Слово в Церкви Пресв. Богородицы в честь иконы Ея Смоленския, в Новодевичьем Монастыре, по крестном ходе

CIV.

25. СЛОВО
в Церкви Пресвятыя Богородицы в честь иконы Ея Смоленския,
в Новодевичьем Монастыре, о крестном ходе.

(Говорено июля 28)¹.

<1825>

Блаженна ты, неизвестная по имени весь: ибо Христос, Господь славы, посещает тебя. Благословен ты небогатый, вероятно, дом: ибо Христос, богатый милостию, входит под кров твой. Закхей погибал от страсти любостяжания; но посещением Христовым спасение дому его бысть (Лук. XIX, 9). Будет спасение и дому Марфы, принявшей Спасителя; будет без сомнения.

Блаженно и всякое место и дом, которыя удостоиваются посещения Божественнаго. Наипаче же блажен человек, достойно приемлющий Божественное посещение; ибо для него только и место невместимый Бог посещает.

Место, где мы теперь находимся, свидетельствует, что и малое, по видимому, посещение Божественное может оставить по себе благодать великую и продолжительную. Не было здесь ниже безвестной веси, ниже убогаго жилища, когда Преблагословенная Богородица Своим священным и чудотворным изображением, на краткое время, только мимо шествуя, посетила место сие, и се – видим здесь, и целым градом чтимый дом славы Божией, и сохраненную веками обитель спасения.

Совершая в настоящем торжестве как бы некое подражание первоначальнаго благодатнаго посещения, блаженны мы, если хотя сие благочестивое воспоминание как бы самое благодатное посещение достойно приимем.

О если бы – скажет иной – о если бы только посетил меня Бог Своим благодатным посещением! Как бы уже не принять Его мне с благоговением, с усердием, и следственно так, как благоугодно посещающему?

Вопреки сему справедливее можно сказать: о если бы только ты был способен, расположен, готов принять достойно благодатное посещение! Возможно ли, чтобы тотчас не посетил тебя Бог, Который по слову Иова внимает умом к человеку, посещение творит ему по всяко утро, и во всякое мгновение испытует его (Иов. VII, 17. 18)?

Но что препятствует человеку с успехом искать Бога, и достойно принимать Его благодатное посещение? – Евангельское повествование о Марфе, принявшей Господа в дом свой, к наставлению нашему показывает, что наиболее препятствует в том житейское попечение или пристрастие к земному.

Уже Марфа не искала только посещения Христова, но и получила оное: прият Его в дом свой. Я сказал, и опять не удержусь сказать: благословен дом Марфы! Она приняла Божественнаго Посетителя со благоговением: ибо и Господом нарекла Его, и от Него просила повеления сестре своей, будучи сама властна распоряжать в своем доме. Господи, не брежеши ли, яко сестра моя едину мя остави? – Рцы убо ей. – Марфа приняла Господа со усердием: ибо тщательно готовилась угостить Его, подобно как и Авраам, во время бывшаго ему посещения Господня. Марфа же молвяше о мнозе службе. До сих пор не все ли заставляет думать, что Марфа приняла Христа достойно и благоугодно Ему? Но не спешите мнением решительным; подождите суда Христова. Что наконец глаголет Он? Не одобряет приема, который делала Ему Марфа, и дарует преимущественное благословение Марии, на которую Марфа жаловалась. Что же тому причиною? В чем можно было укорить Марфу? Она укорена в житейском попечении. Марфо, Марфо, печешися, и молвиши о мнозе.

Если таким образом уже принятому благодатному посещению повредило житейское попечение, и более или менее похитило плод онаго: не больше ли еще может вредить оно и препятствовать тем, которые еще только начинают искать Бога и благодати Его?

При ближайшем разсмотрении Евангельскаго повествования можно различить особенныя некоторыя действия, которыми житейское попечение препятствует человеку благоугождать Богу, и приобретать благодать Его, или сохранять приобретенную. Оно развлекает и смущает. Оно затмевает ум от истины. Обезсиливает волю в избрании лучшаго.

Житейское попечение развлекает и смущает. Посмотрите на Марфу. Христос в ея доме, – Тот, для Котораго множество народа бегало по селениям и по пустыням, чтобы увидеть Его, или услышать слово Его, – Тот, Котораго мнози царие и пророцы восхотеша видети, и не видеша (Лук. X, 24), Тот, – Котораго день Авраам рад был видети, и когда увидел только издалека, возрадовался (Иоан. VIII, 56), – искомый, вожделенный, для Марфы близок, видим, слышим. Но что Марфа? Радуется ли о Нем? Наслаждается ли Его лицезрением и слышанием глаголов его? – Едва ли! У нея совсем иное занятие, иныя чувствования; она думает и заботится о муке и елее, о хлебе и рыбах; Христа как будто нет для нея. Марфа же молвяше о мнозе службе. Наконец негодование на сестру, не разделяющую сей заботы, обращает ее ко Господу: но и то для того, чтобы чрез Него не уменьшить, а увеличить сию заботу и сие развлечение. Ставши же рече: Господи, не брежеши ли, яко сестра моя едину мя остави служити? Рцы убо ей, да ми поможет.

