сами они хранят правосудие, как взыскательно требуют онаго от других? Если бы судия от целаго сонма людей, окружающих его, слышал одни речи, что они желают найти в суде правосудие, каково бы оно ни было для них, а не выиграть дело, как случится, только бы получить желаемое; что они отвращаются мысли быть развратителями суда, в котором пришли искать правды: какое подкрепление имел бы судия против искусителя, который захотел бы совратить его к лихоимству. Но если целая толпа имеющих нужду в суде требует только удовлетворения, справедливо ли оно, или нет; если мзда идет в суд менее застенчиво, нежели правда: то народ, жалующийся на неправду суда, не сам ли усиливает преступление, на которое жалуется?

Не скоро нашли бы мы конец спора, еслибы захотели представлять различные виды правды, какая требуется от каждаго из нас, по его званию, состоянию и различным отношениям в обществе. Всего удобнее всему научить может правда Евангельская, которая заповедует любить не только любящих, но и врагов; давать взаим нуждающимся, без чаяния воздаяния, страдать за правду, без ропота, и не уклоняться от правды, для избежания страдания. Если сия правда возсияет в сердцах наших: то свет ея не угаснет, и множество мира ея не оскудеет, дондеже отымется луна. Аминь.