Слово на Рождество Христово

XLVIII.

19. СЛОВО
на Рождество Христово
и на воспоминание освобождения Церкви
и Державы Российския от нашествия Галлов.

(Говорено в Кафедральном Чудове Монастыре;
напечатано отдельно и в собраниях 1822, 1835, 1844 и 1848 гг.).

<1821>

Ныне Ангелы проповедуют вам, Христиане, и Ангелы же показывают, что вам должно делать по их проповеди: что может быть лучше сего поучения, и нужно ли после сего другое? Ангел является, и проповедует человекам: се благовествую вам радость велию, яже будет всем людем, яко родися вам днесь Спас (10. 11). Надлежало бы человекам на сию радостную проповедь воскликнуть: аминь, и прославить Бога за сие благовестие. Но с Ангелом проповедником Ангелы же являются и слушателями. И внезапу, то есть, как скоро произнес он проповедь о Рождестве Христовом, они целым воинством восклицают: слава в вышних Богу! Восклицают же так, что не только горния, им принадлежащия обители, но и дольний мир оглашается их славословием. Для чего? Без сомнения, для того, чтоб и дольний мир последовал горнему, чтобы к славословию Ангельскому присоединилось человеческое славословие. Итак будем послушны поучению Ангельскому. Приидите возрадуемся Господеви, воскликнем Богу Спасителю нашему (Псал. XCIV, 1). Слава в вышних Богу! Но вы уже и пришли радоваться о Рождестве Спасителя; славословие, которое Церковь переняла у Ангелов, оглашает не только храмы Божии, но и жилища ваши; проповедь Ангельская, не смотря на то, что произнесена за столько веков, оказала и ныне свою силу; дело, кажется, совершено.

Надлежало бы теперь земным служителям слова умолкнуть и успокоиться, когда действуют проповедники небесные. Но их проповедь краткая и многозначущая, их славословие внезапное, невольно возбуждают к удивлению, а чрез удивление к изследованию и размышлению. Притом всходит на мысль, что, когда небесныя Силы проповедывали и торжествовали Рождество нашего Спасителя, кроме не многих пастырей, весь дольний мир погружен был во сне, и не слыхал их проповеди и славословия. Неужели, – скажут, вероятно, некоторые, – не ужели и мы среди яснаго дня Господня можем продремать великое славословие Церкви? – Не укоряя сим никого, я напомню только, что Давид, который, без сомнения, бодрственнее нас был в славословии, нужным находил иногда пробуждать свою славу: востани слава моя (Псал. LVI, 9)! Испытаем и мы, размышлением о славе Божией в рождении Спасителя нашего, пробуждать нашу славу, или, яснее сказать, нашу ревность к славе Божией.

Слава в вышних Богу!

Не прежде, как при рождении Иисуса Христа, земля слышит сие Ангельское славословие: для чего не прежде? И прежде не имел ли Бог славы в вышних?

Так! Бог имел высочайшую славу от века. По изречению одного ясновидца славы Его, Он есть Бог славы (Деян. VII, 2), то есть, с самым именем, с самым существом Его соединена слава, так что Он не был бы и Богом, если бы не имел славы.