Христианин! знаешь ли, что Христос, если еще не посещает тебя действительно, по крайней мере стоит у врат твоих, и ожидает, чтоб ты принял его в дом свой! Если нам не веришь в сем: слыши, как Он Сам о Себе возвещает всем нам: се стою при дверех и толку: аще кто услышит глас Мой, и отверзет двери, вниду к нему, и вечеряю с ним, и той со Мною (Апок. III, 20). Скажем ли на сие: не видим Тебя, Господи, стояща; не слышим Твоего толцания! – Безполезный спор! Господь не обманывает нас; оправдится Он во всех словесех Своих (Псал. L, 6). Как же случается, что Он стоит при дверех, а мы не видим; Он толцет, а мы не слышим? Точно также, как подобное сему случилось с Марфою. Житейское попечение влечет нас от предмета к предмету, от занятия к занятию, от заботы к заботе; и как оно большею частию не бывает, и почти не может быть так успешно, как бы мы желали: то неудача смущает нас, недостаток помощи, или препятствие от других раздражает; желания и страсти шумят, как ветры, как волны; мы мятемся всуе; волнуемся на свою погибель, и в сем обуревании не примечаем кроткаго присутствия, не слышим тихаго гласа вожделенной и спасительной благодати.

Житейское попечение затмевает ум от истины. Таковое затмение ума обличает Господь в Марфе, когда сказует ей, что едино есть на потребу. Удивительно, что Марфа прежде сего вразумления не уразумела сей истины, если не в глубоком и сокровенном, по крайней мере в простом и открытом ея знаменовании. Если не вдруг могла она постигнуть, что единое на потребу есть Бог, и Его Слово, по реченному: не о хлебе едином жив будет человек, но о всяком глаголе, исходящем из уст Божиих (Матф. IV, 4); если не довольно ясно для нея было, каким образом единое на потребу есть царствие Божие, по реченному: ищите прежде царствия Божия, и сия вся приложатся вам (Матф. VI, 33): как бы, кажется, не понять ей по крайней мере того, что для Рекшаго: Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшаго Мя (Иоан. IV, 34), для Постившагося четыредесять дней и нощей, для Питающаго многия тысящи народа немногими хлебами, не суть на потребу многие роды пищи и пития? Что Пришедший в мир, да свидетельствует истину (Иоан. XVIII, 37), Нарицающий Себя хлебом животным, Призывающий к Себе жаждущих, благоугождается не тем, чтобы представляли Ему в изобилии брашно гиблющее, но тем, чтобы от Него принимали брашно негиблющее, воду живую, то есть, слово истины и спасения? – Нет! Не поняла сего пекущаяся о мнозе: и не поняла по тому самому, что пеклась о мнозе, что привычка житейским заниматься, и о житейском заботиться, как свинец, отягчала крило ума, и не допускала вознестись к духовному разумению.

Не так ли некоторые и между нами, Христиане, хотя и бывают под одним кровом с Христом, как то бывает по истине во храмах Его, хотя почти видят его в таинстве, хотя слышат Его в Евангелии, не умеют однако толикими благами пользоваться и наслаждаться? Евангелие для нас довольно непонятно; таинство весьма закрыто; молитва утомительна. Не знаем, как находят в Евангелии Божественный свет, в таинстве Божественную силу, в молитве Божественную радость, блаженство и самое небо. И почему не дается нам духовный разум и чистое созерцание? – Потому, что житейское попечение связует наш ум, обременяет его тяжкими земными помыслами, покрывает его мглою нечистых страстей и чувственных желаний; из орла, которому бы надлежало в чистом воздухе зреть на Солнце истины, превращает в крота, роющагося в земле и в прахе дел земных, безполезных для духа.

Житейское попечение обезсиливает волю в избрании лучшаго. Мария благую часть избра, глаголет Господь; избрала же она то, чтобы седши при ногу Иисусову, слышати слово Его. Как не избрала и другая сестра сей благой части? Разве не желала она приближиться к Иисусу? Но сие желание оказалось в ней еще прежде, нежели в Марии, когда Марфа прият Его в дом свой. Почему же одно семя желания неодинаково произрасло и принесло плод? – Потому что в сердце Марии оно расло свободно: а в сердце Марфы заглушали оное плевелы житейских попечений. Молвяше о мнозе службе. – Волею духа стремилась она ко Господу, и привлекала Его к себе; но склонностию к житейскому отвлекалась от духовнаго Ему благоугождения к телесному служению, и не достигала близости к Нему благодатной.

