Слово в день Благовещения Пресв. Богородицы

CI.

22. СЛОВО
в день Благовещения Пресвятыя Богородицы.

(Говорено в Благовещенской церкви Чудова Монастыря, марта 25).

<1825>

Она, сия Дева, в столь глубокое погруженная уединение, столь удаленная от всякаго сообщества, что присутствие Ангела, который и сам есть дева, привело Ее в смятение: видевши, смутися; Она теперь отверзает чертог Свой, допускает в него и девствующих и живущих в супружестве; приемлет безчисленныя целования, то есть благоговейныя приветствия, не только от безплотных, или безплотным в чистоте подобных, но и от человек, нечистыя устне имущих; и не только не смущается, но еще успокоивает смущенных, не только не чуждается радости, но и наполняет ею приближающихся, не только не трепещет пред благодатию, но и со дерзновением подает ее требующим. Какая перемена! Никому недоступная тогда, когда Она была только раба Господня, всем доступная теперь, когда Она есть Мати Господа.

Воспользуемся удобностию доступа, приближимся, приступим, не только для того, чтобы видеть славу безвестныя некогда Девы и насладиться сим видением, но и для того, чтобы по возможности узнать, каким образом из такой глубокой безвестности возрасла столь высокая слава, и чтоб от плодов заключеннаго вертограда невесты (Песн. IV, 12) Святаго Духа взять нечто на семена для духовнаго вертограда собственных душ наших.

Приидите девствующие, и от Девы Марии приимите утверждение вашего подвига, созерцая в Ней безпрекословно высокое достоинство – девство, поелику оно Бога в себе носит.

Приидите живущие в супружестве, и от обрученныя, но не сочетанныя приимите благословение ваших супружеств: поелику все человеческия супружества рождали бы только чад гнева и наследников ада, еслибы Матерь-Дева не родила Сына, Который перерождает их в сынов и наследников Божиих.

Приидите любящие уединение, и от размышляющей Марии вразумитесь, что зерно уединения есть смиренное богомыслие; а без сего уединение часто есть пустое упрямство или жестокое человеконенавидение, гнездо лукавых помыслов и виталище духа безумия.

Приидите пристрастные к сообществу, и возмите себе на замечание, что не в суете мирских дел, не в развлечении многолюдства, не в шуме праздных бесед посещают душу небесныя силы, и слово Божие сеется в сердце.

Но как не можно в краткое время показать вам все плоды вертограда Мариина, то-есть, изобразить к наставлению вашему все Ея совершенства и добродетели: то придержимся на сей раз одной, взятой нами, малой, повидимому, ветви Евангельскаго об оных повествования, на которой однако можем увидеть, как некий, полнотою силы преклоненный долу, грозд, смиренную мудрость и мудрое смирение.

Она же видевши, смутися о словеси его. Присутствие небеснаго посланника, который приносит с собою Деве Марии присутствие Господа, благодать, благословение, радость, радуйся, говорит, благодатная, Господь с Тобою: благословенна Ты в женах, присутствие такого посетителя, вместо того, чтоб произвести в Ней подлинно радость, приводит Ее в смятение. Видевши, смутися. От чего так? От того ли, что не узнала Она небеснаго вестника и приняла его в начале за незнакомаго человека? Но если вид незнакомаго, внезапно пришедшаго, привел Ее в смятение: то должны были тотчас успокоить Ее кроткия и благочестивыя слова его; напротив того, Евангельское повествование самыя сии слова полагает причиною смятения: смутися о словеси его. Или Ее потрясло явление вышняго духовнаго существа, неудобно переносимое немощным и бренным естеством человеческим, как то показывают примеры Даниила и Иоанна? Но Ея чистота, безпримерная между рожденными от Адама, соделывала Ее безпримерно способною к небесным общениям; и предание сказует, что не первым уже для Нея опытом таковых общений было явление Гавриила. От чего же сия, хотя юная, но уже опытная Собеседница Божества, смутися о словеси Ангела?

Помедлим ответом на сие, и приведем еще на память предание, что Дева Мария, также прежде благовещения Архангелова, читала и уразумела пророчество Исаии: се Дева во чреве зачнет, и родит Сына, и наречеши имя Ему Еммануил (Ис. VII, 14). Сей пример определительно дает знать о Пресвятой Деве то, что и Евангельския о Ней сказания дают угадывать, то есть, что дух Ея благовременно напитан был чтением Божественнаго Писания, и не только млеком, но и крепкою пищею Божественной мудрости. А когда так: то трудно ли было Ей уразуметь и то, что сих новых и величественных наименований, – благодатная, благословенная в женах, – язык Ангельский, никогда нельстивый, не мог дать никому, разве Матери Еммануила? Когда же сие так: то не было ли удобно Ангельскому приветствию привести Ее не только в радость, но и в восторг? И как же, напротив, оно привело Ее в смятение: смутися о словеси его.