Слава есть откровение, явление, отражение, облачение внутренняго совершенства. Бог от вечности открыт Самому Себе в вечном рождении единосущнаго Сына Своего, и в вечном исхождении единосущнаго Духа Своего; и таким образом единство Его во Святой Троице сияет существенною, непреходящею и неизменяемою славою. Бог Отец есть Отец славы (Ефес. I, 17); Сын Божий есть сияние славы Его (Евр. I, 3) и Сам имеет у Отца Своего славу, прежде мир не бысть (Иоан. XVII, 5); равным образом Дух Божий есть Дух славы (1 Петр. IV, 14). В сей собственной, внутренней¹ славе живет блаженный Бог превыше всякия славы, так что не требует в оной никаких свидетелей, и не может иметь никаких участников. Но как, по безконечной благости и любви Своей, Он желает сообщить блаженство Свое, иметь благодатных² причастников славы Своея: то подвизает Он Свои безконечныя совершенства, и оне открываются³ в Его творениях; Его слава является небесным силам, отражается в человеке, облекается в благолепие⁴ видимаго мира; она даруется от Него, приемлется причастниками, возвращается к Нему, и в сем, так сказать, кругообращении славы Божией, состоит блаженная жизнь и благобытие тварей. Так Херувимы стоят пред престолом Господним, в полноте славы Его, и во славу Пресвятыя Троицы взывают друг ко другу трисвятую песнь: свят, свят, свят Господь Саваоф (Исаии VI, 3); они закрывают лица свои, потому что существенная слава Божия есть свет неприступный (1 Тим. VI, 16) и для вышних тварей; они окрест и внутрьуду исполнены очей, потому что желание, созерцанием приобщаться славы Божией, все существо их делает оком; они покоя не имут день и нощь (Апок. IV, 8), не потому, чтобы им возбранен был покой, но потому, что блаженство, которым преисполняет их созерцание и причастие славы Божией, как будто из переполненнаго сосуда, непрестанно изливается в радостном журчании славословия, и таким образом слава, яже от единаго Бога (Иоан. V, 44), возвращается к Богу. Так человек, в своем первобытном состоянии, был образ и слава Божия (1 Кор. XI, 7), и без одежды не знал наготы, будучи одеян сею славою. Так и видимыя небеса поведают славу Божию; день дни отрыгает о ней глагол, и нощь нощи возвещает разум (Псал. XVIII, 2. 3).

Но если таким образом слава Божия пребывает от века в Боге; и в самых тварях, не только в невидимых, но даже и в видимых, возвещается давно и непрестанно: то для чего при Рождестве Иисуса Христа новым и нечаянным образом провозглашается оная с неба на землю, как нечто неизвестное и неслыханное? Христианин! здесь твоя чреда быть оком, и особенно внутрьуду, стани добре, и созерцай: здесь есть слава и тайна, – слава заключенная в тайне, тайна открытая в славе.

Человек остановил в себе присноживотное обращение славы Божией, решась не возвращать ея Богу, но присвоить ее себе, в надежде, по обещанию обольстителя, самому быть, яко Бог. От сего в духовном человеке произошло нечто подобное тому, что происходит в чувственном человеке, когда останавливается обращение крови. Человек духовно умер для славы Божией, или по крайней мере, омертвел так, что в нем остались слабыя, в сравнении с прежним состоянием, движения жизни душевной, омраченной, обнаженной, болезненной и тленной. Поелику же и во всем видимом мире слава Божия распространялась преимущественно чрез человека, отражаясь в нем, как в образе Божием: то, сокрывшись от человека, она уже не столь ясно, как в начале, просиявает и во всем видимом мире. Хотя очистивший чувствия Псалмопевец и после сего слышал глагол небес, поведающих славу Божию, и звук⁵ их проходящий по всей земле: но сей звук, без сомнения, уже не так высок и великолепен, как был в начале; ибо тогда слышны были только величественные и сладостные звуки жизни и согласия, а ныне к ним примешиваются раздирающие звуки страдания и шум разрушения. Сие печальное затмение славы Божией в мире, омраченные грехом человеки довершили тем, что, все желания и помышления свои погрузя в твари, изменили славу нетленнаго Бога в подобие образа тленна человека, и четвероног, и гад (Рим. I, 23).

Бог славы, ведая, что без славы Его нет блаженства для Его тварей, употреблял, скажем по человечески, многоразличныя и необыкновенныя усилия, дабы паки проявить ее в человеках: но сии усилия долго казались тщетными, и в самом деле были только более или менее отдаленными и частными приготовлениями к действительному, всеобщему, единственно возможному явлению славы Его между теми, которые лишены ея потому, что вси согрешиша (Рим. III, 23). В самыя первыя минуты отлучения человека от славы Божией, Бог искал его, дабы возвратить к ней: Адаме, где еси? но грешник не мог сносить ея присутствия; бежал, и крылся от нея. После, дабы соделать ее доступною человекам, Бог облекал ее иногда в явления Своих Ангелов: но и сие приводило в ужас человеческую природу, и не могло посредствовать в общении ея с славою Божиею. Увы мне, Господи, Господи, вопиет Гедеон, яко видех Ангела Господня лицем к лицу (Суд. VI, 22). Смертию умрем, взывает Маное, яко Бога видехом (Суд. XIII, 22). Народ Израильский, сколь ни тщательно, по наставлению Самаго Бога, чрез Моисея, приготовлен был к явлению славы Божией на Синае, даже стоя в отдалении, не выдержал сего явления; и рекоша Моисею: глаголи ты с нами, и да не глаголет к нам Бог, да не когда умрем (Исх. XX, 19). Что сказать о тех явлениях славы Божией, когда по исполнении меры беззаконий человеческих, на восходящий к Богу вопль, не мог Он, не изменя святости Своей, ответствовать гласом любви и милосердия, но ответствовал грозными и карающими судьбами Своего правосудия, как было, например, в осуждении Каина, во всемирном потопе, в истреблении Содома? – Бог славы гремел (Псал. XXVIII, 3); земля трепетала; человек исчезал: где было радоваться? Кому славословить?