Можно и во всякое время и повсюду примечать, как различно в различных душах действует желание благодати и спасения, соответственно тому, бывает ли оно в них полное, свободное и единичное, или в действии своем разделяется, воспящается, ослабляется каким-либо желанием земной природы и склонностию житейскою. Видим людей, которые в продолжении многих лет все только начинают дело спасения своего, а не совершают онаго; долго ищут Бога, и не находят; видят некоторую зарю благодати над собою, и не могут дождаться дня ея, озаряющаго сердце. От чего сие? От того, что начинают дело спасения, но, по пристрастию к земному и житейскому, не совсем оставляют дела погибели; ищут Бога, но не хотят лишиться тварей; ждут утешения благодати, но не хотят растаться с утешениями растленной природы. Видим напротив и таких, которые позже других приступают служить Богу, но более в том успевают. Блудный сын упреждает старшаго брата во благодати отчей. Магдалина, известная грешница и беснуемая, внезапно является равноапостольною; Савл гонитель вдруг превращается в Павла Апостола. Мытари и грешницы варяют в царствии Божии (Матф. XXI, 31) нас, мнящихся быть природными сынами царствия Божия. Каким образом совершаются чудеса сии? Сильным, решительным, все прочия желания поглощающим желанием благодати и спасения.

Посему слово Божие сильно возстает против смешения житейских попечений с желаниями духовными, столь обыкновеннаго, к сожалению, между нами. Никтоже, говорит Оно, может двема господинома работати (Матф. VI, 24). Итак, если ты раб житейскаго попечения: то не можешь в тоже время быть рабом Божиим. Идеже есть сокровище ваше, ту будет и сердце ваше (Матф. VI, 21). Итак, если твое сокровище – то, чего ты желаешь, о чем печешься, что любишь, находится на земли: то не думай, чтобы сердце твое нашлось на небеси у Бога. Никтоже воин бывая обязуется куплями житейскими, да воеводе угоден будет (2 Тим. II, 4). Итак, если ты внутренно привязан к чему либо житейскому: то не прельщай себя мыслию, что ты угоден Вождю Христу, победителю мира.

Посему нередко Сам Бог, когда кого приготовляет к особенному Своему посещению, или дарованию благодатному, рукою крепкою расторгает и сокрушает все, даже непорочныя узы, привязывающия человека к земному и житейскому. Надлежало ли дать обетования Аврааму? Изыди, сказано ему, от земли твоея, и от рода твоего, и от дому отца твоего (Быт. XII, 1). Не мог ли благословить Иакова и Бог, когда благословлял его Исаак в доме своем? Напротив он взят из объятий благочестивых родителей; с опасностию, без помощи, без сопутника, приведен в неизвестное место; спал на пустынном месте, и – здесь нашел для себя и дом Божий, и могущественное благословение Божие. Какой путь вел Иосифа ко благодати тайновидца и к славе спасителя? – Путь Египетский, рабство и темница. Когда и где более открылся Бог Израильскому народу? – Тогда, как он был отторжен от Египта, и еще не привязан к земле обетованной, – там, где земля не льстила ему ничем земным, но во всем отсылала его к Небу.

Не та ли была мысль блаженных отцев наших, которые заповедывали нам в известныя времена от множества святых храмов во граде убегать с молитвою во храмы несколько удаленные и более уединенные; не та ли, говорю, была мысль их, чтобы вразумить нас, как нужно, взыскующим Бога и благодати, оставлять позади себя все, что нас обыкновенно занимает в мире, все земное, все житейское?

Отложим Христиане бремя, котораго тягость, может быть, не довольно знаем, потому что ходить без онаго не испытали; отложим бремя житейских попечений. В обыкновенных делах и упражнениях жизни отложим попечение излишнее, суетное, заботливое, происходящее от неумеренных желаний, от неосновательнаго суждения о вещах, от недостатка веры в Бога и надежды на Его провидение. А когда особенно призываемся к делам Божиим, к молитве, к упражнению в слове Божием, к духовным подвигам для обретения благодати Божией, – всякое ныне житейское отложим попечение. Послужим Богу духом, да обетование духа приимем верою (Гал. III, 14). Празднования, начатаго духом, да не скончаем плотию. Языческой то был праздник, когда седоша людие ясти и пити, и восташа играти (Исх. XXXII, 6). Пришедши сюда с молитвою, да возвратимся отсюда в домы с благодатию и миром. Аминь.