Теперь время разрешить сей вопрос. По всему видно, что он разрешиться должен не иначе, как глубоким смирением превознесенныя Девы. Мудрость и вера духовно показали Ей образ Матери Еммануиловой, то-есть Христовой, в пророчестве Исаии, а любовь и смирение тогда же вдохнули желание и телесно увидеть сию владычественную Матерь и быть Ея рабынею: но то же самое смирение не позволило Марии увидеть оный образ в Себе Самой даже тогда, как в словеси Архангела, так сказать, зеркало пред Нею поставлено было. Она слышала целование, которое должно было вознести Ее паче всех: но постоянное стремление души Ея как всегда, так и в сию минуту, было смиряться и унижать Себя паче всех. Таким образом как чистая вода колеблется и струится от дыхания тихаго ветра, не теряя впрочем чистоты своей, но еще оживляясь движением: так чистая душа Марии восколебалась от слова небеснаго духа, не изменяя впрочем чистоте своих чувствований, но еще возбуждаясь к дальнейшему преспеянию в жизни по Богу.

Что душевное волнение Марии не имело в себе ничего бреннаго, и Ея смущение ничего нечистаго; что то не была малодушная робость, ни маловерное сомнение о Божием хранении в нечаянностях, ни самолюбивое трепетание сердца от похвалы, ни борьба с увлекающею прелестию похвалы, или старание скрыть прельщение, в сем удостоверяют последствия онаго смущения. Малодушие и маловерие не размышляют; прельщаемые похвалою не умеют молчать, но или отвечают на ласку ласкательством, или притворно скромными словами отражают от себя похвалу, чтобы сильнее привлечь ее. Ничего таковаго не видно в Марии. Ея смущение не лишает Ее присутствия духа, и не выводит из свойственнаго Ей состояния, не исторгает у Нея ни одного необдуманнаго слова, не препятствует Ей безмолвно размышлять о слышанном: смутися о словеси его, и помышляше, каково будет целование сие.

При постигшей нечаянности, и нечаянности приводящей в смущение, не увлечься сим смущением, и не допустить себя поколебаться до основания духа, не предаться ни робости, ни торопливости, ни отважности, не превознестись, когда превозносят, закрываться от предстоящей славы покровом смирения, и в то же время уметь самое смирение закрывать от других и от себя молчанием, дабы в смиренном слове не выдыхался дух смирения, противу внезапнаго смущения иметь в готовности врачевство спокойнаго размышления, – к какому началу отнесете вы сии расположения и действия духа Мариина, – разве к непобедимой силе благоразумия и зрелой мудрости духовной?

И так мы видим, что в духовном вертограде Богоневесты одним из величественных прозябений была мудрость; а землею, в которой хранился корень мудрости и сила сего духовнаго прозябения было смирение; и что орудием к возделыванию земли смирения и к охранению ея от диких зелий была паки мудрость. Та, Которой надлежало соделаться Материю смирившей Себя премудрости Божией, в совершенстве имела мудрость смиренную и смирение мудрое. Смирением охранялась Ея высокая мудрость от высокоумия и дерзости, мудростию обрабатывалось Ея смирение так, чтоб не было в нем ничего низкаго, и чтобы оно было безпритворно, чисто и просто.

Заключим же из сего примера и для самих себя, что, если желаем, чтобы вертоград душ наших процвел неувядающими цветами и принес плод жизни вечной, то должно подвизаться нам, чтобы иметь мудрость смиренную и смирение мудрое. Кто думает возрастать в мудрости без смирения: тот хочет, чтобы сад его рос без земли. Кто думает довольствоваться смирением без мудрости: тот хочет иметь землю необработанную, хотя может быть и тучную.

Что произвело столько разнообразных мнений о истине, которая есть одна, столько споров за мнения, столько заблуждений? Что произвело в философии секты, в Церкви ереси, в гражданских обществах возмутительных умствователей о преобразованиях, в царстве Божием безбожников, между ангелами диавола? Что? Мнимая мудрость, мнимая, а не истинная, именно потому, что сей недоставало смирения. Мнимые мудрецы земные вместо земли насаждали вертоград свой в воздухе , а диавол насадил его в огне, то-есть легкомыслие и гордость вздумали сделать грунтом мудрости. Но если мнимая мудрость без смирения приближает к диаволу: то, напротив, удаляясь от мудрости, куда приближается человечество, разве к безсловесной природе?

Если, Христианская душа, ты услышишь голос приветствующий тебя каким либо успехом в делах духа, и каким либо совершенством, хотя бы то было даже благодатию: не спеши предаваться радости; желаю тебе лучше смущение Марии, то есть Ея смирение, чтобы дух лести не похитил тебя на высоту, под которою нет ничего, кроме бездны.

Если и напротив скажут тебе, что стремление к совершенству есть мечтательство, что любовь к мудрости есть дерзкое мудрование, что размышление о вере, поучение в законе Божием, чтение слова Божия, или ненужно или опасно: вслушайся внимательно, походит ли сие на глас Ангельский, на учение духовное, на проповедь небесную? Сличите с сим истинный и чистый глас Пророческий: блажен муж, его же воля в законе Господни, и в законе Его поучится день и нощь (Пс. I, 2). Сличите с сим учение Божественнаго Учителя: испытайте писания (Иоан. V, 39). Сличите с сим проповедь Апостола: слово Христово да вселяется в вас богатно, во всякой премудрости, учаще и вразумляюще себе самех (Колос. III, 16). Сличите с сим пример Марии: никто не запретил юной Деве Израилевой читать книгу Исаии Пророка и над нею размышлять о Еммануиле.

Нет! Христианство не есть юродство или невежество, но премудрость Божия в тайне сокровенная, юже предустави Бог прежде век в славу нашу (1 Кор. II, 7), и в которой наше преспеяние да будет во славу Бога Отца и Сына и Святаго Духа, во веки. Аминь.