Что же наконец творит неистощимый в средствах милования и спасения Бог, дабы возстановить человека в упование славы? Поелику человек не дерзал приближиться к Богу, и приобщиться славы Его: Бог приближается к человеку, и приобщается его уничижения. Дабы грешник не убегал более присутствия Божия, Сын Божий является ему в подобии плоти греха (Рим. VIII, 3). Дабы немощная тварь не исчезла от славы всемогущаго Творца, Он уже не облекается во исповедание и в велелепоту (Псал. CIII, 1), но в немощное и немотствующее младенчество и в убогия пелены. Как искусный врачь, видя, что болящий страшится сильнаго врачевства, скрывает сие врачевство под иным видом; и таким образом врачевство принято, и больной спасен: так и Небесный Врачь душ и телес, видя, что человечество, зараженное смертоносною болезнию греха, страшится Божественнаго, между тем как ничем не может быть излечено, кроме Божественнаго, заключает Божество Свое в образ человечества, и таким образом человеческий род, прежде нежели узнал, действительно вкусил Божественное, всецелебное врачевство благодати. Как же скоро Божество в человечестве: то и вся нам Божественныя силы Его, яже к животу и благочестию, поданы (2 Петр. I, 3); и потому наша немощь восполнена будет силою Божиею; наша неправда изглаждена будет правдою Божиею; наша тьма просвещена будет светом Божиим; наша смерть упразднена будет жизнию Божиею; в самом сокрытии для нас славы Божией мы получаем надежду славы; и когда слава сия откроется, она не ослепит, не устрашит, не разрушит нас, но, просияв в нас, просветлит и весь мир, в котором мы ее затмили. Христос в вас, упование славы (2 Кор. XIII, 5), обнадеживает Апостол. Се славная тайна и таинственная слава настоящаго дня! Небесные служители света прежде нас увидели зарю сея славы, и тотчас, обратясь к нам, воскликнули: слава в вышних Богу! Теперь уже не заря, но полный день сея славы: да востанет и наша слава; да взыдет взаимно к небожителям; да вознесется в радостном восхищении сердец к самому престолу Всевышняго: слава в вышних Богу!

Братия! Помыслите, что Ангелы так торжественно прославляют Бога не за их спасение, но за наше. С какою же ревностию должны мы прославлять Его за себя самих! Кто даст мне искру небеснаго огня, Ангельской любви к Богу, чтобы я мог возжечь ею сердца ваши к Ангельскому, неумолкному, не имеющему покоя славословию? Ибо знаю, что мир уже готовится заглушить в душе вашей отголосок Ангельскаго славословия, шумом празднующих, суетными беседами, пением растлевающим чистоту духа, отягчить сердца ваши объядением и пиянством (Лук. XXI, 34). Берегитесь, чтобы Бога Спасителя своего, прославляемаго словом во храме, не оскорбить делами в доме. Зане токмо прославляющия Мя прославлю, глаголет Он, и уничижаяй Мя безчестен будет (1 Цар. II, 30). И не испыталиль уже мы недавно сего безчестия тяжким опытом, так что Господь не только домы наши предал хищению и огню, но и храмы Свои уничижил? За что иначе, если не за то, что мы жизнию, недостойною славы Его, уничижили Его в домах наших, и нерадением о благочестии уничижили Его во храмах? Но се, Он и паки помиловал и прославил нас: прославим Его, чтобы вновь не подвигнуть на себя Его негодования, которым столь необыкновенно мятущийся чин природы уже нам угрожает. Дадите славу Богови (Псал. LXVII, 35)! Прославите Бога в телесех ваших и в душах ваших (1 Кор. VI, 20)! Аминь.